https://velikoross.org/forums/topic/kak-novorozhdennaya-ukraina-v-xvii-veke-iskala-svoe-mesto-v-evrope-i-chto-iz-etogo-vyshlo#post-2204467

Великая Россия - Как новорожденная Украина в XVII веке искала свое место в Европе и что из этого вышло

17.05.2015 в 19:16 #2204467 Helga X.

"Восстание" Козьмы Косого (c 1687). Кузьма Ларионова по прозвищу Косой. Церковный раскол середины XVII века породил не только религиозную оппозицию, но и первых русских революционеров. Первопроходцем политической революции в России можно считать некоего Кузьму Ларионова по прозвищу Косой. Он решил уничтожить систему с помощью радикального социо-эсхатологического учения и даже собрал для этого войско голытьбы. {Голу́твенные каза́ки (голытьба, от укр. голота) — беднейшая и наиболее многочисленная часть донского и запорожского казачеств. Голутвенные казаки принимали участие в антифеодальных восстаниях XVI — XVII веков под предводительством Ивана Болотникова, Степана Разина, Кондратия Булавина и др.} Кузьма Косой родился в Ельце ориентировочно в 30-х годах XVII века и всю жизнь работал обыкновенным кузнецом. Он был в Москве во время прений о книжной справе и, придерживаясь старых заветов, не принял реформу Никона. В начале 60-х годов Кузьма, осознав, что с привычным ему миром что-то не так, в поисках духовного ответа отправляется в Соловецкий монастырь. Древнюю обитель как раз пытаются подчинить новым правилам, присылают из Москвы ставленников-игуменов, что вот-вот перерастёт в знаменитую осаду Соловков. В бурной обстановки монастыря Кузьма Ларионов начинает формировать своё учение. Что очень важно – оно не стало достоянием только лишь душеспасительных бесед. Кузьма понимал, что для вооружённой борьбы нужно опереться на какую-то социальную группу. Поэтому в 1667 году он приходит на Дон. Он осел близ реки Медведицы, северного притока Дона, где основал крепость-монастырь и стал потихоньку проповедовать своё учение. Постепенно на месте возник городок, куда стекались люди со всей России. Когда власти прислали из Тамбова служивый люд {Service class people (Russian: служилые люди) were the free people in Russia in XIV - XVII centuries, obliged to carry military or administrative service in favor of the state.}, кузьминовцы просто переждали набег {wait out the raid} в лесах, а потом снова заняли свой город. Со временем на Медведицу прибыли остатки разгромленной разинщины {Восстание Ра́зина, Крестья́нская война́ 1667—1671, Разинщина — война в России между войсками крестьян и казаков под предводи́тельством Степана Разина и царскими войсками.}, пришли казаки и крестьяне, а Кузьма всё проповедовал, да ждал своего часа. О чём он говорил? Кузьма хотел построить утопическое царство Божье на земле по законам справедливости и братства: «Мы, по созданию божию, все братья». Но сперва требовалось очистить землю от предателей, еретиков и богачей: «во всем Московском государстве благочестия нет!». А значит близится конец света, ведь старая вера попрана, везде беззаконие и падение нравов, молодёжь не слушает старших и всё больше поддаётся дурным латинянским влияниям. Для начала нужно было объединиться в общины и ждать, когда против власти потребуется выступить с оружием в руках. Тогда в бой их поведёт сам царь Михаил – архетип «короля под горой» из откровения Мефодия Патарского. Но пока Кузьма Косой просто ждал. Ждал изменений на Дону. Во-первых, 29 августа 1671 года донские казаки впервые принесли присягу царю. После подавления разинщины, у них осталась казачья автономия, правда, со значительно сокращенными полномочиями. Дон отныне обязался выдавать преступников Москве по первому её требованию. Оказался нарушен древний принцип свободных казаков: «С Дону выдачи нет». Это раскололо часть номадов: богатые, домовитые казаки выступали за союз с Москвой, а низшие слои, недавно прибывшие крестьяне, голь {голь f - beggars} и беднота, думали совершенно иначе. Они справедливо полагали, что богачей-то всё равно не будут посылать в Москву, а на казнь отдадут их, ничего не имеющих и ничего не значащих бегунов и бывших холопов. А во-вторых, на Дон стали бежать старообрядцы, которых собор 1666-1667 годов объявил отступниками от веры. Вольные степи были оказались наводнены людьми, которые поддерживали связь с Аввакумом и компанией. Дон постепенно становился не только политической, но и религиозной автономией. Может возникнуть вопрос, а почему староверы не решили сразу же вернуть {bring back (to Russia) ??} свою веру силой, а в основном предпочли не вступать в открытый конфликт? Во-первых, такие попытки были, особенно на севере, где ватаги {ватага - gang, mob, horde} староверов брали штурмом монастыри или, как на Соловках, обороняли их от царских войск. Но главный фактор отсутствия масштабной гражданской войны заключался в том, что лидеры истинно-православных до последнего считали, что старую веру им удастся вернуть дипломатией. Пустозёрские узники постоянно молили об этом царей в письмах. А в 1682 году староверам и вовсе почти удался государственный переворот во главе стрелецкого воинства. Собственно, тогда и начинаются массовые репрессии, отчего религиозные радикалы сразу же меняют свою тактику. В 1687 году лидером донских казаков становится атаман-старовер Самойло Лаврентьев. Атаман давал приют раскольника («расколыдикам всем пристанище было у него, у Самошки») и снабжал оружием голытьбу {голытьба - the poor}, ходившей на лихой промысел {robbery, plundering ??} в Персию, к татарам и в Россию. Весной 1687 года Дон поставил Москве отряд для войны с крымским ханом. Его возглавил сторонник Москвы донской атаман Фрол Миняев. Он увёл с собой на войну почти всех богачей-москвофилов. Воспользовавшись этим, Лаврентьев был избран на кругу новым атаманом и вернул на Дону дониконианское православие, чего только и дожидался Кузьма Косой. Он тут же выступил с идеей вооружённого похода на Москву. Кузьма говорил, что до конца мира осталось пять лет, но второе пришествие не спасёт тех, кто пассивно его дожидался. Нужно взять в руки оружие и самим сражаться с Антихристом, а именно с царём, попами, боярами и высшими чинами церкви. Обязательно требовалось разрушить столицу нечистот – Москву. Не нужно бояться, потому что войско возглавит царь Михаил, некое мессианское существо, которое поможет казацкому люду сокрушить зло. После чего, объяснял Кузьма, планируется божье царствие «со всею небесною силою и со всеми святыми и угодными ему правою верою». То есть утопический и эсхатологические элементы сливались с социальными: новое общество планировалось устроить по принципу казачьего круга. Классовый расчёт был верен: на Дону произошла смычка недовольной централизацией низшей части служивого сословия и религиозных диссидентов. Их-то Кузьма и попытался воспламенить. Летом 1687 года Кузьма стал собирать войска у себя на Медведице. Часть домовитых казаков с верховьев Дона обеспокоенно писала атаману-староверу в Черкасск: «Съезжаются-де в горы многие люди воинством и сказывают у себя великого царя Михаилу, велит-де нам Христос землю очищать, неверных людей, мыде не боимся царей и войска и всей вселенной». Казаки жаловались, что Кузьма угрожал домовитым людям, что если они не пойдут воевать с Антихристом, то он их всех убьёт. Кузьма, не Антихрист. Атаман Лаврентьев вызвал Кузьму в столицу войска – Черкасск. Кузьма, понимая, что атаману не хочется воевать с Москвой, а только хозяйничать на Дону, пришёл на «стрелку» не один, а с вооружённым отрядом из шестисот человек. На кругу Кузьма убеждал весь Дон идти на Москву. За ним стояли не только многочисленные старообрядцы, понявшие, что веру никакой добрый царь обратно не вернёт, но и бедные казаки, которым было нечего терять. И может быть из затеи что-нибудь да вышло, если бы из Крымского похода как раз не вернулись домовитые казаки во главе с Фролом Миняевым. Он немало ошалел {go crazy} с того, что за время его отсутствия на Дону сменилась вера и атаман, а какой-то странный мужик собрал войско, чтобы воевать с Антихристом. Завязалась битва, где отряд Кузьмы Косого рассеяли, а самого вожака схватили и отправили в Москву. Там его и умучили насмерть. Городок на Медведице тоже взяли штурмом, а народ, решивший биться с Антихристом ради социального переустройства, разогнали, да перевшали {переве'шать - повесить hang многих, подвергнув казни через повешение hanging}. Атаман Самойло Лаврентьев сбежал. Фрол вновь вернул Дон в подданство московской власти и никонианской церкви. Да только они не простили бунта и потребовали выдачи известнейших казаков, угрожая прекратить выплату жалования. Некогда вольному Дону пришлось согласиться. Но причины бунта никуда не исчезли, вылившись вскоре в знаменитую булавинщину. А Кузьма Косой, возможно первый революционер в России, который решил изменить систему с помощью радикального социо-эсхатологического учения, ныне мало кому известен. Зато он и его воинство любили повторять одну очень хорошую фразу: «Мы не боимся ни царей, ни всей вселенной». Не бояться всей вселенной, всех бесчисленных квадриллионов звёзд – вот с чего начинали первые русские революционеры. // "В Откровении Мефодия Патарского сказано, что очищать землю от неверных измаильтян должен царь Михаил, возливший войско истинных христиан. Отсюда можно сделать вывод, что, вероятно, Кузьма ассоциировал себя с царем Михаилом." Царь Михаил, by which he meant either Спаситель Господь Бог or himself (so not really an impostor): Из истории русской культуры. Т. III. XVII – начало XVIII века. // Written in Syriac in the late seventh century, the Apocalypse of Pseudo-Methodius shaped and influenced Christian eschatological thinking in the Middle Ages. Falsely attributed to Methodius of Olympus, a fourth century Church Father, the work attempts to make sense of the Islamic conquest of the Near East. The Apocalypse is noted for incorporating numerous aspects of Christian eschatology such as the invasion of Gog and Magog, the rise of the Antichrist, and the tribulations that precede the end of the world. The Apocalypse, however, adds a new element to Christian eschatology: the rise of a messianic Roman emperor. This element would remain in Christian apocalyptic literature until the end of the medieval period. Translations into Greek, Latin, Slavonic, Arabic, and other languages from the early eighth century onwards would facilitate the Apocalypse’s influence. (...) The work is notable for its vivid description and brutality. Descriptions of drinking the blood of cattle, stabbing pregnant women, and feeding babies to animals permeate throughout the author’s work. // Откровение Мефодия Патарского || https://vk.com/wall-60854067_28365 https://bb.velikoross.org/forums/topic/kak-novorozhdennaya-ukraina-v-xvii-veke-iskala-svoe-mesto-v-evrope-i-chto-iz-etogo-vyshlo/#post-2204467 || "Этот поход стал усиленно подготовляться в низах. Его проповедником явился некий Кузьма Косой, кузнец из Ельца, ушедший на Дон еще в 1667 г., когда началась, по его словам, «рознь» в вере, которой он не мог стерпеть. Прибыв на Дон, он стал действовать совсем по-другому, чем «преподобные отцы», прежде всего заботившиеся о «спасении душ». Кузьма, наоборот, постарался сейчас же организовать активную часть беглых раскольников." Религиозно-социальные движения второй половины XVIII века - Соловецкий бунт [E82]

* Король под горой. Король под горой, или Спящий герой, — традиционный мотив фольклора и мифологии, встречающийся в легендах многих народов Европы и Кавказа. Истории данного типа повествуют о легендарных героях, часто сопровождаемых вооружённым отрядом соратников, которые спят в земных недрах — горных пещерах, на удалённых островах или в потустороннем царстве, и проснутся, когда их родина будет испытывать трудности.

========================================================================

http://vorgol.ru/istoriya-eltsa/istoriya-uezda-16-17-v/uchenie-kuzmy-larionova

«И СМЕРТИ НЕ ИМУТ ВО ВЕКИ»: ЖИЗНЬ И УЧЕНИЕ КУЗЬМЫ ЛАРИОНОВА

Церковный раскол, произошедший в России в ходе реформ патриарха Никона в середине XVII века, стал настоящим потрясением для многих современников. Начались религиозные споры, появились новые учения и направления в церковной жизни. Основателем и лидером одного из самых радикальных и интересных религиозно-философских направлений стал уроженец Ельца Кузьма Ларионов по прозвищу Косой.

Личность Кузьмы Косого привлекала внимание исследователей своей оригинальностью и мистическим ореолом. Ему уделил значительное место в своем исследовании о церковном расколе на Дону В.Г. Дружинин(*). Публикация документов следственного дела по поводу ереси Кузьмы Косого состоялась в Дополнениях к историческим актам в 1872 году. Значительное место уделил деятельности Ларионова Н.М. Никольский(*) в книге, посвященной истории русской церкви. Вслед за Н.М. Никольским «социальную утопию» Косого описал А.И. Клибанов {"народная социальная утопия"}. Важным источником, позволяющим понять сущность религиозных представлений Кузьмы Ларионова, является старообрядческое сочинение «Слово о неком муже именем Тимофей», которое было опубликовано А.В. Пигиным(*).

* Дружинин, Василий Григорьевич (1859-1936; историк). Васи́лий Григо́рьевич Дружи́нин — российский и советский историк, исследователь старообрядчества, археограф, палеограф, собиратель древнерусских и старообрядческих рукописей и икон.

Однако личность этого загадочного человека редко была в центре внимания историков, их больше интересовали его идеи и борьба против официальной власти. Сегодня имя Ларионова известно только специалистам, а в широких кругах о нем знают мало.

Лидер радикального религиозного течения Кузьма Ларионов Косой родился в Ельце(*) примерно в 30-годы XVII века. Известно, что он был в Москве во время религиозных споров, вызванных реформами патриарха Никона. На Соборе 1656 года старые церковные обряды были окончательно упразднены. С этого момента начинаются волнения, которые выливаются в открытый бунт в начале 60-х годов.

* Елец. Еле́ц — город (с 1146 года) в России, административный центр Елецкого района Липецкой области (образована 6 января 1954 года из смежных районов Рязанской, Воронежской, Курской и Орловской областей). Yelets is the oldest center of the Central Black Earth Region. It was mentioned in historical documents as early as 1146 or 1147, when it was a fort belonging to the Princes of Ryazan.

Кузьма Ларионов «Косой» должен был находиться в Ельце в 1659 году. За этот год сохранились данные о населении города. По свидетельствам очевидцев мы знаем, что Ларионов либо сам был кузнецом, либо выходцем из семьи кузнецов. В Кузнечной слободе (район Введенской церкви) проживали кузнецы с такой же фамилией: Яков Ларионов и Григорий Ларионов . Но ассоциация кого-то из них с Кузьмой Косым мало вероятна. Скорее всего Кузьма Косой ассоциируется с упомянутым в списке жителей посадской Новооброчной слободы Кузьмой Кузнецовым. Вероятно, что «Ларионов» — это не фамилия, а отчество. Кузнецов — фамилия, отражающая либо его занятие, либо работу его отца. Но в исторической литературе за ним закрепилось такое имя: Кузьма Ларионов Косой.

Кузьма Ларионович Кузнецов имел жену и сына. Кузнец мог проживать и за пределами Кузнечной слободы, поскольку в специализированной слободе жили в основном государственные кузнецы. Он родился и вырос в Ельце. О нем ничего не известно по сохранившимся документам тех лет. Он вел тихую жизнь. Но здесь, в Ельце, он формулирует свое оригинальное философско-религиозное учение. По достижении примерно 30-летнего возраста в начале 60-х годов Кузьма Косой отправился из Ельца в Соловецкий монастырь.

Он много слышал об этой обители, о богатой монастырской библиотеке и сведущих {knowledgeable} в религиозных вопросах старцах. Для человека XVII столетия путешествия в дальние монастыри были обычным явлением. Так поступали многие люди. На это толкало желание совершить духовный подвиг или выполнить обет. В монастыре русский человек XVII века искал ответы на вопросы, которые ставила ему жизнь. Соловецкий монастырь славился своей ученостью и благочестием. Но не тишины и покоя искал Кузьма Косой, а обоснования и дополнения своему учению.

Жизнь в тихой северной обители бурлила и кипела. В 1658 году в Соловецкий монастырь были присланы новопечатные книги патриарха Никона, по-новому трактующие Священное писание и церковный обряд. Монахи вместе с настоятелем Ильей единодушно отвергли нововведения. Новый игумен Варфоломей, присланный в монастырь, ничего добиться не сумел. В такой обстановке оказался приехавший сюда Кузьма Косой. В Соловецком монастыре он стал ярым противником реформ Никона и примкнул к старообрядцам. Живя здесь, он познакомился с богатой религиозной литературой, среди которой встречались и апокрифические сказания. Монахов удивляла искренность и вера, с которой Кузьма Косой принимал старинные церковные книги.

Он покинул монастырь через какое-то время. Вскоре Кузьма Косой завершил разработку своего оригинального религиозного учения, отличного и от старообрядческих представлений и от учения никониан. В Ельце Кузьму не приняли, тогда он бросил семью и работу и отправился из города, полный мыслями о новой жизни. По дороге он проповедовал, и вскоре у него появились ученики.

В 1667 году Кузьма Косой пришел на Дон. Здесь в районе реки Медведицы(*) он выбрал надежное укрепленное место и основал монастырь-крепость. Вероятно, здесь он записал свое учение. Кузьма также уверял окрестное население, что у него имеется древняя рукопись, которая легла в основу его идей. Эта рукопись, по его уверению, была написана «самим Божиим перстом прежде сотворения света и создания мира». Не стоит понимать эти слова буквально. Вероятно, что Кузьма Косой имел какое-то апокрифическое Откровение или Видение, которое и легло в основу его учения.

* Медведица (приток Дона). Медве́дица — река в Саратовской и Волгоградской областях России, левый приток Дона. Medveditsa (Don).

В 1667 году Кузьма Ларионович Кузнецов стал активно проповедовать и в 1669 году пришел в Москву. Но поддержки в столице не нашел. В начале 70-х годов он вернулся в основанный им монастырь, который походил уже на небольшой городок с серьезными укреплениями. Со всей страны сюда стекались люди, привлеченные его идеями всеобщего равенства, справедливости и наступлением Царства Божьего. В 1674 году в монастырь был послан отряд стрельцов из Тамбова, но мужчины разошлись, и кроме женщин здесь никого не оказалось. После 1682 года, когда началась новая волна гонений на старообрядцев, городок заметно вырос. Сюда стекались люди послушать учение Кузьмы Косого и готовиться к «концу света».

В чем же состояло учение елецкого кузнеца? Согласно идеям Кузьмы Косого достижение Царства Божьего, где царят справедливость, мир, равенство, братство возможно только усилиями людей. Он утверждал, что ему является Христос и велит начать «очищение земли», где почти не осталось праведников, «во всем Московском государстве благочестия нет!» — утверждал реформатор.

Это и было, по мнению Косого, главным признаком конца света и установления Царства Божьего. Люди погрязли в пороках, лжи и грехах настолько, что мир превратился в ад, но ад нужен для того, чтобы очистить землю для жизни праведников. Поэтому те немногие, которые еще могут спастись, должны уходить в специальные общины. Члены общины наделялись самыми широкими полномочиями, им разрешалось даже убивать погрязших в грехах людей, чтобы помочь очищению земли и ускорить приход небесного царя Михаила, который должен возглавить борьбу с дьявольским миром.

Планы Кузьмы Косого сводились {boil down} к походу на Москву. Но для этого ему нужно было войско, и он рассчитывал в этом деле на донских казаков. Несмотря на многочисленность своих сторонников, большинство казаков не одобряло поход.

Лидеры старообрядцев боялись учения Кузьмы, поскольку надеялись добиться возвращения к старым церковным обрядам мирным путем. В окружении самого Косого стали появляться люди, недовольные его бескомпромиссностью.

В 1687 году Кузьма Косой начал собирать войско. Большую помощь ему оказывали все эти годы его товарищи-единомышленники: атаман Лаврентьев, поп Самойла, Козьма Сидоров и многие другие. Всем, кто отказывался участвовать в походе, Кузьма Косой грозил смертью.

Казаки вызвали его в столицу Донской земли город Черкасск на казачий круг, где потребовали отказаться от идеи похода на Москву. Не добившись этого, казаки схватили его и отвезли в столицу. Здесь в Посольском приказе Кузьма Косой был допрошен и скоро скончался при пытках. 30 мая 1689 года прекратил существование основанный им монастырь.

Попробуем разобраться, каковы были источники идей учения Кузьмы Косого. Упоминаемый Кузьмой апокалипсический царь Михаил встречается в нескольких произведениях, которые, вероятно, и повлияли на его мировоззрение. Это библейская книга пророка Даниила (Дан 12:1)(*) и апокрифическое Откровение Мефодия Патарского(*) {Pseudo-Methodius - Emperor Messiah}. Вероятно, что Кузьма Косой был знаком и с другими не известными нам произведениями.

* Daniel 12:1 NIV (The End Times) 12 At that time Michael, the great prince who protects your people, will arise. There will be a time of distress such as has not happened from the beginning of nations until then. But at that time your people—everyone whose name is found written in the book—will be delivered.

Вопреки мнению некоторых исследователей в Апокалипсисе нет упоминания о царе Михаиле. Правда в 12 главе имеются следующие слова: «и произошла на небе война: Михаил и ангелы его воевали против дракона…» (Откр 12:7). Однако очевидно, что здесь речь идет об архангеле Михаиле, а не о царе.

* M Adso of Montier-en-Der. Adso of Montier-en-Der (Latin: Adso Dervensis) (910/920 – 992) was abbot of the Benedictine monastery of Montier-en-Der in France, and died on a pilgrimage to Jerusalem. Biographical information on Adso comes mainly from one single source and has come under question, but the traditional biography depicts him as an abbot who enacted important monastic reform, as a scholar, and as a writer of five hagiographies. His best-known work was a biography of Antichrist, titled "De ortu et tempore Antichristi", which combined exegetical and Sibylline lore. This letter became one of the best-known medieval descriptions of Antichrist, copied many times and of great influence on all later apocalyptic tradition, in part because, rather than as an exegesis of apocalyptic texts, he chose to describe Antichrist in the style of a hagiography. De antichristo was not an original work; it combined exegesis of biblical text with Sibylline (that is, oracular) accounts. The most important oracular one is the myth of the Last Emperor found in (Latin reworkings of the originally Syriac) Apocalypse of Pseudo-Methodius, besides the oracles of the Tiburtine Sibyl, though some scholars deny the latter as a source. Adso's true innovation was the form in which he structured the material: he wrote it not in the form of a theological tract or exegetical commentary, which could have been organized by scriptural source, but rather as a hagiography, as a saint's life. Medieval hagiographies frequently used anti-types to bring out the virtuous characteristics of their protagonists, and Adso's setup of Antichrist as a chronologically organized biography allowed for an easy contrast with the life of Christ, and thus for easy access to a broad audience. // Средневековое богословие стремилось адаптировать идею Рима к текущим политическим реалиям. К примеру, в трактате аббата Монтье-ан-Дер «О времени и происхождении Антихриста» (X век) в роли последнего императора выступает король франков. ВОДА ЖИВАЯ - Будущее по-христиански

Книга пророка Даниила малоинформативна. В ней сообщается о конце света скупо {скупой stingy, parsimonious}: «И восстанет в то время Михаил, князь великий, стоящий за сынов народа твоего; и наступит время тяжкое, какое не бывало с тех пор, как существуют люди, до сего времени… И многие {the multidudes} из спящих в прахе земли пробудятся, одни для жизни вечной, другие на вечное поругание и посрамление…» (Дан 12:1—3). Мы видим, что речь тут идет о пришествии царя Михаила, как о начале Конца света, однако здесь нет указаний на то, что жизнь на земле на этом прекратится. После того как наступит воскресение мертвых, наступит суд, и останутся только праведники, остальные будут преданы «поруганию». В книге пророка Даниила отчетливо не указанно, какова будет роль Михаила во всех этих событиях. Вероятно, Михаил и будет судьей.

Более широко предание, связанное с пришествием царя Михаила, рассказывается в Откровении Мефодия Патарского. Скорее всего, этот памятник письменности, а не книга пророка Даниила, оказал решающее влияние на учение Кузьмы Косого. Откровение Мефодия Патарского принадлежит к жанру эсхатологической литературы. В этом апокрифе подробно рассказывается всемирная история от Адама до Конца света. Этот памятник был весьма популярен на Руси. На славянский язык Откровение было переведено с греческого еще в XIII веке. В РГАДА хранится интерполированная редакция Откровения Мефодия Патарского из сборника XVI—XVII веков .

Вот что рассказывается в Откровении о царе Михаиле. Когда наступят «последние времена», все христианские народы подвергнутся нашествию многочисленных варварских племен («измаильтян»), которые уничтожат и завоюют все страны христианского мира. Тогда придет время царя Михаила. Он будет перенесен из Рима в Святую Софию, и сюда устремятся все оставшиеся христиане. За тем он же, Михаил, стремительно поднимется, как от сна, и возьмет меч свой и скажет: «Дайте мне коня быстролётного {fast-flying. high-speed быстрокрылый swift-winged}» . Далее рассказывается, как царь Михаил пойдет войной на варваров, «и тогда побеждено будет Михаилом-царем множество бесчисленное измаильтян, а некоторые из них отогнаны будут, как скот» .

Освобожденные от варваров народы придут поклониться освободившему их царю Михаилу и станут его рабами. 30 лет Михаил будет царствовать над ними и обходиться жестоко. Но в это время не будет войн, появятся новые храмы и города. После этого людям начнут показываться скрытые ранее от них клады и все разбогатеют, «нищие будут как бояре, а бояре как цари» . После этого начнут люди «пить и есть как при Ное» без всякой меры. После начнется всеобщее грехопадение, которое разгневает Бога. Царь Михаил отправится на корабле на скрытый в море остров и будет снова ждать своего часа. После этого Бог снова обрушит на христианские земли бесчисленное множество варваров, цари которых имеют песьи головы, шесть крыльев и т.д. После этого нашествия родится Антихрист.

С этого момента Господь повелит Михаилу вернуться для спасения от варваров. Возмужав {grown up} же, Антихрист, придет служить Михаилу, и тот, не зная, кто он на самом деле, полюбит его и сделает своим советником. Через 11 лет «сын зла» проявит «свою волю и господство». Тогда Михаил «снимет свой венец и возложит на крест», после чего скончается. Место нового царя займет Антихрист.

Дошедшие до нас обрывочные сведения учения Кузьмы Косого позволяют отчасти реконструировать его учение.

Итак, по его идеям уже наступают «последние времена», которые были предсказаны ранее. Все истинные христиане «будут яко бози, и бессмертны и просветятся вси», (читаем в книге пророка Даниила: «И разумные будут сиять, как светила на тверди {твердь firmament небосвод}»). Христос велит всем праведным «очищать землю». В Откровении Мефодия Патарского сказано, что очищать землю от неверных измаильтян должен царь Михаил, возливший {возливать a. наливать, поливать на что-либо} войско истинных христиан. Отсюда можно сделать вывод, что, вероятно, Кузьма ассоциировал себя с царем Михаилом. В том, что наступило то самое время, о котором предсказывалось, Кузьма Косой не сомневался. Он указывал на то, что христианская церковь «вся отпала» и «в Московском государстве благочестия нет». Кузьма Косой считал, что Господь на его стороне и поэтому не следует бояться «ни царей, ни всей вселенной», а главная задача: очистить землю от измаильтян, под которыми он понимал всех, кто принял реформы Никона и вообще тех, кто не принимает его учения.

Кузьма Ларионов также отрицал традиционное христианское толкование Страшного суда. Он не верил в буквальное воскрешение мертвых, считая это метафорическим выражением. Ельчанин проповедовал «переменение света», а не его конец, т. е. люди должны обновиться, измениться внутренне. «Всему христианскому роду скончания не будет — учил Кузьма Косой, — но будут яко боги, и бессмертны и просветятся все, яко солнце, и смерти не имут вовеки {Бессмертники, Федоров}» .

Старообрядцы поспешили отречься от учения Кузьмы Косого. В старообрядческом памятнике XVII века «Слово о неком муже именем Тимофей» Кузьма Косой представлен как грешник, который мучается в аду. Здесь в общих словах описывается суть его учения. Косой считал, что апокалипсические пророчества и воскрешении мертвых при втором приходе Христа нельзя понимать буквально («Христос, де, чувственно не придет на землю судити…»). Обновление людей должно пройти в душах, внутри каждого истинного христианина («мы так и обновимся») .

Это упоминание имеет важное значение для понимания сущности учения Кузьмы Косого. Он не понимал написанное в религиозных книгах буквально, что давало ему простор для толкований. Согласно его логике церковные реформы исказили суть христианства и лишили благочестия единственного истинно христианского царства — Россию. Это и есть нашествие измаильтян, которые уничтожили истинную церковь. Случилось так, как было предсказано в Откровении Мефодия Патарского. Теперь должен восстать царь Михаил в Святой Софии. Что это означало? Согласно Откровению Михаил был перенесен из Рима в Святую Софию, т. е. истинное благочестие перешло от Византии на Русь {??}(*). Здесь и должен восстать, пробудиться Михаил («он же Михаил стремительно поднимется, как от сна…»). Пробуждение здесь должно пониматься не буквально, а в переносном смысле. Далее царь Михаил должен был возглавить поход против неверных захвативших власть в христианском царстве. И тогда Кузьма Косой замыслил поход на Москву.

* «Там, где Святая София, там и Новгород», говорят на Руси уже тысячу лет, с тех самых пор, когда в XI веке был построен грандиозный собор Софии Премудрости Божьей. Великий Новгород - СОБОР СВЯТОЙ СОФИИ

Радикальное учение Кузьмы Косого конкретно реализовывалось им в жизнь. Это оттолкнуло от него старообрядцев и донских казаков, не желавших вступать в открытую войну с «никонианами» и идти на Москву. Апокрифические идеи Кузьмы еще долго будоражили {disturb, excite} Дон, потребовалось время, чтобы искоренить посеянные им семена религиозной смуты.

Безусловно, как бы мы не относились к учению Кузьмы Ларионовича Кузнецова (Косого), его можно считать яркой личностью, которая сформировалась в Ельце. Его духовные искания, фанатическая убежденность и искренняя вера заслуживают того, чтобы его имя осталось среди исторических личностей, которыми богата Елецкая земля.

Ляпин Д.А. История Елецкого уезда в конце XVI—XVII веков. Научно-популярное издание. — Тула: Гриф и К, 2011. — 208 с.

Источник http://vorgol.ru/istoriya-eltsa/istoriya-uezda-16-17-v/uchenie-kuzmy-larionova/

Примечания:

318. См.: Ляпин Д.А. Апокрифическое учение Кузьмы Ларионова // Исторические исследования. Вып.4. Елец, 2009. С.3-11.

319. Дружинин В.Г. Раскол на Дону в конце XVII века. СПб., 1889. С.96—105.

320. ДАИ, СПб., 1872. Т.12. С.133.

321. Никольский Н.М. История русской церкви. М., 2004. С.206—209.

322. Клибанов А.И. Народная социальная утопия в России: период феодализма. М., 1977. С.114—122.

323. Пигин А.В. Слово о неком муже именем Тимофей // Пигин А.В. Видения потустороннего мира в русской рукописной книжности. СПб., 2006. С.208—218.

324. РГАДА. Ф.210. Белгородский стол. Д.433. Л.87.

325. Там же. Л.97.

326. ДАИ… С.133.

327. РГАДА. Д.341. Л.393—426. Опубликовано: Откровение Мефодия Патарского // Мильков В.В. Древнерусские апокрифы. СПб., 1999. С.654—711. Цитируется по публикации.

328. Откровение Мефодия Патарского… С.696.

329. Там же.

330. Там же. С.697.

331. Такого же мнения придерживался А.И. Клебанов. См.: Клибанов А.И. Народная социальная утопия… С.114—122.

332. Пигин А.В. Видения потустороннего мира в русской рукописной книжности. СПб., 2006. С.212.

333. Слово о неком муже именем Тимофей // Пигин А.В. Видения потустороннего мира в русской рукописной книжности. СПб., 2006. С.251.

334. Слово о неком муже именем Тимофей… С.251.

========================================================================

* Ларионова, Кузьма [Кузьма Косой] (????-1687; революционер). Любопытно, что существовали не только лже-цари, но и лжесвятые. В конце XVII столетия Козьма Косой провозгласил себя «истинным папой», и уверял, что владеет правом на царский престол. Позже этого ему показалось мало, и он начал нарекать себя Господом Богом. Кстати, придворные подхалимы {sycophant}, злоупотребляя игрой слов, называли и Петра I... Христом, хотя народ считал его Антихристом. Древнее проклятие московских царей // Но конец мира не наступал, несмотря на то, что последнее отступление уже произошло в роковом 1666 году. Тогда конец мира и второго пришествия начали сдвигать и указывать другие сроки. По расчетам инока Авраамия окончание этого Света должно было произойти в 1691 году. На этот же срок указывал и наставник Матвей из Архангельска; другие, как например черный дьякон Игнатий и Емельян Повенецкий и Козьма Косой на Дону, относили конец мира на 7197 или 7200 год от сотворения мира, то есть 1692 год. После 1692 года, то есть уже через 25 лет после окончательного разрыва между сторонниками обоих обрядов на соборе 1667 года, эсхатологические ожидания начали проходить, и отцы безпоповства, поэтому и выступили со своим новгородским соборным решением, в котором они разъясняли: "...что мол, хотя последнее отступление и царство антихриста наступили, но когда будет конец мира, это пока что еще не ясно и посему их церковь должна как-то организовывать свое существование на этой грешной и захваченной силами ада земле, приспосабливаясь к переживаемому ими апокалиптическому веку." Безпоповщина. Феодосеевцы.

* "Восстание" Козьмы Косого (c. 1687). Кузьма Ларионова по прозвищу Косой. Церковный раскол середины XVII века породил не только религиозную оппозицию, но и первых русских революционеров. Первопроходцем политической революции в России можно считать некоего Кузьму Ларионова по прозвищу Косой. Он решил уничтожить систему с помощью радикального социо-эсхатологического учения и даже собрал для этого войско голытьбы. {Голу́твенные каза́ки (голытьба, от укр. голота) — беднейшая и наиболее многочисленная часть донского и запорожского казачества. Голутвенные казаки принимали участие в антифеодальных восстаниях XVI — XVII веков под предводительством Ивана Болотникова, Степана Разина, Кондратия Булавина и др.} Кузьма Косой родился в Ельце ориентировочно {rouhly, approx.} в 30-х годах XVII века и всю жизнь работал обыкновенным кузнецом. Он был в Москве во время прений о книжной справе и, придерживаясь старых заветов, не принял реформу Никона. В начале 60-х годов Кузьма, осознав, что с привычным ему миром что-то не так, в поисках духовного ответа отправляется в Соловецкий монастырь. Древнюю обитель как раз пытаются подчинить новым правилам, присылают из Москвы ставленников-игуменов, что вот-вот перерастёт в знаменитую осаду Соловков. В бурной обстановки монастыря Кузьма Ларионов начинает формировать своё учение. Что очень важно – оно не стало достоянием только лишь душеспасительных бесед. Кузьма понимал, что для вооружённой борьбы нужно опереться на какую-то социальную группу. Поэтому в 1667 году он приходит на Дон. Он осел близ реки Медведицы, северного притока Дона, где основал крепость-монастырь и стал потихоньку проповедовать своё учение. Постепенно на месте возник городок, куда стекались люди со всей России. Когда власти прислали из Тамбова служивый люд {Service class people (Russian: служилые люди) were the free people in Russia in XIV - XVII centuries, obliged to carry military or administrative service in favor of the state.}, кузьминовцы просто переждали набег {wait out the raid} в лесах, а потом снова заняли свой город. Со временем на Медведицу прибыли остатки разгромленной разинщины {Восстание Ра́зина, Крестья́нская война́ 1667—1671, Разинщина — война в России между войсками крестьян и казаков под предводи́тельством Степана Разина и царскими войсками.}, пришли казаки и крестьяне, а Кузьма всё проповедовал, да ждал своего часа. О чём он говорил? Кузьма хотел построить утопическое царство Божье на земле по законам справедливости и братства: «Мы, по созданию божию, все братья». Но сперва требовалось очистить землю от предателей, еретиков и богачей: «во всем Московском государстве благочестия нет!». А значит близится конец света, ведь старая вера попрана, везде беззаконие и падение нравов, молодёжь не слушает старших и всё больше поддаётся дурным латинянским влияниям. Для начала нужно было объединиться в общины и ждать, когда против власти потребуется выступить с оружием в руках. Тогда в бой их поведёт сам царь Михаил – архетип «короля под горой» из откровения Мефодия Патарского(*). Но пока Кузьма Косой просто ждал. Ждал изменений на Дону. Во-первых, 29 августа 1671 года донские казаки впервые принесли присягу царю. После подавления разинщины, у них осталась казачья автономия, правда, со значительно сокращенными полномочиями. Дон отныне обязался выдавать преступников Москве по первому её требованию. Оказался нарушен древний принцип свободных казаков: «С Дону выдачи нет». Это раскололо часть номадов: богатые, домовитые казаки выступали за союз с Москвой, а низшие слои, недавно прибывшие крестьяне, голь {голь f - beggars} и беднота, думали совершенно иначе. Они справедливо полагали, что богачей-то всё равно не будут посылать в Москву, а на казнь отдадут их, ничего не имеющих и ничего не значащих бегунов и бывших холопов. А во-вторых, на Дон стали бежать старообрядцы, которых собор 1666-1667 годов объявил отступниками от веры. Вольные степи были оказались наводнены людьми, которые поддерживали связь с Аввакумом и компанией. Дон постепенно становился не только политической, но и религиозной автономией. Может возникнуть вопрос, а почему староверы не решили сразу же вернуть {bring back (to Russia)} свою веру силой, а в основном предпочли не вступать в открытый конфликт? Во-первых, такие попытки были, особенно на севере, где ватаги {ватага - gang, mob, horde} староверов брали штурмом монастыри или, как на Соловках, обороняли их от царских войск. Но главный фактор отсутствия масштабной гражданской войны заключался в том, что лидеры истинно-православных до последнего считали, что старую веру им удастся вернуть дипломатией. Пустозёрские узники постоянно молили об этом царей в письмах. А в 1682 году староверам и вовсе почти удался государственный переворот во главе стрелецкого воинства. Собственно, тогда и начинаются массовые репрессии, отчего религиозные радикалы сразу же меняют свою тактику. В 1687 году лидером донских казаков становится атаман-старовер Самойло Лаврентьев. Атаман давал приют раскольника («расколыдикам всем пристанище было у него, у Самошки») и снабжал оружием голытьбу {голытьба - the poor}, ходившей на лихой промысел {разбойничий промысел} в Персию, к татарам и в Россию. Весной 1687 года Дон поставил Москве отряд для войны с крымским ханом. Его возглавил сторонник Москвы донской атаман Фрол Миняев. Он увёл с собой на войну почти всех богачей-москвофилов. Воспользовавшись этим, Лаврентьев был избран на кругу новым атаманом и вернул на Дону дониконианское православие, чего только и дожидался Кузьма Косой. Он тут же выступил с идеей вооружённого похода на Москву. Кузьма говорил, что до конца мира осталось пять лет, но второе пришествие не спасёт тех, кто пассивно его дожидался. Нужно взять в руки оружие и самим сражаться с Антихристом, а именно с царём, попами, боярами и высшими чинами церкви. Обязательно требовалось разрушить столицу нечистот – Москву. Не нужно бояться, потому что войско возглавит царь Михаил, некое мессианское существо, которое поможет казацкому люду сокрушить зло. После чего, объяснял Кузьма, планируется божье царствие «со всею небесною силою и со всеми святыми и угодными ему правою верою». То есть утопический и эсхатологические элементы сливались с социальными: новое общество планировалось устроить по принципу казачьего круга. Классовый расчёт был верен: на Дону произошла смычка {union} недовольной централизацией низшей части служивого сословия и религиозных диссидентов. Их-то Кузьма и попытался воспламенить. Летом 1687 года Кузьма стал собирать войска у себя на Медведице. Часть домовитых казаков с верховьев {верховье upper reaches} Дона обеспокоенно писала атаману-староверу в Черкасск: «Съезжаются-де в горы многие люди воинством и сказывают у себя великого царя Михаилу, велит-де нам Христос землю очищать, неверных людей, мыде не боимся царей и войска и всей вселенной». Казаки жаловались, что Кузьма угрожал домовитым людям, что если они не пойдут воевать с Антихристом, то он их всех убьёт. Кузьма, не Антихрист. Атаман Лаврентьев вызвал Кузьму в столицу войска – Черкасск. Кузьма, понимая, что атаману не хочется воевать с Москвой, а только хозяйничать на Дону, пришёл на «стрелку» {стрелка (criminal slang) business meeting} не один, а с вооружённым отрядом из шестисот человек. На кругу Кузьма убеждал весь Дон идти на Москву. За ним стояли не только многочисленные старообрядцы, понявшие, что веру никакой добрый царь обратно не вернёт, но и бедные казаки, которым было нечего терять. И может быть из затеи что-нибудь да вышло, если бы из Крымского похода как раз не вернулись домовитые казаки во главе с Фролом Миняевым. Он немало ошалел {go crazy} с того, что за время его отсутствия на Дону сменилась вера и атаман, а какой-то странный мужик собрал войско, чтобы воевать с Антихристом. Завязалась битва, где отряд Кузьмы Косого рассеяли, а самого вожака схватили и отправили в Москву. Там его и умучили насмерть. Городок на Медведице тоже взяли штурмом, а народ, решивший биться с Антихристом ради социального переустройства, разогнали, да перевшали {переве'шать - повесить hang многих, подвергнув казни через повешение hanging}. Атаман Самойло Лаврентьев сбежал. Фрол вновь вернул Дон в подданство московской власти и никонианской церкви. Да только они не простили бунта и потребовали выдачи известнейших казаков, угрожая прекратить выплату жалования. Некогда вольному Дону пришлось согласиться. Но причины бунта никуда не исчезли, вылившись вскоре в знаменитую булавинщину. А Кузьма Косой, возможно первый революционер в России, который решил изменить систему с помощью радикального социо-эсхатологического учения, ныне мало кому известен. Зато он и его воинство любили повторять одну очень хорошую фразу: «Мы не боимся ни царей, ни всей вселенной». Не бояться всей вселенной, всех бесчисленных квадриллионов звёзд – вот с чего начинали первые русские революционеры. Под корень (https://vk.com/wall-60854067_28365 || https://bb.velikoross.org/forums/topic/kak-novorozhdennaya-ukraina-v-xvii-veke-iskala-svoe-mesto-v-evrope-i-chto-iz-etogo-vyshlo/#post-2204467) // "Этот поход стал усиленно подготовляться в низах. Его проповедником явился некий Кузьма Косой, кузнец из Ельца, ушедший на Дон еще в 1667 г., когда началась, по его словам, «рознь» в вере, которой он не мог стерпеть. Прибыв на Дон, он стал действовать совсем по-другому, чем «преподобные отцы», прежде всего заботившиеся о «спасении душ». Кузьма, наоборот, постарался сейчас же организовать активную часть беглых раскольников." Религиозно-социальные движения второй половины XVIII века - Соловецкий бунт [E82]

* (Apocalypse of Pseudo-Methodius) "В Откровении Мефодия Патарского сказано, что очищать землю от неверных измаильтян должен царь Михаил, возливший войско истинных христиан. Отсюда можно сделать вывод, что, вероятно, Кузьма ассоциировал себя с царем Михаилом." Царь Михаил, by which he meant either Спаситель Господь Бог or himself (so not really an impostor): Из истории русской культуры. Т. III. XVII – начало XVIII века. // Written in Syriac in the late seventh century, the Apocalypse of Pseudo-Methodius shaped and influenced Christian eschatological thinking in the Middle Ages. Falsely attributed to Methodius of Olympus, a fourth century Church Father, the work attempts to make sense of the Islamic conquest of the Near East. The Apocalypse is noted for incorporating numerous aspects of Christian eschatology such as the invasion of Gog and Magog, the rise of the Antichrist, and the tribulations that precede the end of the world. The Apocalypse, however, adds a new element to Christian eschatology: the rise of a messianic Roman emperor. This element would remain in Christian apocalyptic literature until the end of the medieval period. Translations into Greek, Latin, Slavonic, Arabic, and other languages from the early eighth century onwards would facilitate the Apocalypse’s influence. (...) The work is notable for its vivid description and brutality. Descriptions of drinking the blood of cattle, stabbing pregnant women, and feeding babies to animals permeate throughout the author’s work. // Откровение Мефодия Патарского

========================================================================

Викитека - Страница:Православная богословская энциклопедия.

Изъ Пустозерска же были направлены стрѣлы и противъ другого теченія въ рѣшеніи даннаго вопроса, выразившагося въ ученіи объ антихристѣ духовномъ. Это ученіе уже въ XVII вѣкѣ имѣло сторонниковъ въ разныхъ мѣстахъ: въ Москвѣ, Поморьѣ, Новгородѣ, на Дону и въ Сибири. Таковы были расколоучители: діаконъ Игнатій соловецкій, Козьма Косой, Яковъ Лепихинъ, и др. Подъ воцареніемъ антихриста они разумѣли: то воцареніе діавола, губителя вѣры евангельской, то распространеніе отступленія, что совершилось, конечно, также по дѣйству того же діавола. Особенно подробно было раскрыто ученіе о духовномъ антихристѣ въ посланіи изъ далматскаго монастыря въ Тюмень: «объ антихристѣ и тайномъ царствѣ его». По богохульному ученію далматскаго расколоучителя, антихристъ — это агнецъ православной церкви, запечатлѣнный четвероконечнымъ крестомъ. Обличеніе противъ этого лжеученія мы находимъ у нѣсколькихъ авторитетныхъ расколоучителей XVII вѣка, преимущественно же — у протопопа Аввакума, который боролся съ такими кривотолками въ теченіе всего своего пустозерскаго заключенія. Такое же разногласіе по вопросу объ антихристѣ находимъ въ расколѣ и въ XVIII вѣкѣ.

{«Слово объ антихристѣ и тайномъ царствѣ его» іеромонаха Ѳеоктиста. А другой старец Феоктист, находившийся в изгнании в Анзерской пустыне, составил “Слово о антихристе и тайном царстве его”, где, раскрывая свои мысли, что антихрист уже царствует в мире духовно, а чувственно обнаруживает себя в своих предтечах — римских папах, старался доказать, что и Никон есть предтеча Антихриста. ХРОНОС - Варфоломей // Другое – сосланного в Анзерский скит старца Феоктиста «Слово об антихристе и тайном царстве его», где автор, раскрывая свои мысли, что антихрист уже царствует в мире духовно, а чувственно обнаруживает себя в своих предтечах –римских папах, старался доказать, что и Никон есть предтеча антихриста. Оба эти сочинения сделались известными еще до собора 1666 года. Митрополит Макарий III }

========================================================================

http://religion.historic.ru/books/item/f00/s00/z0000022/st018.shtml

(https://scepsis.net/library/id_1812.html)

Попытки староверческой революции на Дону

Описанными выше пассивными формами, эсхатологической реформацией на колонизационной основе {бегство в пустыни, уход в леса и пустоши, "казацкая и раскольничья колонизация": Керженец, Выг, Дон, ..}, не ограничилось, однако, раскольничье движение среди низших классов. В связи с расколом возникли также и революционные крестьянские движения, причинившие московскому правительству в конце XVII в. немало хлопот. Эти движения базировались на активных элементах крестьянства, таких, которые не только убегали от эксплуатации, но, убегая, также сохраняли волю и к активной борьба. Такими были казаки, беглые крестьяне, уходившие на Дон и его притоки и там основывавшие новую, вольную жизнь.

В середине XVII в. казацкое население на Дону уже не было однородным по своему хозяйственному положению. Оно делилось на две резко разграниченные группы- домовитых, или "добрых", казаков и голутвенных казаков, или "бездольных людей"(*). Домовитые были потомками первых казацких поселенцев; они к середине XVII в. успели окрепнуть, приобрести оседлость и постоянные промыслы, были скотоводами, пчеловодами, рыболовами; свою добычу они сбывали {trade off} приходившим с севера купцам в обмен на хлеб, вино и ремесленные изделия. Московское правительство стремилось воспользоваться ими как дешевой воинской силой. Оно предложило им охранять границы и ходить в южные царские походы за жалованье деньгами, хлебом, сукном, порохом и свинцом - всем тем, чего на Дону не было, и в особенности хлебом, так как хлебопашество было там запрещено {??}. Это царское жалованье было той приманкой, за которую домовитые в конце концов стали продавать свои вольности. Голутвенные состояли из недавних, "молодших", беглецов. Они не все состояли официально в казаках, так как нужно было согласие казацкого круга на принятие в число казаков; непринятые в казачество не пользовались правом убежища и прочими казацкими вольностями. Голутвенные либо шли в батраки {farmhand} к домовитым, либо голодали и искали случая "достать себе зипунов", т. е. отправиться в какую-нибудь полуразбойничью, полувоенную экспедицию. Они сохраняли пламенную ненависть к Москве и недоброжелательно относились к домовитым, которые с каждым десятилетием все больше и больше прислушивались к Москве и подчинялись ее распоряжениям.

* Голутвенные казаки. Голу́твенные каза́ки (голытьба, от укр. голота) — беднейшая и наиболее многочисленная часть донского и запорожского казачеств. На верхнем Дону, а также в верховьях Хопра и Медведицы голутвенные казаки назывались ещё «верховскими» и «чигами». Женатые жили не в Запорожской Сечи, а по хуторам и городам. По одной из версий, казаки большей частью состояли из беглых крепостных крестьян и холопов, посадской бедноты и военно-служилого люда; при этом голутвенные казаки составляли единый социальный слой. Ряды запорожской голытьбы {голытьба' the poor} пополнялись за счёт сельского и городского населения Малороссии, преследовавшегося польским панством. По другой же, основу малороссийского казачества составляли до середины XVII века бедные мелкопоместные бояре {lesser gentry} (такого статуса, как боярин в польском праве попросту не было), которые не могли доказать своё дворянство и должны были после создания Речи Посполитой перейти в ранг обычных крестьян. Возглавляли этих служилых, умеющих управляться с оружием, в отличие от крепостных и мещан, более родовитые {better-bred} дворяне {nobles}, как из польских, так и из малороссийских родов. Нахождение в числе голутвенных казаков далеко не всегда означало свободу для беглых: нередко правило «с Дона выдачи нету» нарушалось, и крепостные выдавались прежним владельцам. Голутвенные казаки угнетались и зажиточными (домовитыми) казаками, и дворянами, пытающимися использовать казаков для своих целей. Голутвенные казаки принимали участие в антифеодальных восстаниях XVI — XVII веков под предводительством Ивана Болотникова, Степана Разина, Кондратия Булавина и др.; из их среды вышли многие вожаки антикрепостнического движения; запорожские казаки активно принимали участие в гражданской войне в Речи Посполитой в середине 17 века. Велика роль голутвенных казаков в освоении южнороссийских земель, в борьбе с Крымским ханством. Впрочем, именно голытьба из всех казаков была наиболее склонна к грабежам и убийствам, легко поддавалась на политические провокации, была чрезвычайно переменчива. Так, крымские татары вынуждены были бросить войско гетмана Ивана Выговского после победы под Конотопом над российским войском, так как, пользуясь отсутствием войск в Крыму, запорожцы его разграбили. В итоге поход на Москву был сорван, и в 1667 году Малороссия была разделена на две части между Польшей и Россией, в результате Андрусовского перемирия. Донские голутвенные казаки нередко совершали набеги (походы «за зипунами») на порты Чёрного и Азовского морей, спускаясь на ладьях по Дону; такое положение сохранялось до середины XVII века, когда Турция близ выхода в Азовское море не возвела две мощных крепости. Но грабежи при этом не прекратились; с 1660-х Донская голытьба предпочитала совершать набеги на центральные районы России; так, успешным для казаков был грабительский поход Василия Уса на Тулу в 1666, когда, разграбив окрестности Тулы, отряд казаков безнаказанно ушёл обратно в степи.

* Ус, Василий Родионович (ум лето 1671). Васи́лий Родио́нович Ус — донской казак, один из руководителей Крестьянской войны под предводительством Степана Разина 1670—1671. Весной 1666 года из-за неурожаев в некоторых уездах на Дону начался голод. Донские казаки, жившие по Хопру и Иловле, выбрали Василия Уса своим атаманом. В мае 1666 года атаман Василий Ус возглавил поход беднейших донских казаков к Москве, чтобы просить назначения на царскую военную службу. Под его командованием находилось 700—800 вооруженных казаков. Большое войско казаков и беглых надо было кормить. Обнищавшие и голодные крепостные вместе с казаками Василия Уса грабили барские усадьбы. Особенно страдали усадьбы бояр и помещиков.

* Основным хозяйственным занятием вольных казаков являлись охота, рыболовство, животноводство. Например, в Донском Войске до начала 18 века хлебопашество было запрещено {by whom ??} под страхом смертной казни. Как считали сами казаки, жили они «с травы и воды». Коллектив авторов - Сборник рефератов по истории. 11 класс

Однако некоторые из домовитых поддерживали с голутвенными связь, конечно, чисто эксплуататорского характера. Именно они снабжали голытьбу оружием и другим снаряжением для ее экспедиций, требуя за это дележа {делёж share-out} добычи пополам {half the loot (??)}. Голытьба представляла подлинно революционный элемент. Она составила главный контингент ополчения Разина; она же приняла и знамя раскола, как только первые его проповедники появились на Дону. Напротив, тот же бунт Разина положил начало, предательской тактике домовитых. Вопреки старинному обычаю, домовитые выдали Разина Москве и получили за это предательство прибавку к жалованью в размере 500 четвертей хлеба и 100 ведер вина. Воспользовавшись этой податливостью {pliability}, московское правительство настояло в 1671 г. на введении обязательной для всех казаков присяги царю. Эти обстоятельства еще более обострили внутриказацкие отношения. В 70-х и 80-х годах идет на Дону ожесточенная борьба партий - московской и антимосковской; последняя также стоит за старую веру и пытается организовать захват власти на Дону, чтобы идти потом на Москву.

Знамя старой веры было принесено на Дон впервые после собора 1666 г. монахами Корнилием и Досифеем из Новгорода, которые ушли оттуда, не желая принимать новой веры. Вслед за ними стала увеличиваться с каждым годом тяга московских староверов на Дон. "С Москвы и из иных разных городов стрельцы и казаки и всяких чинов люди, забыв страх божий и крестное целование, бегают на Хопер и Медведицу, в казачий вольные городки"; число городов быстро растет и с 31, {в списках} значившегося {record} в середине XVII в., доходит в 1672 г. до 52 за счет этого нового потока раскольников-беглецов. Идеологическим и церковным центром раскола на Дону становится пустынь на р. Чире(*), основанная в 1672 г. московским монахом Иовом(*). Организовал ее и построил там церковь, однако, не Иов, а уже упомянутый Досифей. В этой церкви служили по старым обрядам, и туда со всех концов Дона шли староверы из новых пришельцев и старых казаков за своими требами - крещением детей, венчанием, исповедью, причастием. "Старшина" {зажиточная prosperous верхушка казачества} косо поглядывала на Чирскую обитель, где не поминали ни царя, ни патриарха. В ответ на это чернецы обители пустили в ход легенду, будто один юноша, отец которого построился в обители, имел видение, что атаманы, противодействующие Чирской обители, попадут в ад. Вслед за Чирской обителью появились другие скиты, по Хопру и Медведице, и вскоре раскольники могли сказать: "Светлая Россия потемнела, а мрачный Дон воссиял и преподобными отцами наполнился".

* Чирская пустынь. В 1685 году уходит на Дон, где к тому времени уже были основаны три старообрядческих пустыни. Досифей поселился в Чирской пустыни и вскоре её возглавил. Здесь имелась неосвящённая церковь Покрова Богородицы, после троекратного прошения о дозволении казаков Черкасска на освящение церкви Досифей получил утвердительный ответ, да и то после удостоверения в наличии при нём «благословенной грамоты». (Досифей (деятель старообрядчества)) // Чирская старообрядческая Пустынь.

Первый представитель старообрядцев на Дону был Иов Тимофеев сын литовского шляхтича. Иов поступил в прислужники к митрополиту Филарету Никитичу во время его (Иова) пленения в Польше. И затем Филарет будучи патриархом (1619-1633гг.) постриг его в монахи и посвятил в священники. Впоследствии Иов Тимофеев основал два монастыря Раков и Никольский в Тверской губернии. После собора 1667 года удалился от гонений сначала в Курскую губернию, где рядом с городом Рыльск в 1669 году основал монастырь Льгов. Но вскорости и отсюда пришлось бежать, теперь уже на Дон. А до этого Иову Тимофееву пришлось перед смертью причащать боярыню Морозову. Примерно в 1672 году на реке Чир в 50-ти верстах от казачьего городка Нижний Чир Иов Тимофеев со своими сподвижниками, со старцеми Корнилием и Досифеем основал пустынь (это где то в районе от хутора Секретёва до станицы Обливской Ростовской области). Сначала у него была одна мужская обитель. В ней Иов устроил часовню во имя Покрова Пресвятой Богородицы, из которой он позже построил церковь, но до своей смерти так и не смог освятить её. В последствии её освятил игумен Досифей 21 марта 1686 года. В 1677 году в пустыне было около 20 чернецов и более 30 бельцов, а уже в 1686 году 80 иноков и до 40 бельцов. Сначала иноки и инокини, девки и ребята жили все вместе. Это конечно не нравилось ни казакам ни самому Иову. И ему пришлось основать отдельную женскую обитель в двух верстах от мужской обители выше по течению реки Чир. В 1688 г. в женской обители было до 100 сестер. Иов Тимофеев умер в 1680 году прожив почти 100 лет. И погребён был в своей пустыне. Монастырь был прекрасно развит в хозяйственном отношении - имел обширные пахотные угодья, была возведена мельница. Чирская Пустынь обладала всеми необходимыми атрибутами и влиянием для привлечения казаков, а также пришлых представителей старой веры, укрывавшихся от преследования со всего Московского государства. Но в 1688 году старцы обители вынуждены были разбрестись по лесам в связи с репрессиями со стороны атамана Фрола Минаева сторонника московской партии, одержавшего победу над приверженцами старой веры в междоусобной борьбе на Дону. "Земля Донских Казаков". — Владимир Овсянников // Практически сплошь старообрядческое население проживало в ст. Верхне-Чирской с хуторами. Редькина О.Ю. - СТАРООБРЯДЧЕСТВО НА ДОНУ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX – НАЧАЛЕ ХХ ВЕКА (ПО МАТЕРИАЛАМ ДУХОВНОЙ ПЕРИОДИЧЕСКОЙ ПЕЧАТИ) (PDF) // Воронежская епархия стремилась к полной ликвидации раскола на Дону. Однако, часто требования епархиальных властей о выдачи приверженцев старой веры оставались без внимания или игнорировались войсковой канцелярией. Так, в 1745 году был пойман казак Нижне-Чирской станицы, который на допросе показал, что креститься двумя перстами его научили жители этой станицы. Воронежская консистория потребовала выдачи казаков данной станицы. Однако, как доносил епископ консистории в Синод, никто так и не выдал им казаков Нижне-Чирской станицы. Примерно с этого времени все дела, касательно казаковстароверов решали именно епархиальные власти, однако на Дону они столкнулись с отсутствием своей власти в религиозной сфере. Фонд имени священника Илии Попова - Старообрядчество и донское казачество в XVIII в.

Агитация "преподобных отцов" в казацкой среде привела к совершенно иным результатам, чем в среде крепостного крестьянства. Правда, домовитые казаки называли "преподобных отцов" попросту ворами и обвиняли их во "всем воровстве", какое идет на Дону. Правда, центральный казацкий круг в Черкасске принимал против агитации "преподобных отцов", называвших царей "сущими еретиками", репрессивные меры и даже сжег одного священника и одного "старца". Однако кругу приходилось считаться с массовым сочувствием старой вере среди голутвенной части казачества и среди значительной части домовитых. Старообрядческие священники продолжали служить невозбранно {unchecked} даже в самой столице Дона Черкасске, а "воровство" постоянно питалось новыми силами: после 1682 г. на Дон бежали опальные стрельцы, после 1686 г. в Черкасске появилось сразу 700 раскольников-воров из-за московского рубежа {??}. Эта социальная база родила совершенно иную идеологию, чем до сих пор нами рассматривавшаяся, - идеологию чисто революционную. Уже на самых первых порах агитация "святых отцов" преломилась в этой насыщенной электричеством среде определенно бунтарским образом. Вполне соглашаясь, что "ныне на Москве вера новая и книги новые, а церкви старые нарушены и учинены новые костёлы" {костёл - католический храм}, мирские последователи святых отцов делали отсюда простой и прямолинейный вывод, что раз все это "учинили патриарх и бояре", то "можно стать и на них итти {идти}". Поход на Москву стал лозунгом казачьей раскольничьей революции.

Первая попытка поднять такой поход была сделана в 1683 г. После разгрома хованщины {князь Иван Андреевич Хованский - предводитель стрелецкого мятежа} московские "церковные расколыцики", слобожане Васька Симонов и Савка Грешнов, прислали на Дон из Москвы Костку-стрельца с подложными грамотами царя Ивана, наполненными жалобами на бояр, якобы не уважающих царя, побивших без вины стрельцов и напрасно казнивших Хованского. Грамоты заканчивались призывом к казакам идти к Москве на помощь царю и старой вере. Одна из таких грамот была доложена на круге, и казаки хотели было идти по ее призыву; но войсковой атаман Фрол Миняев, ярый москвофил, отговорил казаков, доказывая, что грамота подложная и что если казаки двинутся на Москву, то кто же будет давать им жалованье? Этот аргумент подействовал; но выдать Костку и его сотоварищей, как того потребовала Москва, круг все же отказался - "и без них в Москве много мяса". Костку захватили и отвезли в Москву вызвавшиеся добровольцы, конечно получившие за это в Москве соответствующую мзду. Москва после этого прислала строгий приказ "таких воров" и церковных раскольников, чернецов или беглых людей, бегущих на Дон, "имать и держать в Черкасске за крепким караулом" впредь до царских распоряжений. Но этот приказ остался без исполнения. Изданный через три года другой, еще более решительный, приказ "воров и раскольников... переимать и разогнать и пристанища и крепости их разорить и пожечь... и заводчиков {a. зачинщик instigator, ringleader}... перековав, прислать к Москве" также остался пустым звуком. Настроение массы на Дону решительно было против Москвы и за старую веру. Это течение захватило даже часть домовитых казаков.

Рост влияния антимосковских течений выразился наиболее ярким образом в том, что их сочли нужным возглавить некоторые крупные представители казацкой старшины. Около 1687 г. лидером этих группировок становится атаман Самойло Лаврентьев, раньше не проявлявший антимосковских настроений и даже ходивший в Москву в качестве атамана зимовой станицы(*), т. е. ежегодной зимней делегации, посылавшейся кругом в Москву за получением жалованья и для переговоров по разным вопросам взаимоотношений Москвы и Дона. Но Лаврентьев был хорошо известен как горячий сторонник старой веры. С тех пор как после 1681 г. появились в Черкасске священники, посвященные в Москве по новому чину и служившие по новым книгам, он перестал ходить в церковь и завел себе домашнего священника, служившего ему все службы и отправлявшего все требы, кроме литургии. Все в Черкасске знали также, что "раскольщикам всем пристанище было у него, у Самошки". У него были также постоянные связи с голытьбой, которую он снабжал оружием и снаряжением для грабительских экспедиций. Умный политик, он рассчитал, что при помощи антимосковских групп он сможет при желании захватить власть на Дону. О походе на Москву он вряд ли думал, так как эта затея, конечно, не могла быть успешной. В конце 1686 г. антимосковцы решили действовать. Им удалось провести на кругу назначение {провести назначение carry through the appointment ??} Фрола Миняева атаманом зимовой станицы, отправлявшейся в Москву, а на его место войсковым атаманом был избран Самойло Лаврентьев. Весной 1687 г., когда Москва потребовала участия Дона в Крымском походе, круг постановил {decide, decree} послать отряд под начальством того же Фрола, только что вернувшегося из Москвы. Настроение большинства казаков было против этого похода - "лучше ныне Крымский (хан), чем наши цари на Москве", говорили на кругу, и Фролу удалось собрать лишь небольшой отряд, главным образом из москвофилов. Таким образом московская партия была удалена со сцены, и антимосковцы стали смело действовать. Под флагом исправления церковных служб они провели, по существу, восстановление независимости Дона. Лаврентьев нашел ловкого староверческого священника Самойлу и определил его к Черкасскому собору. По сговору {in collusion} с атаманом Самойло запросил казацкое правительство, по каким книгам надо служить, по старым или новым. Вопрос был передан на круг, причем Лаврентьев предложил служить по старым книгам и не поминать "царей и патриарха, так как этого в старых книгах нет". "Добрые" казаки стали было возражать, что это воровство, что, приставая к расколу, круг "отлучит их, добрых людей, от милостей великих государей и их государского жалованья". Началась схватка; москвофилы оказались в меньшинстве, и им пришлось спасаться бегством. В приговоре, однако, не решились отказаться совсем от службы; приговорили великим государям служить по-прежнему, но "чтобы впредь по всему Дону было смирно, а раскольщиков раскольщиками не называли, и сверх старых книг ничего не прибавливать {add} и не убавливать {subtract}, и новых книг не держать, а если кто станет тому приговору быти противен или учнет говорить непристойные слова, и тех побивать до смерти". Приговор был явным компромиссом между старшиной, державшейся старой веры, но дорожившей и московским жалованьем, и голытьбой, для которой старая вера была лишь знаменем революции и похода на Москву.

* Зимовая станица. Зимовая станица - специальное казачье посольство к союзникам, в первую очередь, в Московское государство, сношение с которым поддерживалось с 17 в. через Посольский приказ. Называлась зимовой, поскольку посольство отправлялось в Москву обыкновенно зимой, а возвращалось весной по талой {thawed} воде. В зимовые станицы включалось от 80 до 150 казаков. Отряжались они почти ежегодно для получения от русского царя жалования, огнестрельных припасов, хлебного довольствия и т.п. Кроме того, для доставки в Москву экстренных сообщений, трофеев, пленных, царских подарков несколько раз в год отправлялись легкие станицы. Все прибывавшие в Москву станицы принимались с большим почетом и содержались за счет русской казны. Всем станичникам с учетом статуса каждого «при приеме» и «на отпуске» вручались ценные подарки (ткани, меха, оружие, серебряные ковши и братины, именные наградные сабли и т.п.). Политология. Словарь. Зимовая станица

Этот поход стал усиленно подготовляться в низах. Его проповедником явился некий Кузьма Косой, кузнец из Ельца, ушедший на Дон еще в 1667 г., когда началась, по его словам, "рознь" в вере, которой он не мог стерпеть. Прибыв на Дон, он стал действовать совсем по-другому, чем "преподобные отцы", прежде всего заботившиеся о "спасении душ". Кузьма, наоборот, постарался сейчас же организовать активную часть беглых раскольников. Он выбрал на Медведице "неприступное место" и построил там не скит, а укрепленный городок, который стал опорным пунктом и притягательным центром для всей революционно настроенной голытьбы. Черкасский круг посмотрел на это сквозь пальцы; но тамбовский воевода обеспокоился, так как городок Кузьмы был совсем близко от Тамбова, и послал в 1674 г. отряд стрельцов, чтобы ликвидировать городок. Однако городок был предупрежден: мужчины все заблаговременно разбежались, и отряд вернулся с весьма скромными трофеями, приведя в Тамбов только "4 женки и 12 девок". После этого неудачного налета новых попыток Тамбов не предпринимал. Все жители городка понемногу вернулись назад, и городок продолжал существовать, обрастая вокруг новыми более мелкими раскольничьими городками, особенно после 1682 г.

Этот-то Кузьма Косой и выступил агитатором за поход на Москву. Его агитация была облечена в религиозную форму и скомпонована в эсхатологических тонах; но по существу она была революционной. Кузьма проповедовал, что антихрист уже пришел в мир и что до кончины мира остается всего пять лет. На земле больше нет ни церкви, ни таинств, ни правильного богослужения; остается жить без венчания и умирать без причастия. Но второе пришествие не принесет спасения само по себе; только на него полагаться нельзя; надо самим "верным людям" восстать против антихриста, "очистить землю" от слуг антихриста, царя, патриарха, бояр и архиереев и разрушить их столицу Москву. Время действовать наступит через пять лет, когда будет второе пришествие; тогда явится господь и восставит "царя Михаила", который поведет казаков на Москву и будет "рубить нечестивых мечом"; но всего более помощи во время похода окажут сами "силы небесные", которые присоединятся к казакам. После этого "очищения земли" господь бог "восставит" свое царство и будет вечно царствовать "со всею небесною силою и со всеми святыми и угодными ему правою верою", т. е. со всеми казацкими сторонниками старой веры. Неясно, каков должен был быть строй этого мессианического царства. У Кузьмы встречается только выражение: "Мы, по созданию божию, все братья", которое дает право предполагать, что Кузьма мечтал о проведении в "царстве" равенства и вольностей на казацкий образец. В этом движении ясны его идеологические элементы. Эсхатологическая проповедь "старцев" претворилась в казацком представлении в социально-революционную эсхатологию - конец мира принесет не блаженство в сказочном раю с кашей и пирогами, но господство казачества здесь на земле. С помощью небесных сил казацкий "меч" принесет конец антихристову миру, построенному на эксплуатации и притеснении, и после победы будет установлено царство социальной правды. Тут сказалась вся глубокая разница между миросозерцанием задавленного холопа, потерявшего всякую надежду на земное освобождение, и между миросозерцанием вольного казака, не раз добывавшего мечом себе свободу и вольности.

Из верхних городков учение Кузьмы распространилось и на Низ. В Черкасске его сторонниками явились священник Самойло, открыто проповедовавший близкую кончину мира, и один из представителей старшины, Кирей Матвеев. После приговора круга о восстановлении старой веры Кузьма решил, что настало время действовать. 7 июля 1687 г. атаману было прислано от верховых станиц "известное письмо", т. е. секретный донос, что по призыву Кузьмы "съезжаются-де {gather} в горы многие люди воинством и сказывают у себя великого царя Михаилу, велит-де нам Христос землю очищать, неверных людей, мы-де не боимся царей и войска и всей вселенной". Донос прибавлял, что "добрые" казаки пытались образумить Кузьму, но в ответ на это им было заявлено, что если они не пойдут к Кузьме "в совет", то и на них будет погибель. Об этом "страшном деле" домовитые верховые казаки(*) и сочли своим долгом уведомить атамана. Лаврентьев оказался в затруднении: дело грозило не только окончательным разрывом с Москвой, но и междоусобицей на Дону. Принять сразу решительные меры против Кузьмы он не решался, боясь ссоры с той партией, которая поставила его в атаманы, а оставить донос без последствий он также не мог, ибо сам принадлежал к домовитым. В конце концов он вызвал Кузьму в Черкасск для объяснений; но Кузьма явился не один, а с отрядом из 600 людей, хорошо вооруженных и озлобленных против домовитых казаков. Правда, атаман успокаивал домовитых, что, хотя бы пришедших и 20000 было, они никого не тронут. Однако вскоре начались столкновения и убийства. В это время вернулся Фрол Миняев из Крыма и, "познав тотчас их воровской умысел", стал во главе домовитых, объединившихся теперь перед лицом классового врага. Был созван круг. Кузьма призывал идти на Москву, но круг высказался против. Кузьму схватили и отправили в Москву, где его замучили на пытках до смерти. Самойло Лаврентьев вынужден был, "покиня атаманство, ухорониться {go into hiding спрятаться, скрыться}". Фрол предписал произвести по всему Дону вторичную присягу на верность Москве и восстановить службу по новым книгам с поминанием царей и патриарха.

* Верховые казаки [верховцы] <> низовые казаки [низовцы]. верховой riding; upstream // ВЕРХОВЫЕ КАЗАКИ — Казаки, вернувшиеся на Дон с севера, в отличие от Низовых, пришедших с Донца и Северщины (Севрюков, Азовских, Белгородских, Сары-Азманов). Первоначально В. Казаками назывались те, которые проживали в самых верховьях р.Дона, в примыкающих к нему областях. На свое Старое Поле они возвращались разновременно одиночками, и семьями, и целыми служилыми станицами от второй половине ХVI до начала ХVIII в. Расселившись на берегах Среднего Дона, они сохранили свое первоначальное прозвище Верховых. Судя по русским актам, граница, разделяющая Верховых с Низовыми, проходила на уровне ст. Цимлянской, где основная казачья речь Донских Черкасов к северу переходит в диалект близкий к русскому орлово-курскому. А.И. Скрылов, Г.В.Губарев - КАЗАЧИЙ СЛОВАРЬ-СПРАВОЧНИК // Казаки верховых станиц, известные на Дону под общим названием "верховцев", как долго сталкивавшиеся с великороссами, представляют в антропологическом отношении, в массе своей, переходную степень от чисто древне - казацкого типа к великороссам, хотя среди них нередко можно встретить лица с чисто южным профилем. Верховые казаки - степенный, выносливый и трудолюбивый земледельческий народ; они считаются самыми исправными и надежными казаками, способными переносить все лишения, сопряженные с трудной казачьей службой. По мнению генерал - лейтенанта И. И. Краснова, высказанному им в своих записках, "верховцы при поступлении на службу кажутся сперва несколько вялыми, но, прослужив немного, с удивительною скоростью преобразуются в превосходных во всех отношениях воинов; ловкие и проворные {nimble} низовцы, поступая в полки, выходят часто плохими казаками и это оттого, что не в состоянии перенести всех трудностей, свойственных казачьей службе. Верховцы - люди умеренные, скромные, немного суровые, богобоязненные, почтительные к старшим, почти вовсе незнакомые с общественными удовольствиями, одним словом, более других сохранившие свой древний общинный патриархальный образ жизни. Этими же чертами характера и образом жизни отличаются и казаки некоторых станиц, расположенных по среднему течению Дона. Между тем как казаки низовых станиц, собственно простой класс народа, большею частью, склонны к торговле, промыслам, рыболовству, судоходству и другим. Характера они веселого, легкого, даже немного ветреного. Непочтение к старшим, сына - отцу и матери, внука - деду, несогласия супругов, ссоры и даже драки в семье- обычные явления у низовых казаков. Родительская власть в последние годы потеряла всякую силу и авторитет. Это явление стало теперь довольно резко выделяться и в станицах 1 - го Донского округа. Только в семьях старообрядцев еще довольно прочно держится тот высоконравственный древний обычай казачества, в силу которого совершеннолетний сын часто не смеет при гостях сесть в присутствии отца, а почтенные отцы семейств выслушивают и исполняют с покорностью все, даже прихотливые, желания своих престарелых родителей, и часто предсмертные слова их имеют для них силу духовного завещания и исполняются всеми членами семьи беспрекословно. Благословение отцов, даже заочное, "на веки нерушимое", принимается сыновьями с благоговением. История Донского края - Е. П. Савельев. Типы Донских казаков и особенности их говора

Однако победа реакции еще не была полной. Кузьма погиб, но его городок остался, остались и люди, преданные его делу. Грубая тактика Москвы скоро помогла антимосковской партии вновь поднять голову. Получив и замучив Кузьму, Москва выставила неслыханное требование: она, цинично обещая новую прибавку к жалованью, потребовала выдачи не чужого человека, не числившегося в казаках, каким был Кузьма, а почтенного казака, атамана Самойлу Лаврентьева, и нескольких других видных казаков и староверческих священников. Вместе с тем она лишила жалованья всех казаков, которые не хотели принять новых книг. На Дону заволновались; ряд станиц запротестовал против выдачи Лаврентьева "для того, что наперед до сего {so far ??} никогда братию не выдавали". Казаки, державшиеся старой веры, но лояльно несшие службу, были обижены и раздражены лишением жалованья. Оппозиция опять подняла голову. Во главе ее стал уже упоминавшийся Кирей Матвеев, которого в бытность его в Москве в составе зимовой станицы обошли дачей сукна {he got bypassed}. Он начал прямо говорить, что его сукно уворовал князь Голицын, и многозначительно прибавлял: "Шел Стенька с Хвалынского моря {Каспийское море}, и отнял боярин Прозоровский(*) шубу, и зашумела та шуба по Волге, а то сукно зашумит во все государство". Царей и патриарха он открыто называл иродами {Herod}; лишенным жалованья он говорил: "Были бы зубы, я знаю и сам, где брать"; в кругу близких он хвалился, что от него задрожит вся Москва, как он поднимет против нее казаков, калмыков {Kalmyks, a Mongol subgroup in Russia and Kyrgyzstan} и "многие орды" и станет "за веру". При таком настроении круг в выдаче Москве Лаврентьева и прочих отказал. А Кирей разослал эмиссаров на Яик (р. Урал) и Терек, приглашая тамошних казаков стать за старую веру; в верхние городки послал своим единомышленникам приказ готовить к весне снаряжение для похода на Волгу. Сам же для отвода глаз {"отвод глаз" - навык, позволяющий отводить внимание от себя, буквально исчезая на глазах у наблюдателя; ложь, мистификация, блеф, иллюзия, шарлатанство} выхлопотал {вы'хлопотать obtain by petitioning, sue out, procure, arrange} себе назначение атаманом зимовой станицы и уехал в Москву. Как видно из этих заявлений и планов, эсхатология уже отброшена, движение становится чисто революционным, а старая вера - лишь знаменем.

* Прозоровский, Иван Семёнович (ок 1618-1670). Князь Иван Семёнович Прозоровский — русский военный и государственный деятель XVII века из рода Прозоровских. Рында, стольник, воевода и боярин, старший сын боярина Семёна Васильевича Прозоровского. В 1667 году был послан воеводой в Астрахань, где спешно укрепил город и руководил его обороной при осаде отрядами Степана Разина. По приказу Прозоровского был казнен посланник Разина, потребовавший сдать город. Во время штурма города был ранен и со своими сторонниками заперся в соборе. Во время взятия Астрахани бунтовщиками, 22 июня 1670 года был убит брат воеводы Михаил. Сам Прозоровский был сброшен Разиным с кремлёвской башни. Тело его, брошенное в общую могилу вместе со всеми погибшими, не было найдено. Сына его, 9-летнего Бориса, повесили за ноги. В смертном приговоре, вынесенном Разину перед казнью его, говорилось: "Ты же вор не насытясь невинных многих кровью и незлобных младенцев детей боярина князя Ивана Семеновича Прозоровского, велел, взять со двора, повесить через городскую стену за ноги и сверх того мучения одного (старшего) велел казнить смертью, а другого (младшего) со многими муками изувеча {изуве'чить mutilate}, отведя к Митрополиту, не чая {щадить spare ??} его от таких мук жива." Кончина Ивана Семёновича с братом от рук бунтовщиков прибавила роду Прозоровских авторитета при дворе, и шесть племянников Прозоровского в разное время стали боярами при Петре I. // Рында (оруженосец). Рында (от др.-рус. «рыдель» или «рындель» — знаменосец, возможно, из сред.-ниж.-нем. ridder — рыцарь) — оруженосец-телохранитель Великих князей Московских и русских царей XIV—XVII веков. При Московских патриархах роль, аналогичную рындам, выполняли «огненники». Rynda (Russian: Рында) were bodyguards of Russian grand princes and tsars in the 16–17th centuries.

По-видимому, домовитые в это время были совершенно терроризированы голытьбой, так как круг почти всю зиму 1687/88 г. на все повторные требования Москвы о выдаче Лаврентьева и его сообщников под разными благовидными {благовидный specious} предлогами отказывал. Будучи бессильны действовать официальным и открытым путем, домовитые, по-видимому, по инициативе Фрола Миняева послали в Москву донос: готовится "на Низу и Украине воровство, как при Стеньке Разине", и если станица Кирея будет отпущена обратно на Дон, то весной обязательно начнется мятеж. Кирей был сейчас же арестован, а в Черкассы было послано ультимативное требование о выдаче Лаврентьева, восьми казаков и пяти священников. На этот раз реальные угрозы Москвы подействовали, круг решился выдать; единственный казак, возражавший против, был убит на месте. Эта победа ободрила домовитых, и они пошли дальше. Казаков атаманы стали насильно приводить третий раз к присяге Москве, принуждали принимать новые книги, староверческие священники сгонялись с мест, 50 упорных казаков было казнено. Москва была довольна. Казнив Кирея Матвеева, Самойлу Лаврентьева и прочих выданных ей атаманов, казаков и попов, она щедро вознаградила за предательство - послала 1000 руб. и 1000 четвертей хлеба, а доносчикам - еще каждому специальную мзду. Это была также плата за отказ Дона от прежних вольностей. "Вольный" и "тихий" Дои стал с этого времени только тихим.

Но антимосковское движение все же этими репрессиями еще не было задавлено. Часть казаков отправилась все-таки в поход, причем одному отряду в 500 человек удалось на время занять несколько пограничных московских городков; до Москвы, однако, они не дошли. Отбитые стрельцами, казацкие отряды разделились. Часть, еще не утратившая воли к борьбе, засела в городке на Заполянском острове(*) в верховьях Медведицы; вероятно, этот городок надо отождествлять с неизвестным нам по имени городком Кузьмы. Другие двинулись на юг, на Куму и Терек, в Кабарду. Заполянский городок был осажден домовитыми и стрельцами из Царицына, Симбирска и Тамбова. В апреле 1689 г. он после годовой блокады был взят штурмом, сопровождавшимся жестокой резней. Отдельные партизанские отряды продолжали свои набеги на Волгу и на Тамбовское воеводство. Эти вспышки также были быстро ликвидированы. Вслед за этим были разгромлены южные опорные пункты движения: в 1693 г. был взят Черный Яр, а в 1702 г. астраханский воевода разгромил и Куму.

* Заполянский остров. Один факт у меня записан... В апреле 1688 года притесняемые донскими казаками старообрядцы ушли на реку Медведицу, где на Заполянском острове построили небольшую крепость. Почти год вели осаду этого "городка" отряды стрельцов и казаков, усиленные артиллерией и калмыцкой конницей. "Островная крепость" пала, когда были перебиты почти все ее защитники. До сих пор не известно, где находился Заполянский остров и, следовательно, происходила "самая длинная осада" в истории нашего края. По некоторым предположениям - у впадения в Медведицу речки Карамыш, то есть на территории нынешнего Лысогорского района. Саратовское ВВАУЛ (высшее военное авиационное училище лётчиков)

Запрещено посещение данного сайта следующим лицам: Барак Обама; Фог Расмуссен; Ангела Меркель; Кэролайн Аткинсон; Дэниэл Пфайффер; Бенджамин Родс; Гарри Рид; Джон Бэйнер; Роберт Менендес; Мэри Лэндрю; Джон Маккейн; Джейн Псаки; Дэниэл Коус; Правительству Австралии в полном составе; Эндрю Шир; Пол Грод; Кристин Хоган; Уэйн Воутерс; Дин Эллисон; Рэйнел Андрейчук; Питер ван Лоэн; Тед Опитц; Кристия Фриленд; Джеймс Безан; Франсуа Олланд. Дональд Трамп. http://www.svvaul.com -> Санкции

Более широкие движения, вновь возникшие в 1705-1717 гг. (Булавинский бунт), однако, показали, что революционные казацкие силы еще не были окончательно исчерпаны после этих поражений. Характерно, что эти движения все еще прикрываются тем же знаменем старой веры. "Стали мы в Астрахани за веру христианскую... и за то, что стала нам тягость великая", - говорят в 1705 г. в Астрахани; булавинцы в 1707 г. восстали против "еллинской веры" с целью "погулять, по чисту полю красно походить, сладко попить да поесть, на добрых конях поездить". "Старая вера" в этих возмущениях уже совсем потеряла свою первоначальную окраску: в 1705 г. она превратилась в просто христианскую, а в 1707 - в бесцветный противовес "еллинской вере".

Если в проповеди Кузьмы Косого знамя старой веры еще было ярким и красочным, манило и воодушевляло, то в 1707 г. оно превратилось в бесформенный обрывок {fragment}. Суть дела выяснилась в казацкой среде быстрее, чем где бы то ни было: конец мира - это конец крепостнической Москвы; второе пришествие - социальная революция.

Мы видим, какой длинный путь совершила старая вера. Как всякая религиозная система, она преломлялась и изменялась до бесконечности, проходя через ту или другую социальную среду, применяясь к ее потребностям и трансформируясь и по внешнему виду и по содержанию.

При всем разнообразии идеологий, провозглашавшихся в качестве старой веры, между ними было тем не менее нечто общее, что их объединяло, и это общее - оппозиция против крепостнического государства и церкви как орудия его господства. Этой чертою раскол XVII в. больше всего и ярче всего отличается от последующих его форм, возникших в XVIII в. Между различными течениями раскола XVII в. есть связь, которая объединяет эти течения в один могучий поток. В XVIII в. в различных слоях раскола началась внутренняя дифференциация, которая привела единое течение раскола к противоположностям, поставила различные элементы раскола друг против друга. В этом развитии противоположностей и крайностей, в развитии борьбы между отдельными течениями внутри раскола самый термин "раскол" потерялся и обезличился. Новые формы жизни принесли с собою новые силы, новые организации и новые клички {sobriquet}. Если XVII в. был героическим, то XVIII - был веком эпигонов {epigones}.

========================================================================

https://brill.com/view/journals/scri/aop/article-10.1163-18177565-00160A10/article-10.1163-18177565-00160A10.xml

Personal Eschatology in the Old Believer Polemical Writings between 17th and 20th Centuries

Author: Alexander V. Pigin 1

Online Publication Date: 19 Oct 2020

In: Scrinium, Volume 16: Issue 1

Article Type: Research Article

Pages: 253–270

DOI: https://doi.org/10.1163/18177565-00160A10

Keywords: the Old Ritualism ; eschatology ; the genre of vision ; otherworld

Abstract

The article explores manuscripts written between 17th and 20th centuries about people being in the next world. These writings were used by the Old Believers of different denominations to polemicize with the representatives of authority and the established church; they were also the subject of disagreement within the Old Believer movement. Special attention is paid to the writings devoted to polemics on justifying suicide for the sake of faith, preserving ministerial hierarchy (the Popovtsy (“priested ones”) and the Bezpopovtsy (“priestless ones”) – movements in the Old Ritualism)), and remaining faithful to old covenants in everyday life.

Keywords: the Old Ritualism ; eschatology ; the genre of vision ; otherworld

To all appearances, it is not until 14 and 15th centuries that notions of afterlife judgment on a person (“minor” eschatology) were formed in Old Russia, when the idea of personal retribution for sins after death was completely comprehended, and “repentant discipline, obligation to confess, the rules of differential memorial rite {??}”1 became the norm. Numerous legends contained in patericons, death bills, passages from some hagiographies, and, first and foremost, visions of the otherworld describe an afterlife of a human soul. A vision contains a story of how the visionary’s soul, sometimes accompanied by a “psychopomp”(*) (angel, saint or deceased relative), travels in the otherworld, meets there the righteous and the wicked, undergoes different tests, and receives secret knowledge; some of this knowledge is then passed to the astonished listeners, and other knowledge is never shared.2 Literary visions are often based on folklore narratives – genuine clairvoyant stories about temporary death, which are still recorded by scholars in different regions of Russia as a living tradition.3

* Psychopomp. Psychopomps (from the Greek word psychopompós, literally meaning the 'guide of souls') are creatures, spirits, angels, or deities in many religions whose responsibility is to escort newly deceased souls from Earth to the afterlife. Their role is not to judge the deceased, but simply to guide them. Appearing frequently on funerary art, psychopomps have been depicted at different times and in different cultures as anthropomorphic entities, horses, deer, dogs, whip-poor-wills, ravens, crows, vultures, owls, sparrows, and cuckoos. When seen as birds, they are often seen in huge masses, waiting outside the home of the dying. Психопомп. Психопомп (греч. ψυχοπομπός — «проводник душ») — существо, дух, ангел или божество, во многих религиях ответственное за сопровождение душ умерших в иной мир. В греческой мифологии таково прозвище бога Гермеса, характеризующее его как провожающего души умерших в Аид. Роль проводника — не свершение суда над умершим, а предоставление безопасного прохода. Они часто изображались на погребальных принадлежностях и в разные времена в разных культурах связывались с лошадьми, козодоями, во́ронами, собаками, воро́нами, совами, воробьями и оленями. Во многих культурах шаманы также выполняют роль психопомпа. Это может включать в себя не только сопровождение душ умерших, но и наоборот, помощь при рождении, введение души новорождённого ребёнка в мир. // Аид. Аид, в древнегреческой мифологии — верховный бог подземного царства мёртвых и название самого царства мёртвых. Hades.

Writings about the otherworld are often responses to real earthly events, but their content is not a historical {<>} fact as such, but its providential and symbolic comprehension. The texts of the “minor” eschatology make it possible to unlock the secrets of public sentiments of a particular epoch and to reveal their inner psychological foundations. In the Middle Ages they were often used for political propaganda and religious controversy, since there was no more effective way to discredit an opponent than to tell about God’s retribution and to portray them burning in Hell.

послание epistle

страдалец martyr
житие life (story), vita, hagiography
писание scripture (??)
иеромонах priestmonk
поучение homily, sermon

The polemical potential of eschatological writings, particularly in visions, was realized by the Old Believer ideologists already within the first years after Patriarch Nikon’s church reforms, when the struggle between supporters of “the old piety” and those of “the novelties” just began.4 Stories about visions abound in the early Old Believers’ manuscripts – works by Pustozersk inmates.5 The Deacon Fyodor’s Epistle to his Son Maxim (Послание дьякона Федора сыну Максиму) (1670s) alone contains over 20 visions.6 Most of them are connected with Fyodor’s reflections upon the fate of the Solovki monastery and relationships between the Pustozersk martyrs. However, the most striking and socio-politically oriented is the revelation about Tsar Alexis’s afterlife. Fyodor had a vision after praying long. “The Lord showed” to him: the Tsar is sitting in hell in a deep pit, “it’s 12 sazhens deep, like a cramped room, and here he sits chained up until the Day of Doom”.7 This vision has not been fully preserved in any copies of the Epistle, since it was removed from the manuscripts because of its sharp accusatory message. Lyubov V. Titova has studied the Epistle and considers this fact to be “the rarest example of the sociopolitical effectiveness of the “vision””.8 The Life of Protopope Avvakum (Житие протопопа Аввакума), another writing of the Pustozersk period, employs a story about visioning paradise. A revelation was bestowed upon Anna, Avvakum’s spiritual daughter, during her long sleep (“three days and three nights she slept, not waking up”). Two angels guide her through the realm of the dead:

“And on the left side I heard weeping, and sobbing, and plaintive voices. Then, they took me to a bright place, very beautiful, and showed many wonderful dwellings and chambers; and the most beautiful of them is the chamber that shines with unspeakable beauty, it shines brighter than the rest and is rather spacious” («И на левой стране слышала плачь, и рыдание, и гласы умиленны. Потомъ, де, меня привели во светлое место, зело гораздо красно, и показали, де, многие красные жилища и полаты; и всех, де, краше полата, неизреченною красотою сияет паче всех, и велика гораздо»).

This heavenly “chamber” is prepared for Avvakum. But the angels also promise Anna eternal dwelling there, if she obeys her spiritual father:

“Listen to him and live the way he teaches you how to hold fingers to make the sign of the cross and how to bow, praying to God; do not oppose him in anything and by doing so you will stay with him here” («Слушай ево и живи такъ, какъ онъ тебе наказывает перъсты слагать и креститца, и кланятца, Богу молясь, и во всемъ не протився ему, такъ и ты будешь с ним здесь»).9

Mentioning the sign of the cross made with two fingers as a necessary condition for salvation provides this vision with sociopolitical character. Depicting Protopope Avvakum as an inhabitant of paradise also occurs in another Old Believer literary work of the 17th century – “The Word about a Certain Man by the Name of Timothy” («Слово о некоем муже именем Тимофее»), which was created in the 1680s in the Don region.

Between the 17th and 20th centuries texts belonging to personal eschatology were used by the Old Believers of different denominations both for polemics with the representatives of the established church, and in internal disagreements within the Old Believer movement. Since there’s no possibility to deliver this material to the full extent, I’m going to dwell only on some examples.

It’s well known, that one of the reasons for the split within the Old Ritualism was the difference in attitude of its ideologists towards the issue of voluntary quietus(*) (usually as self-immolation) for the sake of preserving faith in the face of their torturers – Nikon’s followers. As early as the end 17th century the Old Believers split into two camps – apologists and determined opponents of suicide. It is believed, one of the first theorists of “suicidal death” was Protopope Avvakum, the author of “The Epistle to a Certain Brother”, («Послание к некоему брату»), “The Epistle to Simeon” («Послание к Симеону»), and “The Conversation on Abraham” («Беседа об Аврааме») (the question of the authenticity of these works is debatable). In 1691 monk Euphrosynus wrote an extensive treatise against self-immolations – “The Rejecting Scripture” («Отразительное писание»), which survived in a single copy. According to Natalya S. Demkova, the drafts for this “scripture” are “The Mourning” of Pomorian elders («Жалобница» поморских старцев) (1691)(*), excerpts from patristic writings, and a sermon against self-immolations, all of them preserved as a part of the so-called “The Kizhi Codex”.10 In late 17th century and first quarter 18th century the founders of the Old Believer Vygo-Leksinsk community, Daniil Vikulin, Peter Prokop’ev, and Semen Denisov, took a stand for self-immolation;11 their position on this matter was presented in Peter Prokop’ev’s Message to Daniil Vikulin (Послание Петра Прокопьева Даниилу Викулину) and in Semen’s Denisov Story about the Siberian Sufferers (Повесть Семена Денисова о сибирских страдальцах). However, later, in the 1740-1750s, the Vygo-Leksinsk community revised their attitude towards self-immolation and condemned it: by that time they had realized the need to preserve their culture and abandoned the extreme forms of opposition to the official church and authorities. At this time elder Philipp (Photios Vasilyev, 1674-1742; the founder of the Philippian denomination), who initially lived in the Vyg Hermitage, but then split with Vyg monks over the issue of intercession for the Tsar and founded his own skete on the Umba River in October 1742, not willing to surrender to the military command {led by .. ??} that had entered the skete, immolated himself and died along with his associates.

* Dict. quietus - lit. death or something that causes death, regarded as a release from life; a. something that has a calming or soothing effect.

* +++Жалобница. "Жалобница" поморских старцев против самосожжений. В состав интересного сборника-конволюта XVI—XVIII вв. из музея "Кижи" № 219/2 (в 4°, 283 л.) входит рукопись начала XVIII в. (филигрань - "Герб Амстердама"), писанная мелким полууставным письмом и содержащая уникальный корпус полемических материалов против самосожжений (л. 118—198). Центральное сочинение в этом корпусе - "Жалобница" поморских старцев (л. 118—135) - датируется 1691 г. Таким образом, этот текст был написан чуть ранее известного "Отразительного писания" инока Евфросина, сохранившегося в одном-единственном списке (РНБ. ОЛДП. О. СХХI. Л. 1—55), что делает "Жалобницу" и кижскую рукопись в целом весьма ценным новым источником для изучения полемической старообрядческой литературы 80—90-х годов XVII в. Более того, "Жалобница" оказывается текстом, вышедшим из круга сочинений непосредственных "сотрудников" Евфросина: среди ее авторов, "поморских старцев", живших в скитах, названы известный инок Мина, сторонник Евфросина, разносивший его писания против самосожжения, неоднократно упоминающийся в связи с этим в "Отразительном писании", и Галактион ("Галагтион"), единомышленник Мины, также известный из трактата Евфросина. Возможно, что и Мина, и Галактион, и два других автора "Жалобницы" (о них ничего не известно) - юродивый Андрей и инок Иринарх -входили в состав той "убогой шесторицы", к которой Евфросин относил и себя, перечисляя тех, кто осудил самосожжение и решительно отказал сторонникам "самоубийственного губительства" в праве именоваться "христианами" и в праве поминовения после смерти. Демкова Н.С. " Жалобница" поморских старцев против самосожжений (1691 г.)

Both apology and denial of self-immolations required ideological justification. Protopope Avvakum (or Pseudo-Avvakum) in his writings gave examples from ancient Acts of the Martyrs(*) about saints, who had to commit suicide in the face of torturers in order to preserve their faith and virtue. He interpreted the suicides of his co-religionists as a repetition of these earlier feats. Later, Semen Denisov and Peter Prokop’ev followed the same path in justifying suicide. In the middle 18th century an unknown Vyg author compiled an extensive edition of Petrer Prokop’ev’s Message to Daniil Vikulin, significantly increasing the number of examples of saints’ suicides from ancient manuscripts.12

* Acts of the Martyrs. Acts of the Martyrs (Latin Acta Martyrum) are accounts of the suffering and death of a Christian martyr or group of martyrs. These accounts were collected and used in church liturgies from early times, as attested by Saint Augustine. These accounts vary in authenticity. The most reliable follow accounts from trials. Very few of these have survived. Perhaps the most reliable of these is the account of Saint Cyprian. The account of Scillitan Martyrs is also based on trial records, though it has been embellished with miraculous and apocryphal material. A second category, the "Passiones," are based on eyewitness accounts. These include the martyrdoms of Saint Ignatius of Antioch, Saint Polycarp, the Martyrs of Lyons, the famous Acts of Perpetua and Felicitas, and the Passion of Saint Irenaeus. In these accounts, miraculous elements are restricted, a feature that proved unpopular. These accounts were often later embellished with legendary material. A third category is accounts that are largely or purely legendary, probably with or without a kernel of historical information. The Acts of Saint Catherine of Alexandria and those of Saint George fall into this category. Eusebius of Caesarea was likely the first Christian author to produce a collection of acts of the martyrs. Besides these, there are romances, either written around a few real facts which have been preserved in popular or literary tradition, or else pure works of the imagination, containing no real facts whatever. Still, as they were written with the intention of edifying and not deceiving the reader, a special class must be reserved for hagiographical forgeries. To this must be relegated all those Acts, Passions, Lives, Legends, and Translations which have been written with the express purpose of perverting history, such, for instance, as the legends and translations falsely attaching a saint's name to some special church or city. https://kupdf.net/download/musurillo-acts-of-the-christian-martyrs_58ff9868dc0d600c7e959ebb_pdf

* Christian martyrdom. For the non-Christian bystanders the enthusiasm with which early Christian martyrss accepted a gruesome death must have been similarly disturbing as suicide iss to modern man. Here were people who boldly challenged the values of Greco-Romann society. Their readiness to die for the sake of Christianity confronted others withh the question of the validity of their own beliefs and the validity of this new religion.. On the other hand, for Christians the threat of being executed meant that thee question of the truth of Christian faith posed itself also to them with the utmost urgency.. To deny Christ meant life. To profess Christ meant death. The choice wass theirs. Is Christianity worth dying for, or not? In the end, this is much the samee question as, Is life worth living or not? Thus, death, suicide, and martyrdom confrontt us with the ultimate questions of life. (...) Drogee and Tabor discuss respectively: the views of the philosophical schools, instancess of voluntary death in the Old Testament and Hellenistic Jewish writings, andd instances of voluntary death and discussions on the notion in early Christian writings. They come to the conclusion that before the fifth century CE one findsfinds a surprisingly open discussion of voluntary death. The general view seems too have been that to take one's life, or allow it to be taken, was a noble choice, providedd there was sufficient justification. Thus, in antiquity the debate centred not soo much on the question whether a self-chosen death was acceptable in itself, but ratherr on the question when or under what circumstances such a choice was justified.. Only with Augustine came the reversal. He condemned the option of a voluntary death quite categorically. According to Droge and Tabor, it is due to Augustinee that in the Western society of today "suicide" still has the negative connotationn of "self-centred" and "sinful." This last contention probably can be challenged.. Nevertheless, Droge and Tabor must be given credit for their collection off an enormous amount of material. Their study clearly demonstrates the vast hermeneuticall gap which must be bridged when a modern scholar studies ancient accountss of a self-chosen death. Mellink, A.O. - Death as Eschaton. A Study of Ignatius of Antioch's Desire for Death (PDF) // Noble death or death cult: Pagan criticism of early Christian martyrdom (PDF)

* In the aftermath of 9/11, and the increase of the phenomenon of ‘suicide bombing’, it has become important for politicians, academics and religious leaders to distinguish between ‘true’ and ‘false’ manifestations of martyrdom. In order to do so, and to counter those who argue for the legitimacy of the suicide-attack, they must appeal to an objective and shared definition of martyrdom. However, as this article demonstrates, such a definition is elusive. Moreover, the quest to find one is doomed to failure; martyrdom has always been a contested phenomenon. Even excluding those who kill themselves or others from martyr-status is problematic, as examples of those remembered as martyrs are found in Christian, Jewish and Islamic traditions. Official ecclesiastical canonisation processes are vulnerable to popular acclamation of ‘unofficial’ martyrs, and in any case churches often break their own rules. While mining the earliest Christian usage of the term ‘martus’ might appear promising, martyrdom was no less controversial in the early church, and functioned primarily as a means of creating and maintaining group identity, especially in the context of intra-Christian conflict. By examining martyrological narratives from the early, Reformation and modern periods – where I show that martyrologies can be created quite separately from their martyr’s actual convictions – I argue that attempts to distinguish between true and false ideologies of martyrdom are simply replaying historical disputes, and should be read as contributions to the martyrological process of creating or maintaining religious or political group identity. Paul Middleton - What is martyrdom?

{Taylor & Francis journals - Search peer-reviewed journals and articles}

{KUPDF}

The opponents of self-immolations had their own arguments. According to elder Euphrosynus, the author of “The Rejecting Scripture”, saints’ suicides in ancient times are oikonomikoi (“by condescension”), in other words, absolutely exceptional, beyond the church law, but, nevertheless, by mysterious ways of God, they are justified by the Lord. These oikonomikoi cases belong to the realm of miracle and providence {which is where the Old Believers felt they belonged as well}; therefore they cannot be a subject for emulation. Excerpts from patristic works about sinfulness of suicide also had to bring advocates of self-immolations to reason. For example, the above-mentioned “The Kizhi Codex” contains 46 excerpts on this topic from works by John Chrysostom, Basil of Caesarea, Pope Peter I of Alexandria, and other authoritative authors of antiquity.

However, theological arguments could convince only the educated part of the Old Believers; “simpletons” needed more compelling evidence. The texts of the “minor” eschatology were used as such evidence by both camps. According to Euphrosynos, supporters of self-immolation relied on “miracles and visions” in their preaching. One of such visions is found in “The Rejecting Scripture”:

In Pomorye a peasant had a vision: he suffered from the fire illness {"fiery illness", fever} and was out of his mind. He saw people burned in a bright place wearing wreaths, and another place was a wheel, revolving and horrible; people were tortured by revolving the wheel and words were uttered: this is the place of those who didn’t want to burn themselves, but live in sins and serve the Antichrist; go and preach throughout the whole land: let all burn themselves to death! A drop from the revolving wheel fell on the peasant, he awakened from his dream, but his lip got rotten; and he preached to people: you must burn yourselves. And this sign the dead ones sent to me, who hadn’t wanted to burn themselves.

 В Поморьи же мужикъ подобне виде: огневою {огневая болезнь, горячка fever} боляше, и умъ ему отступаше. Виде же зьгоревшихъ во светлемъ месте и венцах, а на другом месте колесо вертячее страшно, в томъ человековъ мучеть, обращая и гласъ оглашая: се место не хотевших самозгорети, но во ослабе {облегчение comfort ??; льгота privilege} живущихъ и антихристу работающих; иди и проповеждь по всю землю, да вси погорять! Укану же мужику капля отъ вертячего колеса, мужикъ отъ сна возбнулъ, а губа згнила; и проповедалъ людемь: добро, де, гореть. А се де мне знамение покойники зделали, кои не хотели гореть.13

The revolving “horrible” wheel {Функционируют ли рай и ад?} mentioned here is a durable topos in describing Hell; according to some texts, Judas – the traitor of Christ and the Antichrist himself are chained to this wheel.

According to Euphrosynos, stories about suicides’ afterlife were also common among the opponents of self-immolation. However, in these texts self-immolators do not dwell in the otherworld in “a bright place, wearing wreaths”, but “mournfully lie wrapped in shrouds, lament, terribly wheeze, look back, and ineffably tremble, as if they are expecting certain torment” («в саванахъ лежатъ скорбны, сетующе и сипяще неподобно и озирающеся вспять, неизреченно трепещуще и яко бы мучения некоего ждуще»), heavenly fire scorches them, they are underwater, captured by evil spirits.14 Such stories, undoubtedly, made a strong impression on listeners and readers and were very effective means of agitation.

The motif of punishing self-immolators in the afterlife was also used later, in the middle 18th century, in the Old Believer writings of the Pomorian Vyg Hermitage, aimed against elder Philipp (Photios Vasilyev). In the Vyg manuscripts one can find collections of small stories about the otherworld: Eleazar’s Vision (Видение Елеазара {"увидел на шее Никона чёрного змия"}(*)), Vision of a Certain Vyg Inhabitant (Видение некоего выговца {[о филипповцах]}), Vision of a Certain Woman (Видение некоей женщины), etc. Philipp’s followers are condemned in these texts for their self-immolation in 1742.15 In these visions ample naturalism and at the same time symbolism characterize the images seen by visionaries. In Eleazar’s Vision, Philipp’s dead followers rest in the otherworld “on the left side” in “the dark blackness” as a “multitude of burned corpses, as if huge bulks were stacked on top of each other, representing meat, burned with fire” («множество телес горелых, якобы великия громады накладены в виде мяса, огнем опаленнаго»). In the other two visions, several more details add to naturalism in similar descriptions: a “black ferocious” spirit rises from the mass of “countless dead corpses” and starts to “crush” the visionary (Vision of a Certain Woman); the bodies of Philipp’s followers emanate “great flame” (Vision of a Certain Vyg Inhabitant). The latter image – the “great flame” – is especially notable: the fire that had killed Philipp’s followers during their self-immolation revealed to the visionary its true nature – it’s Hellfire. Those who ended their lives on fire, hoping to find eternal salvation, are now doomed to burn in the next world. Purificatory and redemptive fire, that’s what self-immolators thought of it, turned out to be fire of eternal damnation. This eschatological symbolism of fire was also employed in other Old Believer writings against suicide. The author of “The Mourning” of the Pomorian elders calls self—immolation “the river of fire” that destroyed “many paradise cedars”, and he likens the “pitiful wailing” of “voluntary condemned ones” to the cries of sinners in “Hell and Gehenna”.16 The “river of fire” in Hell is an image occurring both in the Old Russian apocryphal works (The Descent of the Virgin into Hell, etc.) and in eschatological spiritual verses. The anti-Philippian writings were intended primarily to convince those Old Believers who resided in the Vyg Hermitage, but sympathized with Philipp and considered his self-immolation a feat of martyrdom.

{Пигин А. В. - Видения потустороннего мира в русской рукописной книжности (list of texts)}

* +++Елеазар Анзерский (ум 1656). Соловецкий чудотворец Елеазар, основатель Свято-Троицкого скита на острове Анзер. До основания Соловецкого монастыря остров был необитаем. В XV – XVI веках здесь стали селилиться монахи-отшельники, искавшие пустынного жительства. В XVI веке на острове были устроены монастырские солеварни, но вскоре остров опустел. В 1615 году на Анзер перебрался соловецкий инок Елеазар. Он устроил свою келью у озера Круглого. Подвижник страдал от видений бесовских, но однажды перед ним явилась Пресвятая Богородица и сказала: "Мужайся и крепись, Господь с тобою, и напиши на стенах кельи: "Христос с нами уставися". Слово "уставити" – по-славянски означает "удержать" или "не допустить". С тех пор все анзерские подвижники стали писать на дверях келлий эти слова. Богородица, подав ему трость и четки, сделалась невидимой. И тогда, и позднее явления Богородицы, ангелов и святых на Соловках чаще всего посещали монахов на острове Анзер. Вскоре после этого Елеазар принял от подвижника Фирса пострижение в схиму. Он стал жить возле Троицкой губы. Старец вырезал деревянные чашки, которые относил к морской пристани и менял у мореплавателей на съестные припасы. Слава подвижнической жизни святого Елеазара привлекла к нему новых и новых искателей уединения. Преподобный ввел для сподвижников строгий древний иноческий устав, и началась история Анзерского Свято-Троицкого скита… "Царская грамота от 31 июля 1633 года предоставляла Анзерскому скиту независимость, что вызвало негодование соловецких настоятелей; их борьба продолжалась целых полстолетия и закончилась подчинением скита Соловецкому монастырю." (Богуславский Густав. Острова Соловецкие: Очерки. 3-е изд.Архангельск; Сев.-Зап. кн. изд-во, 1978. - 173 с.: ил.)

Moreover, in the Vyg writings Philipp is accused not only of suicide, but also of separation from the Vyg community and establishing his own denomination. In Vision of Akilina (Видение Акилины) the visionary is “in a thin dream”, in a certain place, divided into two parts with a “black curtain”. Icons are in one of them, candles emanate bright light, and the elders of Daniil’s denomination (the Vyg monks) {даниловское (поморское), даниловцы <> федосеевское, Филиповское, часовенное, спасово, аристово и другие. "Даниловские общины при богослужении придерживались Поморского устава, принятого на Выге, имеющего ряд особенностей." ДАНИЛОВЦЫ - первые по времени беспоповцы, именуемые также старопоморцами. Название даниловцев происходит от наименования Данилова монастыря на р. Выг, где жили главные учителя беспоповцев - Даниил Викулин, братья Андрей и Симеон Денисовы. Ранние насельники {inhabitant} Данилова монастыря строже, чем все последующие небрачные согласия.} conduct church service. There is no light for those, who are “behind the gloomy curtain – these are the people of Philipp’s denomination”.17 The gloomy curtain symbolically manifests the division, made by Philipp, which doomed his followers to languish in eternal darkness and deprived them of the possibility of taking part in church service. The text tells nothing about the background of this conflict and doesn’t contain historical details or arguments from the disputing parties. The historical event is displayed from the perspective of eternity, when specific particular details lose their significance.

A gradual division of the Old Ritualism into two movements – the Popovtsy (“priested ones”) and the Bezpopovtsy (“priestless ones”) occurred in the late 17th century. The basic principles of the priestless doctrine were “the theory of spiritual Antichrist, the idea of enforced absence of the priesthood, giving prominence to most necessary sacraments (baptism and repentance), and the justification of the canonical possibility of administering such sacraments by “laymen””.18 The priested Old Believers, in their turn, sought to preserve the priesthood and the fullness of church life. The Old Believer communities had debates over the issues of priesthood and the permissibility of self-immolation; besides theological and dogmatic arguments, evidence of various miracles and omens was also employed, including visionaries’ stories about what they saw in the afterlife. The texts presented below convince us that such disputes involved the Old Believers living in different regions of Russia: both in the North – the Pomorian region, as well as southern lands. It is noteworthy that the polemicists independently of each other used the same techniques and topoi derived from medieval literature.

In “The Legend of the Resurrection Miracle of a Dead Man Michael by Name” («Сказание о чуде воскресения мертвого некоего человека именем Михаила»)19 events unfold in Zaonezhie in 1692 in a certain Old Believer hermitage of “Father Theodosius(*)” near “the Vodla River” before the establishment of the Vyg community. On the eve of the Assumption of Mary, “a certain person”, the hermitage dweller Michael, died, but on the third day he rose from the dead and told his co-religionists what he had seen during his “dying”. Accompanied by an angel, Michael went through aerial ordeals, visited “paradise and torment”, and saw the righteous and sinners. The value of this work as a historical fact lies in the fact that it reflects the formation of the priestless doctrine. Father Theodosius mentioned in the text is a well-known Old Believer figure, priestmonk, the founder of the Beglopopovtsy (“runaway priests”) denomination. The main issue discussed in “The Legend…” is the following: who can and should perform church sacraments. The author is consistently opposed to the idea that “laymen” can perform sacraments, as was customary among the priestless Old Believers. Michael sees in the otherworld sinners, who “devastated themselves by neglecting shrines, neither took Communion from faithful priests, nor confessed their sins, but took Communion from heretics and confessed to them” («опустошиша себе… нерадением всякоя святыни, еже от правоверных священник ниже причащахуся, ниже исповедахуся о гресех своих, но от еретик причащахуся и исповедахуся им»).

* Феодосий Ворыпин [иеромонах Феодосий] (ум 1710/1711; деятель старообрядчества). Феодосий Ворыпин — черный поп, наставник поповщинского старообрядческого согласия; раскольники почитают его своим святым. Совратившись {совратить - incite to behave badly, seduce, corrupt, pervert} в раскол, он ушел в донецкие края, где сначала поселился в какой-то пустыни на устье реки Жеребец, а затем устроил себе новую пустынь при впадении в Донец реки Апдары, в 4-х верстах от Апдарской станицы. На новом месте Феодосий Ворыпин свободно занимался проповедью раскола до середины 1686 года, когда был схвачен двумя беглыми попами с помощью казаков и представлен (29 июня) в Москву, в Посольский приказ. После суда у патриарха Иоакима он был лишен сана и сослан в Кириллов Белозерский монастырь, в котором пробыл в заключении семь лет. В заключении он склонился было к «новотворным догматам» и получил некоторую свободу, но, «малому времени в том минувшу», был выкраден раскольниками и отвезен в Поморье. Отсюда он проехал на Керженец и жил там на реке Балмаше, пока не сделался настоятелем главного керженского скита — Смольянского и фактическим правителем всего раскольничьего Керженца. Деятельность его на Керженце сопровождалась таким успехом, что правительство решило разыскать и задержать его. Спасаясь от преследования, Феодосий пробрался в Калугу, куда к нему в скором времени прибыл с Ветки из Польши посол от тамошних раскольников с просительными грамотами о приезде на Ветку для управления зарубежной общиной. Феодосий поспешил принять приглашение и «прейде от Великороссии в польскую область, идеже радостными приветствы возблагодариша приход его…» и «вся увядшии печалию, весело хождаху». В этом положении начальствующего учителя на Ветке он и скончался в самом начале второго десятилетия XVIII века. Раскольники почитают его своим святым. Феодосий долгое время был настоящим главой всего поповщинского раскола. Он снабжал раскольников запасными дарами и миром своего изготовления, добывал им беглых попов, собирал соборы, устанавливал церковную практику, мирил возникавшие на Керженце и других местах вероисповедные споры и пользовался непререкаемым авторитетом. От него сохранилось послание на Керженец, написанное в 1709 году в опровержение диаконовщины. Кроме того, имеется запись прений его 9 июня 1709 года с некиим мирянином Тимофеем Матвеевым о честнем кресте Господни. // Создание этого храма было связано с именами уже упоминавшегося донского иером. Иоасафа, бежавшего на Ветку, и одного из самых известных деятелей ранней беглопоповщины рыльского иером. Феодосия († 1711). По согласному свидетельству 2 «Историй о бегствующем священстве» XVIII в.- беспоповца Ивана Алексеева и беглопоповца Ионы Курносого, - Феодосий был рукоположен во иерея Патриархом Иосифом. Ок. 1683 г. Феодосий основал старообрядческую пустынь на р. Северский Донец, близ впадения в нее р. Айдар. В 1686 г. он был арестован и сослан в Кириллов Белозерский мон-рь, где провел неск. лет. Там Феодосий начал посещать богослужения, совершавшиеся по новым книгам, внешне принял реформы, но затем воспользовался ослаблением режима и бежал с помощью поморских старообрядцев сначала в Поморье, затем на Керженец, где был принят в старообрядчество, и позднее в Калугу. В Калуге в 1695 г. он тайно отслужил литургию по старому обряду в заброшенной ц. Покрова Пресв. Богородицы и освятил немало запасных Даров. Из той же церкви ему удалось забрать древний иконостас (по старообрядческим преданиям, времен Иоанна Грозного) и привезти его на Ветку. Старинный антиминс здесь уже был, его достал через белёвскую старицу Меланью, ученицу Аввакума, иером. Иоасаф, хотевший создать на Ветке церковь, но не успевший сделать это из-за смерти. Феодосий же сумел за неск. дней организовать на Ветке постройку дубового Покровского храма. К освящению храма и службе в нем он привлек 2 иереев, рукоположенных архиереями правосл. Церкви: безместного московского свящ. Григория и своего родного брата Александра. Хотя и с канонической и с собственно старообрядческой т. зр. в освящении этого храма - с «чужим» антиминсом, без благословения архиерея, 3 беглыми попами - было очень много сомнительного, Ветка стала одним из главных центров беглопоповщины. Феодосий и принятые им в «старую веру» беглые иеромонахи и иереи «исправляли» приходивших к ним священников и посылали их в старообрядческие общины во все концы страны. Ветка строилась, богатела, мон-ри ее собирали и переписывали мн. сотни древних книг. Феодосий принимал переходивших в старообрядчество священников через Миропомазание и «проклятие ересей» (2-м чином). Однако на Ветке и Керженце многие начали думать, что «перемазание» делает из иерея простеца, и, кроме того, не хватало старого, дониконовского, мира; предлагали присоединять беглых попов через отречение от ересей (3-м чином), без Миропомазания, но это предложение встретило на Ветке острую оппозицию. Чтобы исправить положение, Феодосий сварил «миро», что противоречило правосл. канонам, дозволяющим варить миро только архиерею. Признавая допустимость приема иереев «нового» (никоновского и послениконовского) рукоположения, последователи Феодосия выработали при этом ряд правил, зачастую трудноисполнимых. Ссылаясь на авторитет еп. Павла Коломенского, противника Патриарха Никона, мн. последователи Феодосия стали признавать «истинными» лишь тех священников, в отношении к-рых не было сомнений в трехпогружательности их крещения, крещения епископов, их рукоположивших, а также старообрядческих иереев, к-рые их «исправляли». Понятно, что это нередко требовало трудных изысканий глубиной во мн. десятилетия; результат таких изысканий легко было поставить под сомнение, поэтому споры об «истинности» целых «линий» беглых священников, восходящих к ветковским «исправлениям», продолжались подчас и в ХХ в. Православная энциклопедия - БЕГЛОПОПОВЦЫ

The angel orders Michael to tell his brothers in the monastery and all people living on earth, that

“for every day and every hour ⟨…⟩ people should always learn from their confessors how to repent and confess their sins… If there are no priests around, people, in case of great need, should confess to experienced monks, since when “in need” one has to deviate from rules, for the end of the world is nigh” («чтобы людие ⟨…⟩ на всякий день же и часъ в покаянии ко отцемъ духовънымъ обучали всегда и исповедалися о грех своих ⟨…⟩. Аще ли несть близъ священниковъ, нужды ради великия ко искуснымъ инокомъ да исъповедуются, занеже в нужде и закону пременение бываетъ, занеже близъ конъчина веку сему»).

Thus, “The Legend…” maintains that only priests can administer Communion and confession, and monks – “for the sake of great need” («нужды ради великия»). It’s no coincidence that the author places Daniil Vikulin and Andrey Denisov – the ideologists of the priestless doctrine and founders of the Vyg Monastery – in “the dark regiment” in the otherworld, and, among elders living in Pomorye, singles out priest Theodosius, a supporter of priesthood preservation.

Around the same years, at the end 17th century, in a completely different place – the Don region – a writing similar in content and topic appeared – “The Word of a Certain Man Timothy by name” («Слово о некоем муже именем Тимофее»).20 The ten-year-old boy John received a revelation after the death of his father – Timothy – an Old Believer from the Don Chir Monastery,21 about Timothy’s afterlife. John witnessed a dispute between angels and demons over his father’s soul. Despite the fact that Timothy had committed “much evil”, the Lord ordered the angels to free his soul from the demons, since Timothy had atoned for all his sins before his death and had become a monk of the Chir Monastery. However, the description of what happened to Timothy after his death is only a pretext to show John scenes that are much more significant for the future of the Old Believers. The unknown author of “The Tale of… Timothy” presented in his work a dramatic episode in the history of the Old Believer movement in the Don region in the late 17th century: a sharp confrontation between the “revolutionary” wing of Kozma Larionov Kosoy and the “moderate” wing of Hegumen Dositheos. {Игумен Досифей, один из первых отцов старообрядчества, учитель беспоповцев. Практику самосожжений игумен считал самоубийственной и отказывался поминать погибших в "гарях".}

Kozma Kosoy is a native of Yelets town, who joined the Old Believer movement during his stay in Solovki and moved to the Don region around 1667. In the late 1660s the Don and Moscow Old Believers already knew him as a preacher, the father of teachings, which he supposedly received from God Himself. The gist of these teachings is to mix the ideas of chiliasm with the Old Believer priestless doctrine. Kozma taught “about the deity and great misteries”, predicted the imminent onset of “the last day and hour”, and “said that Tsar Michael stayed with him; our Christ orders that our land be cleansed; we are not afraid of tsars or the whole universe, and the Christian faith has completely fallen apart, and in Moscow land is no piety, no churches or priests, there isn’t any sacrament; everyone has fallen away from faith, and only five years is left for our world to live” («сказывалъ у себя царя Михайла, нашъ, де, Христосъ велитъ землю очищать, мы, де, не боимся царей ни всей вселенной, а христианская, де, вера вся отпала и въ Московскомъ государстве благочестия нетъ, ни церквей, ни поповъ, ни какого таинства нетъ же, все, де, отъ веры отступили, а житья, де, нашего всемирнаго только пять летъ»).

According to Kozma, at “the end of times” there will be no Judgment Day, described in the Book of Revelation by John of Patmos, but “the change of the world” («пременение света»), which means the wicked will be punished and “the Christian kind” will reign over the earth. Tsar Michael will carry out this “change”; he will “cleanse the earth”, “the unfaithful” will “end”, but “the Christian kind will not end, they will be like gods, immortal and beaming like the sun, and will not know death” («всему христианскому роду скончания не будетъ, но будутъ, яко бози, и безсмертны и просветятся вси, яко солнце, и смерти не имутъ во веки»). Thus, the kingdom of God will be established on earth forever.22

Kozma’s teachings were condemned by Moscow Old Believers, who in their letter (circa 1680) to the Chir Monastery warned their co-religionists about the danger of this “wisdom”. In the Don Region Hegumen Dositheos was Kozma’s opponent. Dositheos – a staunch advocate of preserving priesthood in the Old Ritualism and a like-minded ally of monk Euphrosynos (the author of “The Rejecting Scripture”) lived in the Chir Monastery (the Don Region) from 1685 until his death in the early 1690s.

“The Tale of… Timothy” was written by a Dositheos supporter; one of the author’s purposes was to refute Kozma’s teachings, using an eschatological topic. An angel accompanying John in the otherworld shows him a river of fire into which Kozma and his disciples are immersed. His punishment is compounded by Dositheos’accusations:

“Kozma, Kozma! You suffer for your wrong teachings! You insulted the priesthood and sacraments, and you said that there would be no river of fire, and that Christ wouldn’t come to earth to judge the living and the dead and to render to each one according to his works. You said, we would be renewed without all of this ⟨…⟩”. («Козма, Козма! Что се страждеши за неправое свое разьсужение? Зане укорилъ еси священство и таинъство и сказывалъ ты, яко река огненная не будет и Христос, де, чювьственно не приидет на землю судити живым и мертвым и воздати комуждо по деломъ его. Мы, де, такъ и обновимся ⟨…⟩»).

The author contrasts Kozma’s priestless doctrine with the idea of preserving the priesthood: John sees a church of the Chir Monastery where Hegumen Dositheos serves, and the Lord Himself sits atop a throne in there. Angels tell John that everyone who enters this church “with fear” receive “great gain”. “The Tale of… Timothy”, probably written shortly before Kozma’s death, turned out to be prophetic in a sense. In the end, Kozma did really make a complete fiasco: the Don Cossacks didn’t back up his idea of Moscow armed campaign. He was betrayed by his former allies and sent to Moscow, where he died in the fall of 1687 after torture and interrogation.

However, Kozma’s terrible death was perceived by a significant number of the Old Believers as a feat of martyrdom for “the old faith”, therefore, he was able to wash away guilt for “the mistakes” of his past. The name of Kozma was listed by the famous Vyg writer and cenobiarch {cenobiarch - (often Christianity, chiefly Eastern Orthodoxy) The leader of a cenobium: an abbot, a guru} Simeon Denisov in his martyrology The Russian Vineyard (Виноград Российский) (1730s). The Vyg author honored Kozma as a martyr, “mentor of the Don Cossacks”, “virtuous speaker” of “prophetic words”. This description of Kozma could be interpreted as a direct polemic against “The Tale of… Timothy”, provided that Simeon Denisov was familiar with the text. A change in the attitude towards Kozma inevitably brought about a change in his position in the afterlife. Not the river of hellfire, as stated in “The Tale of… Timothy”, but “peaceful villages” (i.e. paradise), where he “ascended” by means of “the bitterest death by burning” («горчайшая казнь огнесожжения»). According to Simeon Denisov, that is Divine judgment on Kozma.23

The texts of “the minor” eschatology were used later in the controversy between the priested and priestless Old Believers. For instance, the Vyg priestless ones turned to this tradition in order to prove that the Rite of Baptism (rebaptism, to be more precise) сould be performed out of necessity (“for the sake of need”) («нужды ради») by community members who weren’t ordained into the priesthood. An early 19th-century text, written by a priested Old Believer, refutes the idea of the priestless ones that blessed saints’ relics don’t exist on earth. St. Sergius of Radonezh comes to “a certain girl” in a vision. He shows her his own relics, housed in the Trinity Lavra of St. Sergius, and assures her that “there are holy relics on earth and God’s grace comes from them”. In the end, in order to strengthen the edification, the girl was shown the torments of the priestless Old Believers.24

The possibility of preserving the priesthood and legitimacy of suicide in the name of faith belong to the most fundamental issues discussed among the Old Believers. However, sometimes “the minor” eschatology texts touch upon more specific questions, including the maintenance of various ethical standards and following the rules of behavior in everyday life. Between 18th and 20th centuries the Old Believers created thematic collections, entirely consisting of works, which condemned swearing, shaving beards, tobacco smoking, drinking alcohol, drinking tea and coffee, eating potatoes, wearing European clothes, etc. According to Old Believer writings, all these sins took root after Patriarch Nikon’s church reforms and European innovations by Peter the Great. The Old Believers’ negative attitude towards these pernicious phenomena can be phrased in the shape of direct prohibition:

“If an Orthodox Christian dares to drink tea, he will be the despair of the Lord Himself: let him be thrice anathematized. ⟨…⟩ If an Orthodox Christian dares to smoke tobacco, he will be anathematized seven times” («Аще кто от православных христиан дерзнет пити чай, сей отчается самого Господа Бога и да будет предан 3-жды анафеме. ⟨…⟩ Аще кто от православныхъ християнъ дерзнет пити табакъ, той да будетъ преданъ анафеме 7-жды»).25

A lot of stories have been composed on this subject. They are often based on an etiological {aetiological, etiological - serving to explain something by giving a cause or reason for it, often in historical or mythical terms} folk motif or a revised plot of a patericon legend. Tobacco is sinful because it has grown out of a dead body of a harlot who had sex with a dog. Potatoes are forbidden to eat because they have emerged from the Devil’s bowel movements. Swearing offends three mothers: your birth mother, Mother Earth, and the Virgin Mary. There is a story explaining a demon’s disgusting appearance: the demon gave its all beautiful attire to people in order to seduce them. That’s how fashion came into being.

It’s a rare case when an Old Believer vision of the beyond doesn’t depict the punishment of at least one category of such sinners (foul-mouthed men, those who shave their beards («брадобритцев»), tobacco smokers, fashionably dressed women and men). In the otherworld foul-mouthed men stand in fire with their tongues stretched out (“The Legend of the Resurrection Miracle of… Michael”). In the Vyg Vision of Philipp Stakhiev (Видение Филиппа Стахиева) a bloody bubble hangs down the mouth of a foul-mouthed man, because he “defiled his tongue and mouth” with “nasty obscene swearing”.26 This motif goes back to a very popular among the Old Believers The Homily on the Swear Word (Поучение о матерном слове), attributed to John Chrysostom in some manuscripts. It states:

“If a person curses violently on any day, his mouth will be caked with blood on that day because of evil faith and unclean stench coming from his mouth”(«Котораго дни человекъ матерно изругается, и того дни уста кровию закипятся злыя ради веры и нечистаго смрада, исходящаго из устъ человеческихъ»).27

Swearing is identified in the Homily with both a dog’s barking («излается матерно») and unholy faith – a kind of heretical prayer. Those who shave their beards are punished in the otherworld by absence of their heads: “…he saw a regiment standing: people without heads, only body corpses” (“The Legend of the Miracle Resurrection of… Michael”). According to the eschatological Old Believer verse “Bulletin from Hell” («Газета из ада»(*)), demons in Hell clean the noses of snuff users with hooks.28

* Известная рукописная сатира «Ведомость из ада» (варианты заглавий «Газета из ада», «Газета с того света», «Адские газеты»), введенная в научный оборот А. Н. Афанасьевым, устойчиво ассоциировалась у исследователей XIX – начала XX в. со старообрядческой средой. Вместе с тем ряд публикаций 1870–1900-х гг., рассеянных по специальным и популярным периодическим изданиям, указывают на широкое распространение списков сатиры среди солдат, мещан и крестьян канонической вероисповедальной принадлежности. Однако мнение о «раскольничьем» происхождении сатиры было настолько прочным, что А. Гациский, публикуя в 1886 г. 2 нижегородских списка («городской», полученный от букиниста {bouquiniste bookseller} Д. Л. Дивеева, и «уездный», присланный сельским учителем Ф. И. Маракиным), поддерживает расхожую {commonplace} версию об иргизских {Иргизские монастыри} корнях сатиры (вопреки отмеченному им факту, что «в среде нижегородского люда полагали, будто «Адская газета» сочинена в Городце»). Сомнения в исключительно старообрядческом генезисе «Ведомости из ада», возраставшие по мере накопления свидетельств о бытовании текста в других религиозных субкультурах, получили дополнительную аргументацию в работах филологов середины XX в., указывавших на нетрадиционную для старообрядческой книжности поэтическую форму («форма сатиры – ритмическая проза – сближает ее с лубочной и рукописной литературой второй половины XVIII в.»), а также на разночтения содержательного характера («судя по тому, что во главе грешников всюду ставятся здесь представители духовенства, можно было предположить, что сатира возникла среди старообрядцев, однако в ряде списков среди грешников находятся и раскольники»). (...) Характерно, что старообрядческие пародии на «никонианские» проповеди берут за образец другой тип раешного стиха, а именно выкрики балаганных {балаганный - перен. шутовской, грубый, пошлый } «дедов»: «Доброго здоровья, // Молодчики-хваты, бедны и богаты, // Купцы и крестьяне, разные селяне! // Я пришел в раешник, кой на что дотошник, // Раек принес новой из доски дубовой, // Мной самим сколочен, верх позолочен. // И в райке картинки, старые старинки // Лет уже за двести, а с ними же вместе // Есть и помоложе, но на то ж похоже, // Одного сюжету в назиданье свету… // троеперстием креститесь, // Без земных поклонов на постели молитесь, // Очень ведь доходно, потому что модно – по-новому!.. // Так вы и займитесь, по модному креститесь, // Потому нарядно и очень парадно // Тремя-то перстами, точно как шестами, // Кое-как махати, грекам подражати – спасительно!» Алпатов С. В. «Ведомость из Ада»: Судьбы европейской сатиры в отечественных религиозных субкультурах XVIII–XX веков // Деревенский дячок Никифор Канакин, одновременно промышлявший как кузнец и стекольщик, выдал сатиру под названием «Ведомость из ада», описывающую потусторонние муки помещиков, из которой последовало пятитомное уголовное дело. Вячеслав Пьецух - Роммат (GB)

* Иргизские монастыри. Ирги́зские монастыри́ — комплекс старообрядческих монастырей, построенных во второй половине XVIII века на реке Большой Иргиз. В конце XVIII — первой половине XIX века эти места являлись крупнейшим в Российской империи центром беглопоповства. Как отмечает диакон Максим Плякин, Иргизские обители сами старообрядцы называли «новым Афоном» в противовес греческому Афону, «павшему в никонианство».

The Old Believer authors were especially worried about the penetration of these sinful habits into their co-religionist milieu. The world of Nikon’s followers, clouded by the devilish “charm”, died irrevocably and it cannot be saved. Therefore the Old Believers should not join this world either on a large or small scale: no joining in performing church rites, eating or wearing {fancy} clothes. In the second half of the 18th century the Vyg writer Vasily Danilov Shaposhnikov(*) raised the subject of the Old Believers’ damaged morality under the influence of “the outer” world.29 In the late 18th century another Vyg writer, Timothy Andreev, composed an extensive treatise “On the Old Rite” («О древнем обряде»). In this work he presented the history of European fashion, legends about the origin of ties and artificial beauty marks known as “mouches”, which 18th century society ladies pasted on their faces. According to the author, disloyalty to national attire in favor of foreign one means disloyalty to faith. The author laments:

“Oh, my regret! ⟨…⟩ Those who fast adorn themselves not with virtue, but precious robes; they adorn themselves not with fearful submission, but expensive clothes…” («Оле, моея жалости! ⟨…⟩ Ибо украшаются постники и постницы не целомудриемъ, но блещащимися ризами, не кротостью и благоговеинствомъ, но одеждами добрейшими…»)30.

* Данилов Василий [Шапошников] (1713—1783). Выговский земский писарь, писатель. E. М. ЮХИМЕНКО - Новонайденные сочинения выговских писателей (PDF)

* Тимофей Андреев - О древнем обряде. О модном облике и др. Проект посвящен изучению русских рукописных сочинений, в которых осуждаются «матерная брань», мода, курение табака и винопитие. Корпус исследуемых текстов составляет несколько десятков произведений, относящихся к разным жанрам: повести, поучения, духовные стихи, поэмы, сатиры и т.д. Среди них: "Поучение о матерном слове", Повесть о хмеле, различные варианты Повести о табаке, выговское сочинение "О древнем обряде" и др. (...) Особое внимание было уделено таким памятникам, как «Слово о матерной брани», «Справедливая критика на табак», сочинения о Василии-пьянице, сочинения выговского книжника XVIII в. Тимофея Андреева о модном облике и др. Рукописные сочинения о «матерном слове», моде, табаке и винопитии в русской книжности XVII-XX веков.

* Андреев, Тимофей (1745-1808; старообрядческий писатель). Тимофей Андреев — старообрядческий писатель живший в Выгорецкой обители. Сведения о Тимофее Андрееве в основном берутся из сочинений известного историка старообрядчества Павла Любопытного. Известно, что Тимофей Андреев был беспоповским старообрядческим писателем, который проживал в Выгорецкой обители, где и проводил свою письменную деятельность. Тимофей затрагивал одни из самых важных вопросов, которые подымались в старообрядческой среде, а именно: о антихристе, священстве, браке и др. 4 февраля 1808 года Тимофей Андреев умер в той же Выгорецкой обители. Тимофею Андрееву принадлежит книга «Стоглав», в которой излагаются основы старообрядческого учения. Также Тимофею Андрееву приписывают книгу «Щит веры» или иначе «Ответы древняго благочестия любителей на вопросы придержащихся новодогматствующаго иерейства». Данная книга состоит из вопросов поповца и ответов на них беспоповца. Это сочинение легло в основу для написания других беспоповских книг полемического характера.

* Щит веры. «Щит веры», или «Ответы древнего благочестия любителей на вопросы придержащихся новодогматствующего иерейства» — книга старообрядцев-беспоповцев, которая была написана в 1791 году. В 1912 году христианская типография при Преображенском богадельном доме в Москве отпечатала 5-ю часть этой книги, в которой содержится учение о антихристе. «Щит веры» представляет из себя догматико-полемическое сочинение в вопросно-ответной форме в котором излагается учение старообрядцев-беспоповцев. Всего в книге находится 382 вопроса старообрядца поповца и столько же ответов на них старообрядца-беспоповца. В книге «Щит веры» подымаются вопросы о Церкве, священстве, последних временах и о некоторых других аспектах старообрядчества. По своему содержанию это сочинение может сравниться с другим беспоповским творением «Поморские ответы». Павел Любопытный называет автором книги «Щит Веры» Тимофея Андреева, который жил в Выгорецкой обители. Однако в Энциклопедии Брокгауза и Ефрона это свидетельство поддается сомнению на том основании, что автор книги описывает, что он живет в Сибири, в то время как Тимофей Андреевич жил в Поморье. В любом случае автор книги является учеником поморских учителей.

The influence of European fashion spread to the Vygo-Leksinsk community, lost in deep northern forests; the Old Believers residing in St. Petersburg were affected by this influence even more so. The Vision of a Certain Petersburg Burgher Daniil Grigoryev (Видение петербужца Даниила Григорьева) dates from the year 1819.31 This work, containing motives of “the minor” eschatology, was written to bring the Old Believers of the Petersburg Pomorian community to their senses. In the Vision, Daniil Grigoryev communicates with a certain holy elder, who reproaches the Old Believers of the Pomorian denomination for “sinning in their oratory”.32 From the dialogue between the visionary and the holy elder we learn that the Old Believers’ fault lies not in the mistakes made in worship or confession, but in “the weakness” («слабость») of conduct and deviation from the Old Russian traditions of everyday life. Petersburg Old Believers work on Christian holidays, overeat and overdrink, but most important – “they wear the dress that violates the Christian code” – the dress with “German decoration”, and they sew extra buttons for the sake of beauty. A door is ajar and Daniil Grigoryev sees the Garden of Eden. In order to enter the Garden, the Old Believers should give up the above mentioned sins. The Old Believers are presented in the writing as a kind of “regiment”, “as if they are covered with gloom and look dejected”. The gloom that covers them is a symbolic depiction of their sins and blasphemous garments.

Thus, the Old Believer texts belonging to personal eschatology touch upon faith, rite and morality – significant issues for the Old Believer communities. Meanwhile, the theme in the title of the article can be considered from a different angle. The Old Believers were shrewd readers, connoisseurs of the Old Russian Literature and used ancient literary texts in order to sustain their own doctrine and refute that of their opponents. For polemical purposes they employed various patristic works, Byzantine-Russian hagiographies, homiletic literature, as well as texts of “the minor” and “major” eschatology. Sometimes these ancient texts were criticized; the Old Believer ideologists considered to what extent these texts corresponded to the Orthodox doctrine.

For example, the above-mentioned “The Rejecting Scripture” against self-immolation written by monk Euphrosynus echoes the Old Believer polemic about the Byzantine Life of St. Basil the Younger (Житие Василия Нового) (10th century) {contains апокрифические Видение ученика Василия Григория о Страшном суде; видение ученика Василия Нового преподобного Григория о мытарствах преподобной Феодоры; сочинение было известно на Руси начиная с XI-XII веков и оказало огромное влияние на древнерусскую литературу, изобразительное искусство и фольклор.}. The extremely popular in the Old Russian literature text about the Constantinople saint contains two extensive passages: the vision of the Judgment Day by Basil’s disciple Gregory, and a story about the soul of Theodora (Basil’s servant) traversing aerial toll houses. Euphrosynus reports {how}, some Old Believers considered this work to be false, or even heretical, since it described “an indecent affair”: “the woman served the elder in a cell”. However, Euphrosynus suspects the real reason for such attitude towards the Life. In the description of the Judgment Day, suicides are listed among sinners; this notion was a powerful argument against voluntary self-immolation. Euphrosynus, an opponent of self-immolation, was convinced, that this book was “full of goodness and Orthodoxy”. He also considered the story of Theodora traversing aerial toll houses to be fairly consistent with the Orthodox doctrine of the human soul’s afterlife and the personal Last Judgment.33 Later, this attitude towards the Life of St. Basil the Younger got a hold over the Old Believers. The hagiography was printed many times in Old Believer publishing houses between 18th and 19th centuries, and its manuscripts were decorated with miniatures depicting Heaven and Hell. At the turn of the 19th-20th centuries, the well-known Old Believer publisher D. V. Batov, from the city of Tula, criticized a story about the vision of the afterlife, printed in a publishing house of the established church. He recognized the text as false on the grounds that it didn’t correspond to Theodora’s traverse through aerial toll houses in the Life of St. Basil the Younger.34

We have considered a number of texts related to “the minor” eschatology. They reflect some of the most important discussions held by the Old Believers of two denominations – the priested and priestless one. Unlike polemic treatises, where the same problems are discussed in terms of abstract theology, the examined texts (legends and visions) provide very clear answers in the shape of vivid and impressive images. Texts belonging to “the minor” eschatology are close to folklore and in terms of visual expression resemble book illustrations (miniatures); as a rule, they are based on a gripping storyline and also possess psychological elements. All these factors explain their great popularity among readers and such long life in the Old Believer literature.

Translated from Russian into English by Serge V. Orlov (Petrozavodsk State Glazunov Conservatory).

Abbreviation List

LRAS Library of the Russian Academy of Sciences (St. Petersburg)

SHM State Historical Museum (Moscow)

IRLi The Institute of Russian Literature (The Pushkin House) of the Russian Academy of Sciences (St. Petersburg)

RSL The Russian State Library (Moscow)

NLR National Library of Russia (St. Petersburg)

1 А. И. Алексеев, Под знаком конца времен: Очерки русской религиозности конца –начала XV вв. [A. I. Alekseev, Under the Sign of the End Times: Essays on Russian Religiosity in Late 14th and Early 15th Centuries], St. Petersburg, 2002, p. 71.

2 See: А. Я. Гуревич, “Западноевропейские видения потустороннего мира и «реализм» средних веков” [A. Ya. Gurevich, “Western European Visions of the Otherworld and the “Realism” of the Middle Ages”], Труды по знаковым системам [Sign Systems Studies] 8 (1977),pp. 3-27; А. В. Пигин, Видения потустороннего мира в русской рукописной книжности [A.V. Pigin, The Visions of the Otherworld in Russian Manuscript Booklore], St. Petersburg, 2006.

3 See: С.М. Толстая, “Рассказы о посещении «того света» в славянской фольклорной традиции в их отношении к книжному жанру «видений»” [S. M. Tolstaya, “Narratives about Visits to the “Otherworld” in Slavic Folklore Tradition as they Pertain to the Literary Genre of “Visions””], Jews and Slavs 10 (2003), pp. 43-54.

4 Of course, the «major” eschatology (writings about Judgment Day and the Antichrist) was also used for the purpose of controversy. The Old Believer literature on this topic is extensive, however, it’s not the subject of this paper.

5 Pustozersk is a prison in the north of Russia, in the lower reaches of the Pechora River. Between 1668 and 1682 the leaders of the Old Believer movement, Protopope Avvakum, Priest Lazar, Deacon Fyodor, and monk Epiphany, were here in exile.

6 See: Л. В. Титова, Послание дьякона Федора сыну Максиму – литературный и поле­мический памятник раннего старообрядчества [L.V. Titova, The Deacon Fyodor’s Epistle to his Son Maxim as a Literary and Polemical Manuscript of the Early Old Belief], Novosibirsk, 2003, p. 94.

7 Л. В. Титова, Послание дьякона Федора сыну Максиму, p. 221.

8 Л. В. Титова, Послание дьякона Федора сыну Максиму, p. 100.

9 Житие протопопа Аввакума [The Life of Protopope Avvakum], in: Памятники литературы Древней Руси: XVII век. Книга вторая [Literary Artifacts of Old Rus’: 17th Century. Book Two], Moscow, 1989, p. 395.

10 “The Kizhi Codex” is housed in the manuscript collection of the Kizhi Museum (the city of Petrozavodsk).

11 The Old Believer Vygo-Leksinsk community existed for about a century and a half (1690s–1850s). It was located in the Povenets Uyezd (county) of the Olonets Governorate (on the territory of present-day Karelia). It was the largest center of the Bezpopovtsy (“priestless ones”) movement (the Pomorian denomination) in the Old Ritualism.

12 See: A. Pigin, Hagiographic Writings in the Old Believer Controversies over ‘the Suicidal Death’ at the End of the Seventeenth and the Eighteenth Centuries (Peter Prokop’ev’s Message to Daniil Vikulin), Scr 10 (2014), pp. 230-244.

13 Отразительное писание о новоизобретенном пути самоубийственных смертей. Вновь найденный старообрядческий трактат против самосожжения 1691 года. Сообщения Х. Лопарева [The Rejecting Scripture about the Newly Invented Way of Suicidal Deaths. The Old Believer Refound Treatise against Self Immolation (1691). Kh. Loparev’s paper], St. Petersburg, 1895, p. 71.

14 Отразительное писание, p. 72.

15 The Manuscript Department of LRAS, V.G. Druzhinin’s Collection, № 486, sheets 52– 63 verso.

16 H.C. Демкова, “Из истории ранней старообрядческой литературы. V. «Жалобница» поморских старцев против самосожжений (1691 r.)” [N. S. Demkova, “From the History of the Old Believer Early Literature. V. The Mourning by the Pomorian Elders against Self-Immolations (1691)”], in: Древнерусская книжность. По материалам Пушкинского Дома [The Old Russian Booklore. The Pushkin House Materials], Leningrad, 1985, pp. 48-61.

17 The Manuscript Department of LRAS, V.G. Druzhinin’s Collection, № 486, sheets 55 verso-56 verso.

18 Е.М. Юхименко, Старообрядчество: История и культура [E.M. Yukhimenko, The Old Ritualism: History and Culture], Moscow, 2016, p. 56.

19 The text has survived in several copies dated between 18th and 20th centuries; the passages cited in the article are from the copy dated 1764: The Manuscript Department of SHM, Museum collection, № 75, sheets 159-177.

20 The text has survived in several copies dated between 17th and 19th centuries; the passages cited in the article are from copies: The Manuscript Department of NLR, O.XVII.37, sheets 44 verso-55 verso; The Manuscript Department of SHM, Museum collection, № 19, sheets 232-238.

21 The Chir Monastery was located on the bank of the Chir River 50 versts away from its confluence with the Don River. It was founded by Job of Lgov in the early 1670s. Around 1685, Hegumen Dositheos, a well-known figure of the early Old Ritualism, became the head of the Monastery.

22 Kozma’s doctrine is reconstructed on the basis of his speeches during interrogation in Ambassadorial Prikaz, speeches and letters of his followers and opponents, see: В.Г. Дружинин, Раскол на Дону в конце XVII века [V.G. Druzhinin, The Schism in the Don Region in the Late 17th Century], St. Petersburg, 1889. pp. 96-99 and other; А.Т. Шашков, “Козьма Ларионов” [A.T. Shashkov, “Kozma Larionov”], in: Словарь книжников и книжности Древней Руси [Dictionary of Bibliophiles and Book Culture of Old Russia]. St. Petersburg, 1993, iss. 3, part 2, pp. 172-174.

23 С. Денисов, Виноград Российский [S. Denisov, The Russian Vineyard], Moscow, 2008, p. 162.

24 См.: А.В. Пигин, “«Сказание о дивном видении некоей девице» в 1804 году – неизвес­тный памятник старообрядческой полемики XIX века” [A.V. Pigin, ““The Tale of a Mira­culous Vision Experienced by a Certain Maiden” in 1804 – an Unknown Text of the 19th-Century Old Believer Polemics”], in: От Средневековья к Новому времени: Сборник статей в честь Ольги Андреевны Белобровой [From the Middle Ages to the Modern Period: Collected Essays in Honor of O.A. Belobrova], Moscow, 2006, pp. 312-323.

25 IRLi, The Ust-Tsilma Collection, № 66, sheet 252 verso.

26 The Manuscript Department of RSL, E.V. Barsov’s Collection, № 290, sheet 49 verso.

27 IRLi, The Mezen Collection, № 20, sheet 144.

28 IRLi, The Latgale Collection, № 357, sheets 114 verso –115. About the manuscript see: С.В. Алпатов, “«Ведомость из ада»: Судьба европейской сатиры в отечественных религиозных субкультурах XVIII-XX вв.” [S.V. Alpatov,””Bulletin from Hell”: Vicissitudes of European Satire in Russian Religious Subculture between 18th and 20th Century”], Вестник церковной истории [Messenger of Ecclesiastical History] 1/2 (2014), pp. 149-175.

29 See: Е.М. Юхименко, “Неизвестный выговский писатель Василий Данилов Шапошников и «Сказание о преставлении Симеона Дионисиевича»” [E.M. Yukhimenko, “The Unknown Vyg Writer Vasily Danilov Shaposhnikov and ‘The Legend of Simeon Dionisievich’s Death’”], ТОДРЛ 46 (2010), pp. 441-452, at pp. 443-445.

30 IRLi, The Latgale Collection, № 16, sheets 406-406 verso; also see: М.Г. Бабалык, “Выговский старообрядческий книжник Тимофей Андреев и его сочинения о немецком платье и новомодном облике” [M.G. Babalyk, “The Vyg Old Believer Writer Timothy Andreev and His Writings on German Dress and Trendy Look”], in: Федосовские чтения: материалы научно-практической краеведческой конференции, посвященной 190-летию со дня рождения И. А. Федосовой. Петрозаводск, 27-28 апреля 2017 г. [Fedo­sova Readings: Proceedings of the Research-to Practice Area Studies Conference, Dedicated to I.A. Fedosova’s 190 Anniversary. Petrozavodsk, April 27-28, 2017], Petrozavodsk, 2017. pp. 73-79.

31 The Manuscript Department of RSL, E.V. Barsov’s Collection, № 1197.16, sheets 1-3.

32 This refers to the oratory in Mokhovaya Street (St. Petersburg), constructed in the out­building of the house belonging to Ivan Feoktistovich Dolgoy (1734-1799), a representative of the family of the largest philanthropists of the last quarter 18th-first half 19th century.

33 Отразительное писание, pp. 65-66.

34 См.: А.В. Пигин, “Рассказ об «ожившей женщине» в осмыслении тульского ста­рообрядца Д.В. Батова” [A.V. Pigin, “A Narrative about a “Resurrected Woman” in the Reception of D.V. Batov, an Old Believer of Tula”], Studia Litterarum 2 (2017), nr, 4 pp. 326-339.

--

Russian version:

http://44250423daf482ba.lolipop.jp/Pigin_%2027%20may%202018%20(1).pdf

1 Александр Пигин Санкт-Петербург, Институт русской литературы (Пушкинский Дом) РАН «Малая эсхатология» в полемических сочинениях старообрядцев XVII—XX вв. Тайны потустороннего («загробного») мира всегда были и останутся одной из ключевых тем христианской словесности. Христианское учение о конечных судьбах мироздания и человеческой души именуется «эсхатологией» (от греческого ἔσχατον — «конечный», «последний»). При этом принято различать «большую» эсхатологию (Конец света, Страшный суд) и «малую» (или «частную») эсхатологию (частный суд, посмертная судьба индивида до Страшного суда). Если сценарий «большой» эсхатологии подробно описан в Священном Писании (Откровение Иоанна Богослова), то представления о частном суде формировались в христианских культурах постепенно. В Древней Руси они сложились, по-видимому, лишь в XIV—XV вв., когда окончательно была осознана идея индивидуального воздаяния за грехи после смерти, а в качестве нормы утвердились «покаянная дисциплина, обязательность исповеди, правила дифференцированного заупокойнопоминального культа» (А. И. Алексеев). Хождение души по мытарствам, описание райских блаженств и загробных мучений, попытки изменить загробную судьбу умершего через поминальную практику — таковы основные элементы повествований на тему «малой» эсхатологии. Описанию посмертной участи человеческой души посвящены многочисленные легенды патериков, синодиков, фрагменты из некоторых житий и, в первую очередь, – видения потустороннего мира. Содержанием видений служит рассказ о том, как душа визионера (ясновидца), сопровождаемая иногда «душеводителем» (ангелом, святым, умершим родственником), путешествует по загробному миру, встречает там праведников и грешников, подвергается различным испытаниям, получает сокровенные знания, часть из которых передает затем изумленным слушателям, а часть хранит в строжайшей тайне. В основе литературных видений лежат нередко фольклорные нарративы ⸺ подлинные рассказы ясновидцев об «обмирании» (временной смерти), которые до сих пор фиксируются учеными в разных регионах России в их живом бытовании. Сочинения о потустороннем мире нередко являются откликами на реальные «земные» события, но при этом их содержание составляет не сам исторический факт как таковой, а его провиденциально-символическое осмысление. Тексты «малой» эсхатологии позволяют проникнуть в тайну общественных настроений той или иной эпохи, вскрыть их внутренние психологические основы. В средние века они нередко использовались в целях политической пропаганды и религиозной полемики, поскольку для дискредитации оппонента нет более действенного средства, чем рассказать о свершившемся над ним Божьем возмездии и изобразить его горящим в аду. 2 Полемический потенциал эсхатологических сочинений, в частности видений, был осознан старообрядческими идеологами уже в первые годы после церковных реформ патриарха Никона, когда только начиналась борьба между сторонниками «древлего благочестия» и «новин»1. Рассказами о видениях изобилуют ранние памятники старообрядческой письменности – сочинения пустозерских «соузников». В одном только Послании дьякона Федора сыну Максиму (1670-е гг.) насчитывается более 20 видений. Большая часть из них связана с размышлениями Федора о судьбе Соловецкой обители и об отношениях между пустозерскими узниками. Однако наиболее ярким, публицистически заостренным является откровение о загробной участи царя Алексея Михайловича. Видение было явлено Федору после продолжительных молитв: «И в то время я, узник Феодор, молил Господа моего света Христа, чтобы показал мне о царе Алексее, в каком месте он, добродей наш, пребывает после смерти»2. Участь царя плачевна: царь сидит в аду в глубокой яме, «12 саженей глубины, как некая комната тесная, и здесь он сидит скованный до Судного дня». Это видение в полном виде не сохранилось ни в одном из списков Послания, поскольку изымалось из рукописей из-за резкого обличительного пафоса. Л. В. Титова, исследовавшая Послание, считает этот факт «редчайшим примером публицистической действенности ―видения‖». В другом сочинении пустозерского периода, в Житии протопопа Аввакума, использован рассказ о видении рая. Духовная дочь Аввакума Анна во время продолжительного сна («три дня и три ночи, не просыпаясь, спала») была удостоена откровения. Два ангела водили ее по тому свету: «И на левой стороне слышала плач, и рыдание, и голоса жалобные. Потом, де, меня привели во светлое место, очень красивое, и показали, де, многие прекрасные жилища и палаты; и всех, де, краше палата, неизреченною красотою сияет ярче всех, и весьма велика». Эта райская «палата» приготовлена для Аввакума. Но и Анне ангелы обещают вечное пребывание в ней, если она будет повиноваться своему духовному отцу: «Слушай его и живи так, как он тебя учит персты складывать и креститься, и кланяться, Богу молясь, и во всем не противься ему, так и ты будешь с ним здесь». Упоминание двуперстия как необходимого для спасения условия придает этому видению публицистический характер. Изображение протопопа Аввакума как обитателя рая встречается и еще в одном старообрядческом памятнике XVII в. ⸺ в «Слово о некоем муже именем Тимофее», созданном в 1680-е гг. на Дону. В XVII⸺XX вв. тексты «малой» эсхатологии использовались старообрядцами разных согласий ⸺ как для полемики с представителями 1 Разумеется, в целях полемики использовалась и «большая» эсхатология, сочинения о Страшном суде и об антихристе. Старообрядческая литература на эту тему обширна, но она не является предметом моего доклада. 2 Здесь и далее старообрядческие и древнерусские тексты цитируются в переводе на современный русский язык. 3 господствующей церкви, так и во внутренних разногласиях самого старообрядческого движения. Не имея возможности осветить этот материал во всем его объеме, остановлюсь лишь на некоторых примерах. *** Как известно, одной из причин разделения внутри старообрядчества было разное отношение его идеологов к проблеме добровольного ухода из жизни (обычно в форме самосожжений – «гарей») во имя сохранения веры перед лицом мучителей-«никониан». Уже в конце XVII в. старообрядчество разделилось на два лагеря — на апологетов и решительных противников самоубийства. Принято считать, что одним из первых теоретиков «самоубийственной смерти» был протопоп Аввакум, автор «Послания к некоему брату», «Послания к Симеону» и «Беседы об Аврааме» (вопрос о подлинности этих сочинений является дискуссионным). В 1691 г. инок Евфросин, ученик игумена Досифея, написал обширный трактат против самосожжений — «Отразительное писание», сохранившееся в одном списке. По мнению Н. С. Демковой, черновыми материалами к этому «писанию» являются «Жалобница» поморских старцев, выписки из святоотеческих сочинений и проповедь против самосожжений, сохранившиеся в составе так называемого «кижского сборника»3. В конце XVII—первой четверти XVIII в. в защиту самосожжений выступили основатели старообрядческого ВыгоЛексинского общежительства4 Даниил Викулин, Петр Прокопьев и Семен Денисов; их позиция по этому вопросу была представлена в Послании Петра Прокопьева Даниилу Викулину и в повести Семена Денисова о сибирских страдальцах. Однако позднее, в 1740—1750-е гг., выговцы пересмотрели свое отношение к самосожжениям и осудили их: к этому времени они осознали необходимость сохранить свою культуру, отказались от крайних форм противостояния официальной церкви и власти. В этот период одним из главных идеологов самосожжений являлся старец Филипп (Фотий Васильев, 1674⸺1742; основатель филипповского согласия), который подвизался первоначально в Выговской пустыни, но затем разошелся с выговцами в вопросе о молении за царя, создал свой собственный скит на реке Умбе и в октябре 1742 г., не желая сдаваться вошедшей в скит воинской команде, устроил самосожжение и погиб вместе со своими единомышленниками. Как апология, так и отрицание самосожжений нуждались в идеологическом обосновании. Протопоп Аввакум (или псевдо-Аввакум) привел в своих сочинениях примеры из древних житий-мартириев о святых, которые вынуждены были покончить жизнь самоубийством перед лицом мучителей, чтобы сохранить свою веру и целомудрие. Он ссылался на жития 3 «Кижский сборник» хранится в рукописном собрании музея-заповедника «Кижи» (Петрозаводск). 4 Выго-Лексинское старообрядческое общежительство просуществовало около полутора веков (1690-е ⸺ 1850-е гг.). Оно находилось в Повенецком уезде Олонецкой губернии (на территории современной Карелии) и являлось крупнейшим центром беспоповского направления (поморского согласия) в старообрядчестве. 4 ветхозаветной святой Соломонии (1 августа), мучениц Дросиды (22 марта), Домнины (4 октября), Манефы (13 ноября), мученика Арефы (24 октября) и на повесть из «Великого Зерцала» о жене римского старосты Софронии. Самоубийства своих единоверцев он трактовал как повторение этих подвигов. Позднее по такому же пути в оправдании самоубийства пошли Семен Денисов и Петр Прокопьев. В середине XVIII в. неизвестный выговский автор составил пространную редакцию Послания Петра Прокопьева Даниилу Викулину, существенно увеличив число примеров самоубийства святых из древних памятников. Противники самосожжений приводили свои аргументы. По мнению старца Евфросина, автора «Отразительного писания», самоубийства святых в древности являются «смотрительными вещами», т. е. совершенно исключительными, находящимися вне церковного закона, но, тем не менее, по неведомым судьбам Божиим, оправданными Господом. Эти «смотрительные» случаи принадлежат области чудесного, промыслительного, а потому не могут становиться предметом для подражания. Образумить проповедников самосожжений должны были и выписки из святоотеческих творений о греховности самоубийства. Так, в упомянутом уже «кижском сборнике» содержится 46 выписок на эту тему из сочинений Иоанна Златоуста, Василия Великого, Петра Александрийского и других авторитетных авторов древности. Однако богословские аргументы могли убедить лишь образованную часть старообрядцев, «простецы» нуждались в более «наглядных» доказательствах. В таком качестве и той, и другой стороной как раз и использовались тексты «малой» эсхатологии. По свидетельству Евфросина, сторонники самосожжений уповали в своей проповеди на «чудеса и видения». Одно из таких видений приведено в «Отразительном писании»: «В Поморье же мужик видение видел: огненною болезнью страдал, и был вне ума. Видел же сгоревших во светлом месте и в венцах, а на другом месте колесо вертящееся страшное, на нем людей мучают, вращая колесо и оглашая слова: вот место тех, кто не хотел сгореть, но во грехах живет и антихристу служит; иди и проповедай по всей земле: пусть все погорят! Упала же на мужика капля от вертящегося колеса, мужик от сна пробудился, а губа сгнила; а проповедал людям: нужно, де, гореть. А этот знак, де, мне покойники послали, которые не хотели гореть». Упомянутое здесь вращающееся «страшное» колесо ⸺ устойчивый топос в описании ада; согласно некоторым текстам, к этому колесу прикованы Иуда Искариот (предатель Христа) и сам антихрист. Рассказы о загробной участи самоубийц были распространены, согласно тому же Евфросину, и в среде противников самосожжений, но только в этих текстах самосожженцы пребывают на том свете не «во светлом месте и в венцах», а «в саванах лежат скорбны, сетуют и хрипят страшно и озираются вспять, неизреченно трепещут, как будто мучения некоего ожидают», их опаляет небесный огонь, они находятся под водой в плену у лукавых духов, 5 «в омутах и в болотах живущих». Такие рассказы производили, несомненно, сильное впечатление на слушателей и читателей и были весьма действенным средством агитации. Мотив загробного наказания самосожженцев использовался и позднее, в середине XVIII в., в сочинениях старообрядцев Выговской поморской пустыни, направленных против старца Филиппа (Фотия Васильева). В выговских рукописях встречаются подборки небольших по объему рассказов о загробном мире (Видение Елеазара, Видение некоего выговца, Видение некоей женщины и др.), в которых сторонники Филиппа осуждаются за устроенную ими в 1742 г. «гарь». Образы, предстающие перед визионерами в этих видениях, отличаются большим натурализмом и одновременно символикой. В Видении Елеазара мертвые филипповцы покоятся на том свете «на левой стороне» во «мраке темном» и представляют собой «множество телес горелых, как будто великие громады наложены друг на друга в виде мяса, огнем опаленного». В двух других видениях подобные же натуралистические картины дополнены еще несколькими деталями: из громады «бесчисленных трупов мертвых» поднимается «свирепый и черный» дух, начинающий «давить» визионера (Видение некоей женщины); от тел филипповцев исходит «пламень великий» (Видение некоего выговца). Последний из отмеченных образов – «пламень великий» – особенно примечателен: огонь, погубивший филипповцев во время «гари», – явил визионеру свою истинную природу – это огонь преисподней. Окончившие свою жизнь в огне и надеявшиеся обрести за это вечное спасение обречены теперь гореть и на том свете. Очистительный и спасительный, как думали самосожженцы, огонь оказался огнем вечных мучений. Эта эсхатологическая символика огня использовалась и в других старообрядческих сочинениях против «гарей». Автор «Жалобницы» поморских старцев (1691 г.) именует самосожжения «огненной рекой», погубившей «многие райские кедры», а «жалостные вопли» «добровольных насмертников» уподобляет крикам грешников «во аде и геенне». «Огненная река» в аду ⸺ образ, встречающийся как в древнерусских апокрифах (Хождение Богородицы по мукам и др.), так и в эсхатологических духовных стихах. Антифилипповские сочинения были предназначены, в первую очередь, для убеждения тех старообрядцев, которые проживали в Выговской пустыни, но при этом симпатизировали Филиппу и считали его самосожжение подвигом мучения за веру. При этом в выговских сочинениях Филипп осуждается не только за самоубийство, но и за учиненное им «лютое разделение», т. е. за отделение от выговцев и создание собственного согласия. В одном из сочинений (Видение Акилины) визионер оказывается «в тонком сне» в некоей храмине (помещении), которая разделена на две части «черною завесою». В одной из них находятся иконы, от свечей исходит яркий свет, старцы Данилова согласия (выговцы) совершают здесь службу. У пребывающих же «за мрачною завесою света нет – эти люди Филиппова согласия». Мрачная завеса 6 – это и есть символическое изображение совершенного Филиппом разделения, которое обрекло его единомышленников томиться в вечном мраке и лишило их возможности принимать участие в церковной службе. В тексте ничего не рассказывается о предыстории этого конфликта, здесь отсутствуют исторические подробности и аргументы спорящих сторон. Историческое событие показано в перспективе вечности, когда конкретные частные детали утрачивают свое значение. *** В конце XVII в. постепенно происходило разделение старообрядчества на два направления – поповство и беспоповство. Основные принципы беспоповского вероучения заключались в «теории духовного антихриста, идее вынужденного отсутствия священства, выделении нужно-потребных таинств (крещения и покаяния) и обосновании канонической возможности их совершения ―простецами‖» (Е.М. Юхименко). В свою очередь старообрядцыпоповцы стремились сохранить священство и полноту церковной жизни. В полемике по вопросу о судьбе священства в старообрядческих общинах, как и о допустимости самосожжений, помимо собственно богословских и догматических аргументов, также использовались свидетельства о различных чудесах и знамениях, в том числе рассказы визионеров об увиденном в загробном мире. Рассмотренные ниже тексты убеждают в том, что такие споры велись старообрядцами в разных регионах России: и в Поморье ⸺ на севере, и в южных областях. При этом полемистами независимо друг от друга применялись зачастую одни и те же приемы и топосы, унаследованные от средневековой словесности. В «Сказании о чуде воскресения мертвого некоего человека именем Михаила» события происходят в Заонежье в 1692 г. в некоей старообрядческой пустыни «отца Феодосия» близ «Водлы-реки», еще до создания Выговского общежительства. В канун праздника Успения Божией Матери «некий человек», пустынножитель Михаил, умер, а на третий день воскрес и рассказал одноверцам о том, что видел во время своего «обмирания». Сопровождаемый ангелом Михаил прошел по воздушным мытарствам, посетил «рай и муку», видел праведников и грешников. Ценность этого сочинения как исторического источника заключается в том, что здесь нашел отражение процесс формирования беспоповского вероучения. Упоминаемый в тексте отец Феодосий – это известный старообрядческий деятель, черный поп, основатель беглопоповского согласия на Ветке. Главная проблема, обсуждаемая в «Сказании…», такова: кто может и должен совершать церковные таинства. Автор последовательно выступает против того, чтобы таинства совершали «простецы», как это было принято у старообрядцев-беспоповцев. Михаил видит на том свете грешников, которые «опустошили себе… пренебрежением к святыням, от правоверных священников не причащались и не исповедовались о своих грехах, но от еретиков причащались и им исповедовались». Ангел повелевает Михаилу передать братьям в пустыни и всем живущим на земле, «чтобы 7 люди <…> на всякий день же и час в покаянии у отцов духовных обучались всегда и исповедовались о своих грехах... Если нет рядом священников, то нужды ради великой опытным инокам исповедовались, потому что ―в нужде‖ и от закона приходится отступить, ибо близко кончина мира». В «Сказании…» утверждается, таким образом, мысль, что причащать и исповедовать могут только священники и ⸺ «нужды ради великой» ⸺ иноки. Не случайно для идеологов беспоповства, основателей Выговской пустыни Даниила Викулина и Андрея Денисова автор отводит на том свете место в «темном полку», а среди живущих в Поморье старцев особо выделяет попа Феодосия, сторонника сохранения священства. Примерно в те же годы, в конце XVII в., но уже совсем в другом месте – на Дону было создано близкое по содержанию и топике сочинение – «Слово о некоем муже именем Тимофее». Десятилетний отрок Иоанн был удостоен после смерти своего отца, старообрядца Чирской донской пустыни5 Тимофея, откровения о его загробной участи. Иоанн стал свидетелем спора ангелов и бесов о душе отца: несмотря на совершенное Тимофеем «многое зло», Господь повелел ангелам отнять его душу у бесов, поскольку Тимофей перед смертью искупил все свои грехи и стал иноком Чирской пустыни. Однако посмертная судьба Тимофея является лишь поводом для того, чтобы показать Иоанну гораздо более важные для судеб старообрядчества картины. Неизвестный автор «Слова… о Тимофее» представил в своем сочинении один из драматических эпизодов в истории старообрядческого движения на Дону в конце XVII в.: острое противостояние «революционного» крыла Козьмы Ларионова Косого и «умеренного» крыла игумена Досифея. Козьма Косой ⸺ уроженец г. Ельца, примкнувший к старообрядческому движению в свою бытность на Соловках; на Дон он пришел около 1667 г. В конце 1660-х гг. Козьма уже был известен донским и московским старообрядцам как проповедник, создатель учения, которое он получил якобы от самого Бога. Суть этого учения заключается в смешении идей хилиазма6 и старообрядческого беспоповства: Козьма учил «о божестве и о великих, непостижимых и несказанных тайнах», предсказывал скорое наступление «последнего дня и часа», «сказывал у себя царя Михайла; наш, де, Христос велит землю очищать; мы, де, не боимся царей ни всей вселенной, а христианская, де, вера вся отпала, и в Московском государстве благочестия нет, ни церквей, ни попов, ни какого таинства нет же; все, де, от веры отступили, а житья, де, нашего всемирного только пять лет». В «конце времен», по мнению Козьмы, состоится не Страшный суд, описанный в Откровении Иоанна Богослова, а «пременение света» – т. е. наказание мира нечестивых и воцарение «христианского рода» на земле. Это «пременение» 5 Чирская пустынь находилась на берегу реки Чир в 50 верстах от впадения ее в Дон. Она была создана в начале 1670-х гг. Иовом Льговским. Около 1685 г. пустынь возглавил известный деятель раннего старообрядчества игумен Досифей. 6 Хилиазм ⸺ учение о тысячелетнем царстве Божьем на земле. 8 осуществит царь Михаил: он «очистит землю», «неверным» будет «скончание», а «всему христианскому роду скончания не будет, но будут как боги, и бессмертны и просветятся все, как солнце, и не будут знать смерти». Царствие Божие установится, таким образом, на земле навечно. Учение Козьмы было осуждено московскими старообрядцами, которые в своем письме (около 1680 г.) в Чирскую пустынь предупредили своих одноверцев об опасности этого «мудрования». На Дону оппонентом Козьмы являлся игумен Досифей ⸺ убежденный сторонник сохранения священства в старообрядчестве, единомышленник инока Евфросина (автора «Отразительного писания»), проживавший на Дону в Чирской пустыни с 1685 г. и до своей смерти в начале 1690-х гг. «Слово… о Тимофее» было написано сторонником Досифея, а одна из задач автора заключалась в опровержении учения Козьмы ⸺ с использованием эсхатологической топики. Сопровождающий Иоанна по загробному миру ангел показывает ему огненную реку, в которую погружен Козьма со своими учениками. Его наказание усугубляется обвинительной речью, которую произносит Досифей: «Козьма, Козьма! Страдаешь ты за неправое свое учение! Оскорбил ты священство и таинство и сказывал ты, что не будет огненной реки и что Христос, де, не придет на землю судить живых и мертвых и воздать каждому по делам его. Мы, де, так и обновимся <…>». Беспоповскому учению Козьмы автор противопоставляет идею сохранения священства: Иоанн видит церковь Чирской пустыни, в которой служит игумен Досифей, а на престоле в ней восседает сам Господь. Ангелы сообщают Иоанну, что все входящие в эту церковь «со страхом» приемлют «великую мзду». Написанное, вероятно, незадолго до смерти Козьмы, «Слово… о Тимофее» оказалось в некотором смысле пророческим. Козьма действительно потерпел в итоге полное фиаско: донские казаки не поддержали его идею вооруженного похода на столицу, он был предан своими бывшими единомышленниками и отправлен в Москву, где после пыток и допросов умер осенью 1687 г. Однако эта страшная смерть Козьмы была воспринята значительной частью старообрядцев как подвиг мученичества за «старую веру», благодаря которому он полностью искупил свои былые «ошибки» и «мудрования». В перечень старообрядческих мучеников имя Козьмы было помещено знаменитым выговским писателем и киновиархом Семеном Денисовым в его мартирологе «Виноград Российский» (1730-е гг.). Выговский автор прославил Козьму как «всеблагоревностного страдальца», «обучителя донских казаков», «благоискусного сказателя» «пророческих словес». Если Семен Денисов был знаком со «Словом… о Тимофее», то такая характеристика Козьмы может быть прочитана как прямая полемика с этим текстом. Изменение отношения к Козьме неизбежно повлекло за собой и перемену его положения в загробном мире. Не огненная адская река, как утверждалось в «Слове… о Тимофее», а «премирные селения» (т.е. рай), в 9 которые он «взошел» «горчайшею казнию огнесожжения», – таков Божий суд Козьме, по Семену Денисову. Тексты «малой» эсхатологии использовались в полемике поповцев и беспоповцев и позднее. Так, выговские старообрядцы-беспоповцы обращались к этой традиции для доказательства того, что обряд крещения (точнее, повторного крещения – перекрещивания) могут совершать «нужды ради» члены общины, не имеющие священнического сана. А в одном из сочинений начала XIX в., вышедшего из-под пера старообрядца-поповца, опровергается мысль беспоповцев об отсутствии на земле благодатных мощей святых. Святой Сергий Радонежский7 является «некоей девице» в видении, показывает ей свои собственные мощи в Троице-Сергиевой лавре и уверяет ее, в том, что «есть на земли святые мощи и благодать ими действует». Для окончательного вразумления девицы ей были показаны загробные мучения старообрядцев-беспоповцев. *** Возможность сохранения священства и допустимость самоубийства во имя веры принадлежат к числу наиболее фундаментальных среди обсуждаемых в старообрядчестве проблем. Однако в текстах «малой» эсхатологии затрагиваются порой и более частные вопросы, в их числе соблюдение различных этических норм, правил поведения в быту. В XVIII⸺XX вв. старообрядцы создавали тематические сборники, целиком состоящие из произведений, в которых осуждению подвергались матерная брань, бритье бороды, табакокурение, пьянство, употребление чая, кофе, картофеля, ношение европейской одежды и т. п. Все эти грехи, согласно старообрядческим сочинениям, укоренились на Руси после церковных реформ патриарха Никона и европейских нововведений царя Петра I. Негативное отношение старообрядцев к этим пагубным явлениям может формулироваться в виде прямых запретов: «Если кто из православных христиан дерзнет пить чай, то отчается самого Господа Бога: да будет троекратно предан анафеме (проклятию). Если кто из православных христиан дерзнет пить кофе, то в том человеке будет ков (козни) лукавый, и не будет благодати Божией на нем, и отпадет десятикратной анафемой». Немало было создано и повестей на эту тему: в их основе нередко лежит фольклорный этиологический мотив8 или переработанный сюжет патериковой легенды. Табак греховен, потому что вырос из трупа блудницы, вступившей в сексуальную связь со псом. Картофель запрещен к употреблению, потому что появился из дьявольских испражнений. Матерная брань оскорбляет трех матерей: родную мать, мать-землю и Богородицу. Безобразный вид демона 7 Сергий Радонежский (XIV в.) ⸺ прославленный русский святой, основатель Троицкого монастыря недалеко от Москвы; в 1380 г. благословил князя Дмитрия Донского на Куликовскую битву с татарами. 8 Этиологический мотив (или сюжет) в фольклоре призван объяснить происхождение тех или иных предметов и явлений. 10 объясняется в одной из повестей тем, что все свои красивые одежды он отдал людям на искушение: так на свете появилась мода. Редкое старообрядческое видение загробного мира обходится без изображения наказаний на том свете хотя бы одного из этих разрядов грешников (сквернословов, «брадобритцев» (бреющих бороду), курильщиков, модников и модниц). Матерщинники стоят на том свете в огне с вытянутыми языками («Сказание о чуде воскресения… Михаила»). В выговском Видении Филиппа Стахиева у матерщинника на устах «висит пузырь кровавый», потому что «матерною скверною бранью» он «язык и уста свои осквернил». Этот мотив восходит к очень популярному у старообрядцев древнерусскому «Поучению о матерном слове», которое приписывается в некоторых рукописях Иоанну Златоусту. Здесь утверждается: «Если человек в какой-либо день излается матерно, то его уста в тот же день кровью запекутся из-за злой веры и нечистого смрада, исходящего из его уст». Матерная брань отождествляется одновременно с лаем пса («излается матерно») и нечестивой («злой») верой ⸺ своеобразной еретической молитвой. «Брадобритцы» наказаны на том свете лишением головы: «…видел полк стоящий: люди без голов, только одни трупы телесные» («Сказание о чуде воскресения… Михаила»). Нюхальщикам табака, согласно старообрядческому эсхатологическому стиху «Газета из ада», бесы в аду прочищают носы крючьями. Особую тревогу у старообрядческих авторов вызывало проникновение этих греховных привычек в среду одноверцев. Мир «никониан», омраченный дьявольской «прелестью», погиб безвозвратно, и его уже не спасти. Но сами старообрядцы не должны приобщаться к этому миру ни в большом, ни в малом: ни в исполнении церковных обрядов, ни в еде, ни в одежде. Тему повреждения нравственности среди старообрядцев под влиянием «внешнего» мира поднимал во второй половине XVIII в. выговский книжник Василий Данилов Шапошников. Другой выговский книжник Тимофей Андреев составил в конце XVIII в. обширный трактат «О древнем обряде». Он изложил в нем историю европейской моды, легенды о происхождении галстуков и мушек, которые светские красавицы XVIII в. наклеивали на свои лица. Измена национальной одежде в пользу иностранной означает, по мнению автора, измену вере. «О, трепетный ужас! – сокрушается автор. – Ибо украшаются постники и постницы не целомудрием, но драгоценными ризами, не кротостью и благоговеинством, но дорогими одеждами…». Если влияние европейской моды проникало в затерявшееся в глухих северных лесах Выго-Лексинское общежительство, то уж тем более ему были подвержены старообрядцы, проживавшие в С.-Петербурге. 1819-м годом датируется видение некоего петербургского мещанина Даниила Григорьева, записанное в выговском литературном сборнике из собрания Е. В. Барсова (РГБ, собр. Е. В. Барсова, № 1197.16). Это сочинение, включающее мотивы «малой» эсхатологии, было написано для вразумления старообрядцев поморской общины Петербурга. Даниил Григорьев общается в видении с 11 неким святым старцем, который упрекает старообрядцев поморского согласия в том, что «согрешают в своей они моленной» (вероятно, имеется в виду Долговая моленная на Моховой улице, построенная во флигеле дома Ивана Феоктистовича Долгого (1734–1799), представителя семьи крупнейших выговских благотворителей последней четверти XVIII– первой половины XIX в.). Из диалога визионера со святым старцем выясняется, что вина старообрядцев состоит не в погрешностях службы и вероисповедания, а в «слабости» самого поведения, в отступлении от древнерусских традиций в быту. Петербургские старообрядцы работают в дни христианских праздников, чревоугодничают и пьянствуют, главное же ⸺ «платье носят не по положению христианскому» ⸺ с «немецким украшением», нашивают для красоты лишние пуговицы. В приоткрытую дверь Даниил Григорьев видит райский сад, но войти в него старообрядцы смогут только при условии отказа от этих грехов. Сами старообрядцы представлены в тексте как некий «полк», «как будто мглою одеты и унылы». Покрывающая их «мгла» ⸺ символическое изображение их грехов и нечестивых одежд.  Мы рассмотрели некоторые собственно старообрядческие тексты «малой» эсхатологии, в которых затрагиваются актуальные для старообрядческих общин вопросы веры, обряда и нравственности. Между тем вынесенная в заглавие доклада тема может рассматриваться и под другим углом зрения. Старообрядцы были внимательными читателями, хорошими знатоками древнерусской письменности, использовавшими в целях полемики старинные литературные памятники для аргументации своего или для опровержения чужого учения. В полемических целях использовались различные святоотеческие сочинения, памятники византийско-русской агиографии, гомилетики, а также тексты «большой» и «малой» эсхатологии. Иногда тексты древней традиции могли подвергаться критике; предметом размышлений старообрядческих идеологов могла являться степень соответствия их православному учению. Так, упоминавшееся выше «Отразительное писание» против самосожжений инока Евфросина донесло до нас отголоски старообрядческой полемики о византийском Житии Василия Нового (X в.). Этот чрезвычайно популярный в древнерусской письменности памятник о константинопольском святом содержит два пространных эпизода: видение учеником Василия Григорием Страшного суда и рассказ о хождении души Феодоры, служанки Василия, по загробным мытарствам. Как сообщает Евфросин, некоторые старообрядцы считали это сочинение ложным, даже еретическим, поскольку в нем описано «неприличное дело»: «старцу… женщина в кельи служила». Однако Евфросин подозревает истинную причину такого отношения к Житию: в описании Страшного суда среди грешников здесь названы самоубийцы, что являлось сильным аргументом против добровольных самосожжений. Сам Евфросин, противник самосожжений, был убежден, что эта книга «добра и православия полна». 12 Вполне соответствующим православному учению о загробной участи человеческой души, о частном суде, Евфросин считал и рассказ о хождении Феодоры по мытарствам. В дальнейшем именно такое отношение к Житию Василия Нового и утвердилось в старообрядчестве. Житие неоднократно издавалось в старообрядческих типографиях в XVIII⸺XIX вв., а в рукописях украшалось миниатюрами с изображением рая и ада. На рубеже XIX—XX вв. известный тульский старообрядческий издатель Д. В. Батов подверг критике рассказ о видении загробного мира, напечатанный в одном из издательств господствующей церкви. Он признал этот текст ложным именно на том основании, что тот не соответствовал рассказу о хождении Феодоры по мытарствам в Житии Василия Нового. Более подробно представлю еще один эпизод из истории внутристарообрядческой полемики, в ходе которой необычную интерпретацию получила древнерусская «Повесть о бражнике» (т.е. о пьянице). В основе «Повести о бражнике» лежит «бродячий» сюжет, широко распространенный в западноевропейской устной и письменной традиции, о том, как грешник (бражник, крестьянин, мельник) оказывается после смерти у врат рая, вступает в словопрения с его святыми обитателями (в русской повести — с апостолами Петром, Павлом, Иоанном Богословом, царями Соломоном и Давидом, св. Николаем Угодником), не желающими открывать перед ним райские врата («бражникам закрыт вход в рай»), упрекает каждого из них в грехах и в конце концов проникает в рай, где занимает, согласно некоторым спискам, «лучшее место». Повесть сохранилась в большом числе списков (более 50), наиболее ранний из которых датируется началом XVII в.; известна в нескольких редакциях. Изучение рукописной традиции повести, предпринятое О. Н. Фокиной, показало, что в разных ее вариантах в большей или меньшей степени проступают на первый план то комические, новеллистические, то дидактические мотивы. Бражник изображается то как безусловный грешник, в котором «нет добра Божия», то как человек, не лишенный добродетелей, способный на покаяние. В зависимости от разных методологических установок исследователи интерпретировали повесть как произведение демократической сатиры, антиклерикальную повесть, относили ее к жанру parodia sacra, новеллы, притчи. При всей противоречивости мнений ясно одно, что повесть предлагает совершенно нетрадиционный для древнерусской учительной литературы взгляд на вопросы греха и спасения души, что в свою очередь свидетельствует о «радикальных переменах в художественном сознании общества» в XVII в. (А. М. Панченко). 3 января 1862 г. старообрядцы-поповцы Черниговской (Новозыбковской) епархии обратились в Московский Духовный совет Рогожского кладбища с «прошением» дать оценку «злохульного и богопротивного» учения старообрядцев-беспоповцев, содержащегося в неких «десяти беспоповских тетрадях», которые распространялись среди «единоверной братии» (т. е. поповцев) из рук в руки, «чиня ей великие 13 соблазны и совращая простодушных с прямого… пути». Суть учения, заключенного в этих тетрадях, сводится к тому, что после церковных реформ патриарха Никона воцарился антихрист ⸺ и это сделало невозможным сохранение церковной иерархии: истинного священства на земле уже быть не может. В числе этих «десяти тетрадей», которые были приложены к «прошению», оказалась и «Повесть о бражнике». Авторы «прошения», таким образом, ошибочно приняли это сочинение за старообрядческое беспоповское, хотя в действительности оно возникло задолго до церковных реформ. Попробуем ответить на вопрос, почему могла возникнуть такая ошибка. 24 февраля 1862 г. Московский Духовный совет старообрядческих епископов утвердил «Окружное послание», автором которого был известный старообрядческий писатель белокриницкого согласия9 И. Г. Кабанов (псевдоним — Ксенос). Рассмотрев каждую из «десяти тетрадей» отдельно, И. Г. Кабанов обличил в «послании» беспоповские «заблуждения» и изложил суть святоотеческого учения и церковных догматов, как их понимала старообрядческая церковь (Древлеправославная Церковь Христова). «Лживость» «Повести о бражнике» (6-й «тетради») заключалась, согласно выводам И. Г. Кабанова, в следующем: «Тетрадь о бражнике, подложно подписуется, якобы выписана из Бесед евангельских. В ней же рассказывается ложь, как бражник бражничал на земле и по смерти у врат святого рая стоял, порицал святого Давыда царя и Соломона, а также апостолов Петра и Иоанна Богослова. И после этого проник в рай. Сочинена, вероятно, от некоего кощунника и служит поводом претыкания к растленной жизни». В 1903 г. еще один старообрядческий апологет, М. И. Бриллиантов, опубликовал текст «Повести о бражнике» в составе «беспоповских тетрадей» и, развивая идеи И. Г. Кабанова, дополнил ее опровержение: «Мало того, что проповедуется ложь в таком сочинении, но еще ссылается на Беседы евангельские, где такой лжи не обретается. Святой апостол Павел пишет: ―Пьяницы… Царствия Божия не наследуют‖ (1 Кор., зач. 134). Как же можно допустить, чтобы бражник, бражничая и упиваясь, и вдруг достигнул Царствия Божия!? Очевидно: сказание ложное». В своих комментариях оба старообрядческих автора, И. Г. Кабанов и М. И. Бриллиантов, ограничились самыми общими суждениями о кощунственном характере повести. Неприемлемым для обоих в этом сочинении было его пародийное начало, усиленное к тому же ссылкой в названии на «Беседы евангельские» («Выписано из Бесед евангельских»). Пародия была воспринята не как невинная остроумная шутка, по законам «школы новеллы» (А. М. Панченко) и давно уже не нового для России XIX— начала XX в. секулярного художественного сознания, но как опасная ложь 9 Белокриницкое согласие ⸺ старообрядческое согласие, приемлющее иерархию Древлеправославной Церкви Христовой, организованное в 1846 г. в селе Белая Криница на территории бывшей Австрийской империи. 14 («сказание ложное»). По существу повесть была прочитана как вероучительное произведение — но только как еретическое, потому что «вера» может быть и неправой (ср.: повесть служит «поводом претыкания к растленной жизни», в ней «проповедуется ложь»). Такая интерпретация «Повести о бражнике» не является новой: вероятно, по тем же причинам в 1664 г. она попала в индекс ложных и отреченных книг, а в самом раннем ее списке начала XVII в. — из Соловецкого монастыря (РНБ, Соловецкое собрание, № 1137/1247) — текст был зачеркнут, что О. Н. Фокина не без оснований считает «образцом монастырской цензуры». Однако почему идеологами белокриницкого согласия повесть воспринималась не просто как кощунственное, но как беспоповское сочинение? С какими идеями беспоповцев могло быть соотнесено ее содержание? Для ответа на этот вопрос необходимо обратиться к другим «беспоповским тетрадям», в окружении которых оказалась повесть. Перечислю их: «Апокалипсис седмитолковый»; «Книга Евстафия богослова»; «Толкование Амфилохиево вторыя песни Моисеовы»; «Слово от Старчества инока Захарии ко ученику своему Стефану»; «Толкование десяти перст и десяти рогов зверя»; «О винном сотворении»; «О картофеле от Пандока и других книг»; «О духовном антихристе»; «Тетрадь…, назначающая время и день кончины мира и второго и страшного пришествия Христова». Действительно, большинство из этих произведений вышло из-под пера старообрядцев-беспоповцев, вероятно, федосеевцев и бегунов XVIII—XIX вв. «Апокалипсис седмитолковый» приписывался авторству федосеевского книжника С. С. Гнусина (1756—1839), но, по мнению Е. А. Агеевой, эта атрибуция является ложной. Широкое распространение в рукописях, в том числе и в виде отдельных «тетрадей», получило «Слово от Старчества инока Захарии…», описывающее приметы конца света и созданное, по-видимому, в среде странников-бегунов в первой половине XIX в. «Тетрадь» о картофеле содержит небольшую подборку легенд о происхождении этого «нечистого» растения из трупа грешника со ссылками на книги «Пандок», «Баронея», «Голубицу» и другие. Они сложились в старообрядческой среде не ранее середины XVIII в., когда картофель стал повсеместно распространяться в России, и бытовали как в письменной, так и устной форме. Повесть «о винном сотворении» является более ранним, древнерусским сочинением, известна в рукописях с XVI в. В остальных сочинениях поднимаются вопросы эсхатологии. Таким образом, «беспоповский» «декалог» (десять «тетрадей»), ставший объектом критики в трудах белокриницких апологетов, представляет собой собрание преимущественно эсхатологических и этиологических легенд апокрифического типа. 15 В этиологических легендах И. Г. Кабанов и М. И. Бриллиантов усмотрели дуалистическую манихейскую10 ересь: здесь утверждается, что вино, картофель (а «Слово от Старчества…» добавляет еще и чай) сотворены дьяволом, но это ложь, «потому что бес творить ничего не может, только мечты (призраки) может творить» (И.Г. Кабанов); «Если мы, веруя, исповедуем, что все видимое и невидимое создано Богом, то как же можно говорить и даже писать, что картофель сотворил сатана?!» (М.И. Бриллиантов). Ложным и «богоборным» было объявлено и учение беспоповцев о антихристе, якобы воцарившемся в 1666 году и овладевшим «всею вселенною». Согласно беспоповским сочинениям, антихрист убьет «трех царей великих — веру, любовь и надежду», покорит под себя семь таинств церковных («Книга Евстафия богослова»), после чего бескровной жертвы уже не будет и весь священнический чин истребится. Имя антихриста — «Иисус» (в отличие от божественного имени «Исус»), а «кумир» его — четырехконечный «латынский крыж» («Апокалипсис седмитолковый»). Антихрист подчинит себе «царей земных» не оружием, но «хитростью» и «лестью» — и они сами отдадут ему «силу и власть свою» («О духовном антихристе»). Царство антихриста изображается как торжество «антинормы»; Зло самовольно объявляет себя Добром и рядится в его личины: «Святой Иоанн Богослов верным разъясняет, что имя антихриста ⸺ ―Иисус‖. Агнец неправедный, дух лукавый, злу начальник, уподобился льстец Сыну Божию: крестился Христос во Иордане реке, крестился и антихрист в Римской Иудее. У Бога трудники будут — и у антихриста трудники; у Бога поклонники — и у антихриста поклонники будут. Богу плач — и антихристу плач, у Бога пустынники — и у антихриста пустынники будут. Чем Бога почитают, тем и антихриста во всем будут почитать слуги его, то есть священники, как истинного Господа Бога нашего Исуса Христа Сына Божия» («Апокалипсис седмитолковый»). Во времена антихриста и земные цари не могут быть настоящими, но станут «садиться на престол» «мечтанием неким», будут «чужими» и «пришельцами» («Толкование десяти перст и десяти рогов зверя»). Антихрист перепишет «нравы и законы», «книги и заповеди апостольские» превратит в «еретические» («Апокалипсис седмитолковый»). Церковная служба будет страшным дьявольским наваждением: «Если в местах неких где-либо будет служение богомерзких еретиков или антихристова служба, то самому отцу их дьяволу приносят там жертвы душетленные и убийственные, 10 Манихейство ⸺ древнее религиозно-философское учение, названное так по имени своего основателя Мани (III в.). Согласно манихейскому учению, творческим началом обладает не только Бог (свет, добро), но и дьявол (тьма, зло), причем материальный мир, в отличие от духовного, признается дьявольским творением. В Древней Руси это дуалистическое учение было известно под именем богомильства уже вскоре после Крещения (конец X в.). 16 умерщвляют души приходящих туда и губителю-змию на жертву полагают…» («Толкование Амфилохиево вторыя песни Моисеовы»). «Окружное послание» содержит последовательное опровержение этого довольно мрачного взгляда на мир как чуждого евангельскому и святоотеческому учению. И. Г. Кабанов утверждал, что церковь и священство пребудут до скончания времен, антихрист еще не воцарился и явится в полном соответствии с Писанием «в конце времен… чувственно, видимо и самообразно», а «о дне же и часе кончины мира… никому из людей знать невозможно, и рассуждать на эту тему не следует». Начертание имени «Исус» «неизменно, непреложно и неприкосновенно», но и имя «Иисус» не означает другого бога или антихриста: «погрешность заключается не в существе Божества, но только в добавлении к имени IC гласной буквы ―И‖». Отдельный пункт «Окружного послания» был посвящен реабилитации четырехконечного креста: «не кумир и не мерзость запустения, стоящая на месте святом, как в десяти тетрадках лживо утверждается, но образ креста Христова, от дней апостольских и до наших дней принимаемый православной Церковью». Эта уступки господствующей церкви в интерпретации сакральных символов (имени Иисус и креста) послужили причиной неприятия «Окружного послания» определенной частью поповцев («неокружниками»). Но дальнейшая полемика вокруг «Окружного послания» уже не столь важна для нашей темы. «Повесть о бражнике», помещенная в окружение беспоповских эсхатологических сочинений, обнаруживает поразительные смысловые переклички с ними. Изложенная в повести история воспринимается в этом ряду как рассказ об изменении традиционного миропорядка, разрушении привычных ценностей, «бунте кромешного мира»11. В повести происходит мена «верха» и «низа», добродетели и порока; праведники и грешники как будто меняются местами. Подобно антихристу беспоповских апокрифов, бражник пробирается на небеса «хитростью» и «лестью», является «пришельцем» и «самозванцем» (в том варианте повести, который вошел в состав десяти тетрадей, бражник сам объявляет о Божием решении пустить его в рай), а обитатели рая (среди них есть и цари) сами уступают ему «силу и власть свою». Апостольские заповеди («пьяницы… Царствия Божия не наследуют» — 1 Кор. 6; 10), в соответствии с новой иерархией ценностей, оказываются ложными, «еретическими». В своих комментариях к повести И. Г. Кабанов и М. И. Бриллиантов не эксплицировали эти смыслы, однако они отчетливо проступают благодаря тому контексту, в который повесть оказалась помещена. Так новеллистическая (пародийная, шуточная) древнерусская повесть на тему «малой» эсхатологии оказалась воспринята старообрядческими 11 «Бунт кромешного мира», по Д. С. Лихачеву, заключается в том, что антинорма стремится занять место нормы. При этом «кромешный мир» не всегда является смеховым, но может быть и трагическим (см.: Лихачев Д. С. , Панченко А. М. , Понырко Н. В. Смех в Древней Руси. Ленинград, 1984. С. 45—59). 17 полемистами как беспоповский текст о победе сил зла. Литературное сочинение, созданное по законам одной эстетической системы, было прочитано в соответствии с совершенно другой традицией. Этот пример убеждает в том, что текст на религиозный сюжет всегда будет восприниматься определенной частью читательской аудитории как текст религиозный — апологетический или еретический, без всяких поправок на художественную условность. *** Итак, мы рассмотрели целый ряд старообрядческих текстов XVII⸺начала XX в., относящихся к «малой» эсхатологии. В них нашли отражение некоторые важнейшие дискуссии старообрядцев двух направлений ⸺ поповского и беспоповского. В отличие от собственно полемических трактатов, в которых те же проблемы обсуждались в категориях отвлеченного богословия, рассмотренные тексты (легенды, видения) предлагали очень ясные ответы в виде ярких впечатляющих образов. Тексты «малой» эсхатологии близки фольклору, по своей наглядности ⸺ книжным иллюстрациям (миниатюрам), зачастую в их основе лежат увлекательные сюжеты, не лишены они и психологического начала. Все это объясняет их большую популярность среди читателей и столь долгую судьбу в старообрядческой книжности.

========================================================================

https://myneato.ru/en/starovery---kto-oni-starovery-i-staroobryadcy---v-chem-raznica/

OLD BELIEVERS - WHO ARE THEY? OLD BELIEVERS AND OLD BELIEVERS - WHAT'S THE DIFFERENCE? OLD BELIEVERS OF RUSSIA: THE FATE OF THE MOVEMENT. MERCHANTS, BANKERS AND INDUSTRIALISTS

a part of Orthodox Christians who departed from the ruling Church in Russia after the reforms of the Moscow Patriarch Nikon. In 1654, by his will, ritual forms were changed, previously approved not only by custom, but also by Councils of bishops. Certain passages of old liturgical books were also corrected. The usual two-fingered fingers {salute} in the sign of the cross, walking "salting" {clockwise, sunwise посолонь - по солнцу} during divine services, "deep twice hallelujah" {Спор о сугубой и трегубой Аллилуйя}, tracing {??} the name of Christ - Jesus (not Jesus) and other ritual customs were forbidden. The forced implementation of these innovations caused open disobedience to the church authorities. The split has begun. The civil authorities also intervened in the matter with all the means of coercion adopted at that time, and this further angered the adherents of the old rite. "Where is the apostle who leads to the Church with a whip, fire and a hangman !?" - proclaimed the ardent opponent of reforms, Archpriest Avvakum. For stubborn resistance to the reforms, they burned at the stake the Kolomna Bishop Paul, Archpriest Nikita (nicknamed Pustosvyat) and Avvakum. The latter, in his hour of death, raised two fingers from the fiery blockhouse and cried out: "May the death penalty be cursed forever for faith, for spiritual freedom!" The other four priests, who had their tongues pulled out beforehand, also died at the stake.

In the far north, in the Solovetsky Monastery, they also did not accept the innovations of Patriarch Nikon. Many Cossacks still {??} lived there in the volosts {волость parish}, and during the years of the "split" Stepan Razin visited the monastery. It is possible that he brought the ideals of his struggle from there. The recalcitrant monastery had to withstand an almost 8-year siege (1668-1676). Up to 90 cannons stood on its high walls, food supplies were collected for several years, over 500 people of various people came to the aid of the monks, including the "thieves' Cossacks"(*). Moscow troops surrounded the monastery from all sides and starved it out. When, finally, hunger forced him to surrender, the victors strangled the monks in noose, and the other participants of the resistance were sent to repentance in distant monasteries, having first cut off their noses and ears.

In 1682, the Moscow Council of Bishops adopted a resolution to eradicate the "Schism" and persecute all adherents of the old rite.

* Воровские казаки. В «Великий голод» 1601—1603 годах многие землевладельцы, не имея возможности прокормить своих боевых холопов, прогоняли их со двора. Спасаясь от голода, холопы, которых господа отказывались кормить, массами бежали на вольные окраины (украины). Беглые послужильцы, располагавшие оружием и боевым опытом, сбивались в ватаги {gang, mob}, разбойничали, а также приняли значительное участие в формировании вольного казачества на Дону, Волге, Яике и других местах. Царские дипломаты многократно заявляли, что «воровские казаки» — это беглые боярские холопы, что именно они чинят разбой. Исаак Масса писал, что «в казаки шли по большей части убежавшие от своих господ слуги (Knechten)». Аналогичные сведения сообщает автор «Хронографа» начала XVII века, называвший казаков «беглыми холопами и ярыжными ворами». Особый интерес представляет «Повесть об Азовском осадном сидении» XVII века, возникшая в казачьей среде. Герои повести вспоминают о своём холопском прошлом: «Отбегаем мы ис того государства Московского из работы вечныя, ис холопства неволного от бояр и дворян государевых». (Казаки) // Источники ХVI-ХVII вв. не фиксируют на Нижней Волге (и в частности, в Астрахани) никаких казаков, кроме «воровских». Приход к власти Пожарского или даже шведского короля для местных казаков стало бы катастрофой. Воровские казаки не были государственниками и были обычной вооруженной толпой буйных обывателей- субпассионариев, желающих хлеба, зрелищ и удовольствий, и не умеющих не только удовлетворять, но и регулировать свои вожделения. Такая среда может вознести своих вождей до небес, а может и затоптать в грязи. С установлением сильной власти уже не удастся грабить, а доведется отвечать за содеянное. Михаил Романов не мог укорять казакам за преступления на службе у тушинского вора {Лжедмитрий II}. Они вместе служили же вору и исполняли приказы отца Михаила Романова - тушинского патриарха и его родственников - тушинских бояр. Воровские казаки

At that time on the Don, most of the population did not accept the "Nikonian heresy". The Cossacks openly declared their protest, and "at first the leadership of the movement was seized by a group of elders and rich Cossacks, who did not want to come to terms with the destruction of the political independence of the Don Army" (Pronshtein). Old Believers were often elected to the Army Atamans. These were: Samoila Lavrentyev, Ilya Zershchikov and Peter Emelyanov. But the Russian government, with the help of tsarist favors and "salaries", was able to win over the rest of the influential foremen, led by the candidate for the new Military Ataman Frol Minyaev. Supporters of Moscow managed to achieve his choice, the condemnation of the "Schism" on the Army Circle and the issuance of the main preacher of the "ancient faith of piety" Kozma Kosoy to the Russian authorities. Samoila Lavrentyev had to "leave the chieftaincy to hide."

The new chieftain Minyaev, having found him, also sent him to Moscow, along with other preachers and stubborn Old Believers. They were executed there on May 10, 1688.

But at the same time, Minyaev felt the precariousness of his position. He reported to Moscow that he himself would not be able to cope with the schismatics, if the necessary measures were not taken, "theft, as under Stenka Razin" would repeat itself on the Don. The Russian government understood what measures the chieftain had in mind and sent a strong army to help him. Towns and monasteries, where the most stubborn S-tsy were hiding, were destroyed. Their main center, Zapolyansky town, was captured by the soldiers after a five-month siege, and the defenders killed it. All the Cossacks were again sworn in, and those who had not resigned were executed on the spot or sent for this to Cherkassk, Tsaritsyn and Moscow.

As a result of all these atrocities, in the spring of 1688, refugees from the Don appeared on the Kuma River {Caucasus}. Many more C-ts later went there for the Turkish border.

But it was not possible to eradicate the "split" among the Donets. "True piety" became one of the inspiring slogans during the uprising of K. Bulavin. It was also used by E.I. Pugachev. Despite the brutal executions and harsh measures in the villages of the conquered Don, large communities of S-ts have survived to this day.

The church and civil authorities fought against the "Old Believers" until the revolution of 1917, after which a persecution of all faith began. The s-ts were especially persecuted during the reign of Emperor Nicholas I, but their fate was also regrettable under his son, Tsar-Liberator Alexander II. How this happened in the Urals, was reported in the foreign magazine "General Veche", No. 1 of July 15, 1862, the article "Ural Delo": reported that this is what the entire Ural Cossack Host wants, the Synod ordered to pay special attention to the Old Believer priests, teachers and instructors.The Ober-Prosecutor, in agreement with the members of the Synod, considering the most necessary measure to destroy all the plans of the aforementioned harmful people, their immediate removal without publicity from Krai, turned to the Minister of War with a request to request the Highest permission to grant them the right-people, according to a special personal trust to Adjutant General Katenin and Major General Stolypin, of His Majesty {Stolypin, was the Hero of the Crimean War of 1853-1856, Major-General of the suite of His Imperial Majesty (Nicholas II, that is ??).}, until a special order and as a special exception, who prevent them from destroying the schism, despite their rank and rank, at least they were people of the Army estate, - immediately expel: Stolypin from the Army to Orenburg, and Ka teninu - from Orenburg to remote provinces, at their discretion. On this, the Emperor Alexander imposed a resolution with his own hand: "I agree, but only on matters of schism."

We have heard that this brutal behavior of the Tsar was carried out, but, unfortunately, we do not know the details, which would be very good to publish for general information. The fact is that the Cossacks asked for freedom for the Old Believers. Instead, they were given Unity {единоверие ??}, and the heir, to excite their zeal, sent them some ancient image {icon ??}. The Cossacks did not give in, they did not accept the Unity, and now it came to the point that Stolypin went to Petersburg, and Joseph Zheleznoye {??} was sent to the Urals - will he do something? IT'S WISE ONLY FOR THE "COSSACKS TO GIVE UP. THESE ARE NOT MEN WHOM THE GOVERNMENT GETS ABOUT TO KIND OUT AS PLEASED".

Along with this and at the same time, the situation was completely different where the chief was the Cossack, Lieutenant General Yakov Petrovich Baklanov. A document signed by him has survived: "Office of the Military Chief of the August Department of October 27 days 1863 No. 4228/63, Suwalki

Certificate

I hereby certify, with the attachment of the official seal, that the Old Believers settled in the Augustow province and in the same district have been allowed by me to restore, rebuild and repair their destroyed prayer houses in all villages.

As a result, it is prescribed for all military and civilian authorities not to obstruct them in this.

Military chief.

Lieutenant General Baklanov

I. D. Assistant,

Head Captain Zhevanov ".

In the Cossack societies of S. a widespread religious group. Somehow the Cossacks managed to remain with a dissenting opinion, to refuse corrected books and from the clergy appointed from Moscow. According to them, "Nikonianism" was a return to paganism, "to the Hellenic faith," and many uprisings against Russia were fueled precisely by adherence to the old rite. Church reforms began to be recognized by the Cossacks only after the final conquest, but among them, even at the beginning of our century, there were still many convinced Old Believers. As a social group, which suffered a lot of oppression, the S. brought up a firm consciousness of their righteousness and a willingness to make any sacrifices for the faith.

Staraya Vera was especially strong in emigration among the Nekrasovites and on the river. Urals, far from Russian government centers. There, the piety of the ancient faith left its imprint on the entire life of the S-ts, who retained the main type of a positive, hard-working and economic Cossack, protecting in all purity and inviolability every little thing of the old Cossack customs. Among the confessors of the Old Believers throughout Russia, they were famous for their piety and steadfastness in matters of faith, they were praised for their refusal to accept Belikrinitsa {Belokrinitskaya Hierarchy} and co-religion {uniate/edinoverie ??} shepherds. Skete-monasteries served as the centers and keepers of religious foundations, and of them the skete named Sergievsky in honor of the elder Sergius(*), who disappeared to the Urals during the persecution of the "schismatics", was considered especially significant. The Cossacks revered their elder as a saint and believed every word of his teacher. The skete was built in 1752 between the sources of the Buzuluk and Chagan rivers, 140 km from Uralsk and near the umets (farms) of Gnilovsky and Sobolev. Soon after its founding, he already had his own mill, and the brethren led an extensive farm in the field, planted gardens and vegetable gardens. A strict charter of Theodore of Studios was introduced in the monastery; the church service began at 2 am and lasted until 7 am; then there was a rest and a working day with a break for lunch, during which one of the elders read the life of one of the Christian saints, laid down for that day, according to the Chetya-Minei. The evening service ended at seven o'clock, after which supper followed and the brethren went to retirement. The gates were not locked day or night, no sentries were posted, every passer-by and traveler was received as a welcome guest.

* ?? 21 сентября 1858 года был закрыт Сергиевский скит. Обратимся вновь к «Инфорбирже»: «Еще в 1859 году наказной атаман Уральского казачьего войска Столыпин А.Д. выходил с ходатайством в Оренбург о переселении на Сутягин остров монахов Сергиевского монастыря и Бударинского скита, организовав для них общую обитель. Однако, дело затянулось, а Столыпин 8 апреля 1862 года отбыл из Уральска к новому месту службы. Мужской монастырь в степях Приуралья // ?? Инок Сергий (Юршев). По манифесту Екатерины 2 1762 г. в Россию стали возвращаться раскольники - староверы в часности из Польши на Иргиз в 1776 г. прибыл инок Сергий (Юршев), также вышедший из Польши (в 1772 году также из Польши на Иргиз прибыл и Пугачёв). Он поселился в Исаакиевом ските. Сергий принес с Ветки полотняную церковь и антиминс, что придало Иргизу еще большее значение, так как здесь до сих пор не было освященной церкви. Эта весть быстро разнеслась по России, и вскоре огромное количество паломников из Москвы, Санкт-Петербурга, Сибири, Поволжья и других мест направилось в Исаакиев скит. Летом, во время судоходства, сюда одновременно приходило по 5 - 6 тысяч богомольцев. 3 мая 1780 г. Сергий был избран настоятелем Исаакиева скита и сразу активно взялся за работу. В этом же году, во-первых, он принял участие в соборе на Рогожском кладбище, после чего его роль и значение в старообрядческом мире сильно возросли, во-вторых, ему удалось получить у властей формальное разрешение отправлять в своем ските богослужение по старым обрядам, наконец, к Покровской часовне был пристроен алтарь и новая церковь освящена во имя Введения Пресвятой Богородицы. 5 августа 1782 г. и 5 марта 1783 г. Сергий созывал собор при Введенской церкви с целью перене¬сти привилегии Стародубья на Иргиз . Вскоре тесная Введенская церковь перестала вмещать всех богомольцев, посещающих Исаакиев скит. Поэтому Сергий построил второй, новый, более обширный и красивый храм. Он был освящен 19 декабря 1783 г. во имя Успения Пресвятой Богородицы, и с этого времени скит получил название Верхне-Успенского монастыря. В тот же день состоялся собор, где было принято решение наделить Иргиз исключительным правом исправлять священников, приходящих от господствующей церкви. Это право старообрядцы признали единодушно и повсеместно, и Иргиз приобрел ве¬дущее значение во всем старообрядческом мире, ибо все старообрядческие общества неминуемо должны были обращаться сюда для получения священников. Поскольку в это время богослужение со всем благолепием отправлялось на Иргизе только в Верхне-Успенском монастыре (у Сергия было 4 священника, 1 иеромонах, 1 иеродиакон и 1 диакон, у настоятеля Авраамиева скита Адриана - 3 священника и ни одного диакона, у настоятеля Пахомиева скита Антония ни тех, ни других), данный собор по существу определил Сергия главой не только Иргиза , но и всего старообрядчества поповского толка. В 1792 г. на Иргизе прошел собор, который, развивая соборные постановления 1783 г., подтвердил монополию Иргиза на право приема священников, приходящих из гос¬подствующей церкви, и формально закрепил пост руководителя всех старообрядцев поповского толка за Сергием , а также утвердил форму исправы попов и мирян. 28 января 1793 г. Сергия переизбрали настоятелем Верхне-Успенского монастыря, но на выборах 1795 г., прошедших в Вольске с участием Вольских и хвалынских купцов, он был заменен на этом посту Исаакием. ~ 1795 зародился и Сергиевский скит Уральского Войска основателем считают Сергия в миру Семён. Он также как и Юршев в своё время был в Верхне-Успенском монастыре Иргиза. Может кто знает не один ли это человек? Может кто-то исследовал в своих трудах историю Сергиевского скита?

The elders wore a special monastic dress; it consisted of: 1) a long cloth shirt, worn over a naked body; 2) a mantle, a drape of blue cloth, where blue meant the heavenly origin of Jesus Christ; 3) a kokor or large cover from the neck to the waist, black cloth with a red edging, a symbol of the bloody garments of Christ; 4) skufia, sewn from four wedges and overlaid at the base with a felt "betrothal", meaning the four evangelists and the crown of Christ; 5) a common accessory - a rosary made of leather, a flap, a weapon against worldly temptations.

Here, in the forests of the Middle Syrt, there were the Gnilovsky and Sadovsky women's monasteries, where the Cossack girls before marriage were taught "everything of everyday life", literacy, singing and the secret meaning of church services. Not far from the monasteries, retired foremen, influential persons of the Ural society from the families of the Akutins, Donskovs, Burenins, and others lived in retirement in their farmsteads. the rout of these quiet havens and spiritual centers of the Ural Cossacks.

Such monasteries in the cities of Krasny and Budarinsky were famous.

Due to the strict lifestyle of the elders, in the stanitsas and villages they were greeted affectionately and respectfully, as messengers pleasing to God. Therefore, their influences extended beyond church interests and were reflected in the personal, family and social life of the Cossacks.

In 1800, in order to eradicate the "schism", the Rules of Unity {Единоверие} were promulgated, on the basis of which the Old Believer communities could fulfill all the prescriptions of ancient piety and use pre-Nikonian liturgical books if they agreed to accept priests sent by Orthodox bishops to parishes. The Urals did not accept unanimity. Then the Russian co-religionists sent Vladyka Sophrony to the Urals from Moscow with exhortations, suggesting in him the future Ural bishop. The embassy did not bring the desired results, and the elders of the Sergievsky Skete did not receive Sophronius "duly". Nevertheless, the abbot of the skete, Israel, bowed to his admonitions and accepted the dignity of hieromonk from him. After that Sophrony left, and the elders condemned the actions of Israel, removed him from the post of hegumen and sent him to repentance in the Budarin monastery, under the leadership of the strict hegumen Ignatius. Israel achieved popularity there, the brethren recognized him as a hieromonk and made him abbot instead of the unloved Ignatius. With the assistance of Israel, Unity began to spread throughout the land of the Ural Cossacks. (Based on data from books: N.I.Kostomarov. Russian history in biographies, vol. 2, ed. Bulletin of Knowledge; A.P. Pronshtein. Don Land in the 18th century, Rostov n / Don, 1961; P. Yudin. In the Syrtovsky wilds, the magazine "Russian Starina", 1896, volume I; N.N. Vorobiev. About the Cossacks-Nekrasovtsy, the magazine "Rodimiy Kray", No. 67, Paris, 1966).

Excellent definition

Incomplete definition ↓

----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

The religious and political movement of the 17th century, which resulted in the separation from the Russian Orthodox Church of some of the believers who did not accept the reforms of Patriarch Nikon, was called a split.

Also, at the service, instead of singing "Hallelujah" twice, it was ordered to sing three times. Instead of circumambulating the temple during baptism and wedding in the sun {clockwise}, circumambulation against the sun was introduced. Instead of seven prosphora at the liturgy, they began to serve at five. Instead of an eight-pointed cross, they began to use a four-pointed and six-pointed. By analogy with the Greek texts, instead of the name of Christ Jesus in the newly printed books, the patriarch ordered Jesus to be written. In the eighth term of the Creed ("In the Holy Spirit of the True Lord"), he removed the word "true".

The innovations were approved by the church councils of 1654-1655. During 1653-1656, revised or newly translated liturgical books were published at the Printing House.

The discontent of the population was caused by violent measures, with the help of which Patriarch Nikon introduced new books and rituals into everyday life. The first for the "old faith", against the reforms and actions of the patriarch, were some members of the Circle of devotees of piety. {единогласие (<> многогласие), проповеди после богослужения}. Protopopes Avvakum and Daniel gave the king a note in defense of two fingers and bows during divine services and prayers. Then they began to argue that the introduction of corrections according to Greek patterns defiles the true faith, since the Greek church has departed from "ancient piety", and its books are printed in the printing houses of Catholics. Ivan Neronov opposed the strengthening of the patriarch's power and for the democratization of church government. The clash between Nikon and the defenders of the "old faith" took sharp forms. Avvakum, Ivan Neronov and other opponents of the reforms were severely persecuted. The speeches of the defenders of the "old faith" received support in various strata of Russian society, from individual representatives of the highest secular nobility to the peasants. Among the masses, the sermons of the schismatics about the coming of the "end times", about the accession of the Antichrist, to whom the tsar, the patriarch and all the authorities had allegedly already bowed, found a lively response and carried out his will.

{Урушев Дмитрий Александрович - Русское старообрядчество [Традиции, история, культура] - Глава 12. Протопоп Даниил}

The Great Moscow Cathedral of 1667 anathematized (excommunicated) those who, after repeated admonitions, refused to accept new rites and newly printed books, and also continued to scold the church, accusing it of heresy. The council also stripped Nikon of his patriarchal dignity. The deposed patriarch was sent into captivity - first to Ferapontov, and then to Kirillo Belozersky monastery.

Carried away by the preaching of the schismatics, many townspeople, especially peasants, fled to the deep forests of the Volga region and the North, to the southern outskirts of the Russian state and abroad, and founded their communities there.

From 1667 to 1676, the country was engulfed in riots in the capital and on the outskirts {??}. Then, in 1682, the streltsy riots began, in which the schismatics played an important role. The schismatics attacked monasteries, robbed monks, and seized churches {??}.

A terrible consequence of the split was the burning - mass self-immolation. The earliest information about them dates back to 1672, when 2,700 people committed self-immolation in the Paleostrovsky Monastery. From 1676 to 1685, according to documented information, about 20,000 people died. Self-immolations continued in the 18th century, and some cases - at the end of the 19th century.

The main result of the schism was church division with the formation of a special branch of Orthodoxy - the Old Believers. By the end of the 17th and the beginning of the 18th century, there were various currents of the Old Believers, which received the names of "talk {толк}" and "agreement {согласие}". The Old Believers were divided into clergy {priested} and non-priesthood {priestless}. Popovtsy recognized the need for the clergy and all church sacraments, they were settled in the Kerzhensky {Керженские скиты. В нач. XVIII в. возникло дьяково (дьяконовцев) согласие на реке Керженец, принимавшее беглых попов через отречение от ереси, что привело к расколу поповцев и образованию согласия перемазанцев с центром в Москове на Рогожском кладбище.} forests (now the territory of the Nizhny Novgorod region), the Starodubye(*) regions (now the Chernigov region, Ukraine), the Kuban (Krasnodar region), the Don River. {Крупные центры поповщины: Керженец, Стародубье (на Черниговщине), Ветка, Иргиз и Рогожское кладбище в Москве.}

* Стародубщина (Стародубье). Староду́бщина или Староду́бье — народное название земель, прилегающих к городу Стародубу как региональному центру исторической области Северщина. В контексте истории казачества, границы Стародубщины отождествляются с административными границами земель, входивших в Стародубский полк Войска Запорожского. В конфессиональном отношении, в Стародубщине традиционно велика доля старообрядцев.Стародубщина. Староду́бщина или Староду́бье — народное название земель, прилегающих к городу Стародубу как региональному центру исторической области Северщина. В контексте истории казачества, границы Стародубщины отождествляются с административными границами земель, входивших в Стародубский полк Войска Запорожского. В конфессиональном отношении, в Стародубщине традиционно велика доля старообрядцев. Старообрядчество на Стародубщине. На землях Стародубского полка, начиная с 1660-х годов, старообрядцами были основаны многочисленные слободы. В середине 1660-х годов, с началом репрессий против старообрядцев, московский священник Козма, переселяется в Стародубье, где к нему начинают прибывать и другие беженцы из центральных районов Русского государства. Вскоре ими было основано местечко Понуровка на реке Ревне. С увеличением старообрядческого населения были основаны и другие поселения, среди них — слободы Зыбкая, Злынка, Климово, Клинцы, Лужки и другие, некоторые из которых со временем стали городами. Около 1669 года в Стародубье приезжает Стефан Белёвский вместе с сыном Димитрием и некоторыми белёвскими жителями и основывает слободу Митьковку. Священники Козма и Стефан в этих слободах становятся руководителями местного старообрядческого населения. В 1682 (1683) году, с усилением репрессий, Стефан Белёвский и Козма Московский переселяются за пределы России на территорию Речи Посполитой и основывают новые старообрядческие слободы на Ветке. В Стародубщину прибывает воинская команда для розыска беглых, начинается разорение стародубских слобод. Однако в начале XVIII века Петр I, в благодарность за помощь старообрядцев в борьбе против шведов, предоставил им значительные льготы, и вскоре старообрядческие слободы возрождаются. В течение всего XVIII века была даже некоторая конкуренция между стародубскими и ветковскими слободами за влияние среди старообрядцев-поповцев. Под влиянием разных духовных и культурных центров возникает и разделение в беглопоповстве на так называемые дьяконовское (стародубское) согласие {дьяково (дьяконовцев) согласие} и ветковское согласие. Позже (в 1820-х годах) слобода Лужки и монастырь при ней стали духовным центром ещё одного течения в старообрядчестве — лужковского согласия. Кроме старообрядцев-поповцев, в Стародубье проживало немало и беспоповцев, наиболее крупные общины которых были в слободе Злынка, посаде Климов и других. В Стародубье жил известный старообрядческий историк и писатель Иван Алексеев. Представители беспоповцев и сейчас имеют на Стародубщине свои общины; правда, весьма малочисленные. В Стародубье было организовано большое количество монастырей, которые были центрами культуры, традиций и искусства старообрядчества вплоть до начала XX века. С установлением советской власти все монастыри были закрыты. Тем не менее, несмотря на разорение советского периода, Стародубщина сохранила своё значение как духовный центр поповского старообрядчества до настоящего времени. До 2002 года в Новозыбкове находилась Архиепископия Русской Древлеправославной Церкви (ныне перенесена в Москву и преобразована в Патриархию).

* Старообрядчество - Кубан. Можно выделить три основных зарубежных региона расселения старообрядцев. Одна часть нашла убежище на территории польской шляхты (район Ветки и Стародубья), образовав здесь крупнейший старообрядческий центр, укрывавший в последующие десятилетия беглецов из России. Другая группа донских казаков-старообрядцев (1200-1500 человек), получивших впоследствии название казаков-некрасовцев, после подавления восстания Кондрата Булавина уходит в подданство Крымскому хану на территорию Кубани. И, наконец, третьим регионом массового расселения староверов стали земли Буковины и Бессарабии, находившиеся во владении Австро-Венгрии, немногим позже – и Добруджи. Впоследствии территория Нижнего Подунавья станет местом наиболее массового заселения русских-старообрядцев, получивших наименование «липоване». В Буковине наиболее ранними по основанию были села Белая Криница, Климовцы и Соколинцы. На землях Молдавского княжества – села Кунича и Сырково. В Нижнем Подунавье – Большие и Малые Дунавцы, Сарикёй, Болотное и др. Численность старообрядческого населения Буковины, Молдавии и Добруджы пополнялась в дальнейшем до середины XIX века благодаря механическому приросту за счет беглых из России, возникали новые поселения. Казаки-некрасовцы оставались на Кубани несколько десятилетий, затем несколькими группами во второй половине XVIII века переселяются на Дунай и оттуда, после русско-турецкой войны 1806-1812 гг., окончательно перебираются на территорию Малой Азии, основав на оз. Майнос село Эски-Казаклар (Кёрджагёль). После провозглашения в 1879 г. независимости Румынии территория Добруджи входит в ее состав, однако несколько десятков семей старообрядцев переселяются после этого в Малую Азию по тем предлогом, что «при турке лучше жилось», и основывают здесь поселения Хамидие, Джигидие и Акчаир. Старообрядчество юга России: история и современность

Bespopovtsy lived in the north of the state. After the death of the pre-schismatic priests, they rejected the priests of the new ordination, therefore they began to be called bespopovtsy. The sacraments of baptism and penance and all church services, except for the liturgy, were performed by selected lay people.

Patriarch Nikon had nothing to do with the persecution of the Old Believers {!!} - from 1658 until his death in 1681, he was first in voluntary, and then in forced exile.

At the end of the 18th century, the schismatics themselves began to make attempts to get closer to the church. On October 27, 1800 in Russia, by the decree of Emperor Paul, unity of faith was established as a form of reunification of the Old Believers with the Orthodox Church.

Old Believers were allowed to serve according to old books and observe old rituals, among which the greatest importance was attached to two fingers, but Orthodox clergy performed divine services and services.

In July 1856, by decree of Emperor Alexander II, the police sealed the altars of the Pokrovsky and Rozhdestvensky cathedrals of the Old Believers' Rogozhsky cemetery in Moscow. The reason was denunciations that liturgies were solemnly celebrated in churches, "seducing" the believers of the Synodal Church. Divine services were held in private prayer houses, in the houses of the capital's merchants and manufacturers.

On April 16, 1905, on the eve of Easter, a telegram from Nicholas II arrived in Moscow, allowing "to print {распечатать unseal ??} the altars of the Old Believer chapels of the Rogozhsky cemetery." The next day, April 17, the imperial "Decree on Tolerance" was promulgated, which guaranteed freedom of religion for the Old Believers.

In 1929, the Patriarchal Holy Synod formulated three decrees:

- "On the recognition of old Russian rituals as salvific, as well as new rites, and equal to them";

- "On the rejection and imputation, as if not former, condemnatory expressions related to the old rituals, and especially to two-fingered";

- "On the abolition of the oaths {curses} of the Moscow Cathedral of 1656 and the Great Moscow Cathedral of 1667, imposed by them on the old Russian rituals and on the Orthodox believing Christians who adhere to them, and to consider these oaths, as if they were not."

The Local Council of 1971 approved three resolutions of the Synod of 1929.

On January 12, 2013, in the Assumption Cathedral of the Moscow Kremlin, with the blessing of His Holiness Patriarch Kirill, the first liturgy after the schism was performed according to the ancient order.

The material was prepared based on information from open sourcesin

----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Old Believers and Old Believers: History of Origin

Old Believer Boyarynya Morozova

* Боярыня Морозова. «Боя́рыня Моро́зова» — внушительная по размерам (304 на 587,5 см) картина В. И. Сурикова, изображающая сцену из истории церковного раскола в XVII веке. После дебюта на 15-й передвижной выставке 1887 года приобретена за 25 тысяч рублей для Третьяковской галереи, где и остаётся одним из основных экспонатов. Интерес Сурикова к теме старообрядчества связывают с его сибирским детством. В Сибири, где было много старообрядцев, широкое распространение получили рукописные «жития» мучеников старообрядческого движения, включая «Повесть о боярыне Морозовой». С так называемой пространной редакцией этого документа будущего художника познакомила его крёстная Ольга Матвеевна Дурандина, у которой он жил в Красноярске во время учёбы в уездном училище. Согласно тексту «Повести», 17/18 ноября 1671 год от Рождества Христова (то есть 7180 года от сотворения мира) знаменитые сёстры-«расколоучительницы» Феодосия Морозова и Евдокия Урусова, содержавшиеся «в людских хоромах в подклете» московских палат Морозовых, были отправлены в Чудов монастырь. Когда сани поравнялись с монастырём, боярыня с цепью на вые (шее) сложила длань в двуперстие и «высоце вознося, крестом ся часто ограждше, чепию же такожде часто звяцаше». Именно этот эпизод и изображён на холсте. // Повесть о боярыне Морозовой (пространная редакция).

In the fall of 1884, the artist Vasily Surikov began to paint a picture that he had conceived for a long time. For several years he painted sketches and sketches in pencil, watercolor and even oil. And in 1887 he exhibited it at the fifteenth traveling art exhibition. She took the audience back to the distant 17th century. As the author himself said, he portrayed the shame of following the noblewoman Feodosia Prokopyevna Morozova for interrogation in the Kremlin for her adherence to a split in the reign of Alexei Mikhailovich. But it is not only the image of Morozova that bewitches the audience of this picture with its tragedy. The picture contains the dramatic history of the entire Russian people, all strata of society, the drama of different generations and destinies. This went beyond the personal tragedy, describing the tragedy of an entire century {and how about enserfment?}.

Feodosia Sokovnina was preparing for the wedding. She married the boyar Gleb Morozov, whose brother was the Tsar's educator. Entering the Morozov family, Feodosia became one of the richest and most distinguished boyars in Moscow. On that sunny day, nothing seemed to darken her happiness. Theodosia did not know that she would soon give birth to a son, and after a while she would remain a widow and heiress of the enormous fortune of the Morozov brothers. She also did not know that Tsar Alexei Mikhailovich would summon her, the richest and noblest boyar in Moscow, for interrogation. That she, the queen's friend, would be tortured on a rack. It is to him, sovereign, she will threaten, raising her hand to heaven with two fingers folded. She did not know that she, along with her sister and closest friend, would be put in a damp dungeon, where they later died of hunger. And the reason for all this will be the split, which cut in two not only the Church, but all of Russia.

To eradicate the Old Believers: the policy of Tsar Romanov A.M, which led to a split in religion and society

Having ascended the throne at the age of 16, Alexei Mikhailovich Romanov knew to what goal he was going. The goal was to create an Orthodox empire such as Byzantium. Since the Russian state developed quite successfully and even managed to unite with itself the entire territory of the now called state of Ukraine, the tsar had an ambitious idea to be the restorer of the universal Orthodox state. He dreamed of liberating the lands of the Balkans, Constantinople, Greece and becoming the new emperor. Greek bishops and metropolitans were in favor of Tsar Alexei and were frequent guests in his reception chambers. They fueled his feelings to unite and spread his Orthodox faith.

Reform was needed to change the principles of the already established faith of its people. With the help of this reform, the texts of all sacred books that were used by Russian clergy were to change. Consequently, rituals and rituals were also changed.

Tsar Romanov A.M. for religious reform finds a Russian clergyman gravitating towards the Greek system of Christianity. It was the Metropolitan of Novgorod named Nikon. He said that he was Russian himself, but gravitates towards the Greek system of religion.

At the beginning of the reign of Alexei Romanov, the tsar's confessor Stefan Vonifatiev created a circle of "devotees of piety" under the tsar. Its purpose was to strengthen the role of the Orthodox faith, to raise the authority of the church and to fight against Catholicism and Protestantism. The circle included the most active ascetics {ASCETIC MOVEMENT}, such as the Novgorod Metropolitan Nikon, Archpriest Avvakum, the rector of the Kazan Cathedral, Ivan Neronov, and others. All of them were supporters of the idea of Russia as the third Rome. All of them emphasized that Russia is a God-chosen state, the only one in the world that has preserved true spiritual knowledge and faith. The confessors wanted to create an ideal Orthodox kingdom. Tsar Alexei Mikhailovich Romanov was to become an example of living according to Christ. Therefore, the image of a Christian king was created - a strict zealot of the faith, whose life is completely subordinated to church rules and regulations. But the king was ruled by the universal idea of empire, and Nikon strongly supported this idea.

New Patriarch against Old Believers

In 1652, with the active assistance of Alexei Mikhailovich, Nikon became the patriarch of the Russian Church. Keeping in mind the tsar's order, the new patriarch immediately began church reform. His first innovation was a demand sent to all parishes, which spoke of replacing bows to the ground - with belt bows and baptism {making the sign of the cross} with three fingers instead of two. This immediately sparked a protest. First of all, his companions in the circle of piety protested. Many clergy and lay people saw this reform as a change of faith. Many saw this as a threat to the salvation of their souls. The idea has become popular among the people that Nikon became {had become} the servant of the Antichrist, or that he is the Antichrist.

The imperious patriarch Nikon, in turn, took up the persecution of people he disliked, such as his former associates in the circle and other priests who opposed religious reform. Believers of the faith, such as Archpriest Ivan Neronov, Boyarina Morozova, Deacon Fyodor Ivanov publicly declared that the fierce time had come, the kingdom of Antichrist. Protopopes Avvakum and Daniel wrote a letter to the king, where they denounced the heresy of Patriarch Nikon. Upon learning of this, the patriarch ordered the seizure of the priests who were disobedient to his will. They were taken into custody. Daniel was shaved and exiled to Astrakhan. Avvakum was kept in prison for ten months and then, together with his family, was exiled to Siberia. On the way, the archpriest was treated cruelly: they beat him with a whip and threw him into the cold snow. He was stripped of his spiritual title and cursed. In turn, Habakkuk {Avvakum} cursed Patriarch Nikon. Thus began a long religious schism that has not ended to this day.

Modern people find it difficult to imagine how one can torture and execute, burn people and engage in self-immolation because of issues such as baptism with two or three fingers. What actually happened? What caused such a violent reaction in Russian church society?

The schism was a global catastrophe. The change was not only about rituals, since there were two main questions behind it: Is Russia really the bearer of the true faith? Can the higher ranks of the clergy change the scriptures with their own hands, making significant changes in them {i.e. without a Sobor}?

However, the split was not limited to the church. Everyone who was dissatisfied or offended by the authorities, from the boyars to the very bottom of the peasants and slaves, went to the schism to express their protest. All the troubles and executions after the suppressed uprisings, the resettlement of the villagers to the newly built cities {??}, the enslavement of the peasants, the plague of 1954 - all this was attributed to a violation of old church customs. Indeed, many innovations have been introduced to regulate the person in the church.

Some of the innovations:

* The priests were ordered to take one ruble for a wedding, two rubles for remarriage, and three rubles for a third, even if one of the former spouses died a natural death.

* Earlier, among peasants, weddings did not always involve mandatory marriage. The ceremony was performed when they considered it convenient for themselves. Now it was condemned by the church as adultery.

* A girl or a widow who gave birth to a child out of wedlock had to go to a monastery, and the culprit (the child's father) of the deed had to pay a fine of three rubles to the Metropolitan's treasury.

* At the beginning of the 1680s, they began to require compulsory attendance at the church from the age of twelve. Also, a person had to observe fasts and confess. The same people who did not come to confess were recorded in a special notebook and were considered schismatics.

Persecution and persecution old Believers (Old Believers)

In 1670-1680, the persecution regime intensified. Raskolnikov was ordered to be tied up and brought to the courts. They were allowed to be tortured. After three warnings, they were burned and their ashes scattered in the wind. According to this principle, many Old Believers were burned: they drove men, women, children and old people into one hut and set it on fire {сожжены в срубе}. {-> Сожжение в срубе, Казнь через сожжение в истории России}

Those people who were ready to repent were exiled to a monastery and kept there on bread and water for the rest of their lives. For hiding information about Old Believers, they were supposed to be flogged and sent to distant cities of Siberia. This also applied to priests.

With such measures, the government decided to intimidate the population to obey, but the result was the opposite. Archpriest Avvakum urged the Old Believers to accept death by fire, rather than accept a new faith. He assured that, having perished for the sake of their faith, they would turn into holy martyrs and enter the Kingdom of God.

Burning huts were on fire all over Russia - this is how Old Believers were burned alive. This inquisition was supported by the Tsar of Russia. Some Old Believers, seeing that they were already following {the authorities were chasing after them}, set fire to their hut and died for their faith. This went on for more than a dozen years. The best part of the clergy, adhering to the Old Believers, went to the schism group. Some burned themselves, some were burned by the government. In the 17th century, about 20,000 families, in protest of the new faith, burned themselves in their hut. Many Old Believers left their homes and went to live in the forest.

The roots of the schism of the seventeenth century must be sought in those changes in church life and Russian society that took place in the late 15th - early 16th centuries, with the arrival of the Greek princess Sophia or Zoe Palaeologus(*) in Moscow. Having become the wife of Grand Duke Ivan III and being the heiress of the Byzantine emperors, Sophia instilled Byzantine or Greek rules in the Russian Church. Together with her, a large retinue of unemployed Greek priests and monks who had lost their parishes in the occupied lands of Byzantium came to Russia. Here in Russia they received high positions. The Russian Church became more and more Greek. The current Orthodox Church has completely adopted the Greek ritual rules. All rituals carried out in our time just come from Greek Orthodoxy (liturgy, requiem, prayer services).

* Софья Палеолог (ок 1455-1503). Софья Фоми́нична Палеоло́г, она же Зоя Палеологиня — Великая княгиня Московская, вторая жена Ивана III Великого, мать Василия III, бабушка Ивана IV Грозного. Происходила из византийской императорской династии Палеологов, племянница последнего императора Византии Константина XI Палеолога. Отношение современников. Византийская царевна не пользовалась популярностью, её считали умной, но гордой, хитрой и коварной. Неприязнь к ней сказалась даже и в летописях: например, по поводу её возвращения с Белоозера летописец замечает: «великая княгиня Софья… бегала от Татар на Белоозеро, а не гонял никто же; и по которым странам ходила, тем пуще {больше, сильнее} татар — от боярских холопов, от кровопийцов христианских. Воздай же им, Господи, по делом их и по лукавству начинания их». Опальный думный человек Василия III Берсень Беклемишев в беседе с Максимом Греком говорил о ней так: «земля наша русская жила в тишине и в миру. Как пришла сюда мать великого князя Софья с вашими греками, так наша земля и замешалась и пришли к нам нестроения великия, как и у вас в Царь-граде при царях ваших». Максим возражал: «Господине, великая княгиня Софья с обеих сторон была роду великого: по отце — царского рода, а по матери — великого герцога италийской стороны». Берсень отвечал: «Какова бы она ни была; да к нашему нестроению пришла». Нестроение же это, по словам Берсеня, сказалось в том, что с того времени «старые обычаи князь великий переменил», «ныне Государь наш запершися сам третей у постели всякие дела делает». Особенно строг к Софии князь Андрей Курбский. Он убеждён, что «В предобрый русских князей род всеял дьявол злые нравы, наипаче {most of all} же женами их злыми и чародейцами, якоже и в израильстех царех паче {больше, сильнее; более чем} же которых поимовали {take ??} от иноплеменников»; обвиняет Софью в отравлении Иоанна Молодого, в смерти Елены, в заключении Дмитрия, князя Андрея Углицкого и других лиц, презрительно называет её гречанкой, греческой «чародейцей». В Троицком-Сергиевском монастыре хранится шёлковая пелена, шитая руками Софии в 1498 году; на пелене вышито её имя, причём она величает себя не великой княгиней московской, а «царевной царегородской». Видимо, она высоко ставила своё прежнее звание, если помнит о нём даже после 26-летнего замужества. Zoe Palaiologina, who later changed her name to Sophia Palaiologina (ca. 1449 – 7 April 1503), was a Byzantine princess, member of the Imperial Palaiologos family, Grand Princess of Moscow as the second wife of Grand Prince Ivan III. Through her eldest son Vasili III, she was also the grandmother of Ivan the Terrible, the first Tsar of All Russia.

When the ecclesiastical unrest of the 15-16th centuries {heretics, non-possessors ??} subsided and the unrest of the Old Believers and Old Believers was suppressed, the Moscow authorities declared that Russia had now become the Third Rome {??}. But there was one more significant reason due to which the concept of "Moscow - the Third Rome" was rapidly gaining strength. This was the gateway understanding of the closeness of the end of the world by the church hierarchs.

At one time, Archbishop Gennady Gonzov(*), who was engaged in the suppression of the conservative believers in Novgorod, believed in all seriousness that since the Greek church calendar Pascal ends in 1492, then this year will be the last in history. This calendar led the chronology from the creation of the world and it was in this year that 6000 years ended, after which, as they believed then, the second coming of Christ would come. Many priests disagreed with the archbishop's point of view. they, on the basis of the scriptures, proved to him that no man could know the time of the second coming of Christ. But Archbishop Gennady fanatically defended his opinion and was ready, with the permission of the authorities, to persecute disobedient priests.

* +++Геннадий [архиепископ Новгородский] При дворе Геннадия было написано «Слово кратко» в защиту церковных имуществ (первоначальное название — «Събрание на лихоимцев»), введение к Пасхалии, рассуждение «О летах седмыя тысячи», сделан ряд переводов и составлен первый в России полный библейский кодекс — «Геннадиевская Библия» (1499). Gennady of Novgorod. Gennadius (Gennady; died 4 December 1505) was Archbishop of Novgorod the Great and Pskov from 1484 to 1504. He was most instrumental in fighting the Heresy of the Judaizers and is famous for compiling the first complete codex of the Bible in Slavic in 1499, known as the Gennady Bible.

* Сказания о скончании седьмой тысящи. «Сказания о скончании седьмой тысящи» — сочинения, направленные против московских еретиков и их пропаганды, связанной с несостоявшимся в 1492 г. «концом мира», — в данной редакции никогда еще не издавались. Издавалась только иная редакция этого памятника — 8-е, 9-е и 10-е «слово на новгородских еретиков», входящие в состав «Просветителя». (...) Как и «слова» об иконах, «Сказания» — анонимны. Не очень ясное указание на их авторство читается в предисловии к «Миротворному кругу», памятнику сер. XVI в., в составе которого содержатся сочинения о пасхалии Геннадия и «Сказания» (в их первоначальной анонимной редакции): «Тии бо написали суть пресвященный Генадие архиепископ Новгородский и преподобный игумен Иосиф два слова, приводяще сведетельство от божественных писаний, якоже пишут историческая словеса». Наиболее вероятным автором следует считать Иосифа, включившего впоследствии этот памятник в свой «Просветитель». Но и в данном случае (как и в отношении «слов» об иконах) не исключены и другие кандидатуры: Геннадия Новгородского, сочинения которого содержат ряд совпадений со «Сказаниями», и Юрия Траханиота, раньше Иосифа и Геннадия занимавшегося этими сюжетами (проблема «седмиричности») и вставившегося целое послание «О летах седьмыя тысящи», помещаемое во многих списках непосредственно за «Сказаниями». «СКАЗАНИЯ» О «СКОНЧАНИИ СЕДЬМОЙ ТЫСЯЩИ». 1492 Г.

When the end of the world did not happen at the appointed time, another admirer of Greek church culture, named Joseph Volotsky, came to the rescue of the erring priests. He interpreted 1492 as the beginning of the thousand-year reign on earth. He believed that a favorable kingdom would come when all enemies were defeated. Namely, he meant that all the peoples of the earth had to submit to Russia. [A very strange statement for a clergyman who, according to ideas, should not interfere with politics with ideas not based on scriptures. Most likely, this priest acted from his own selfish motives for the sake of profit and glory. A true clergyman should speak only the truth, guided by the scriptures, and should not conform to the government even in the face of the threat of reprisals. Old Believers and Old Believers died for their faith in the Lord God and did not change their minds, adjusting to the stupid intentions of the country's government {!!}.]

Old Believers and Old Believers: Education, Life, Work, Prayer

The Old Believers say: "We adhere to Christianity adopted in Russia in 988 (the baptism of Russia). The blessing influence of the Christian church on society and government lasted for many centuries {Tatars ??}. But ultimately incompetent rulers came to power who wanted to reduce the influence of true knowledge. For these purposes, the government nominated the necessary priests to the post of patriarch, who established new rules and customs.After that, persecution for the faith, mass exiles to Siberia, imprisonment and torture, mass executions, violent coercion began against the disobedient church attendance for all the people. "

For true Old Believers, one cannot take advantage of the technical progress of modern civilization; it is considered a sin to watch TV, listen to the radio, use electricity, use cars, tractors and other equipment. They also cannot get a passport, as they say that there is a devilish seal. All married women are required to cover their head and hair with a headscarf, and men must wear long beards. Old Believers usually have many children: six to ten children are quite normal for Old Believer families. They do not send their children to a modern school, but teach them to read and write at home {home schooling}. Usually they give knowledge of elementary grades: reading, spelling, elementary mathematics. This is quite enough for life in the settlement and community. From an early age, all children in the family help their parents with housework and learn certain crafts. As soon as children reach puberty, they try to marry or marry them {arranged wedding ??}.

The Old Believers have their own education system, in which they memorize more prayers, teach reading, arithmetic and znamenny singing {Znamenny chant(*)}. They have several books on which they teach: the ABC(*), the Psalter and the Book of Hours. Children striving for spiritual knowledge are taught Slavic writing and icon painting.

* Знаменное пение [Znamenny chant]. Зна́менное пе́ние, также зна́менный распе́в — основной вид древнерусского богослужебного пения. Название происходит от невменных знаков — знамён (др.-рус. «знамя», то есть знак), использовавшихся для его записи. Известны различные типы знаменного распева и соответствующие им типы знамён — кондакарный, столповой, демественный, путевой. Znamenny chant. Znamenny Chant (Russian: Знаменное пение, знаменный распев) is a singing tradition used by some in the Russian Orthodox Church. Znamenny Chant is unison, melismatic liturgical singing that has its own specific notation, called the stolp notation. Znamenny Chants are not written with notes (the so-called linear notation), but with special signs, called Znamëna (Russian for "marks", "banners") or Kryuki ("hooks"), as some shapes of these signs resemble hooks. Each sign may include the following components: a large black hook or a black stroke, several smaller black 'points' and 'commas' and lines near the hook or crossing the hook. Some signs may mean only one note, some 2 to 4 notes, and some a whole melody of more than 10 notes with a complicated rhythmic structure. The stolp notation was developed in Kievan Rus' as an East Slavic refinement of the Byzantine neumatic musical notation. Because of the complexity of the system, a simplification was developed by Ivan Shaidurov around 1600, called "red marks" (Russian: киноварные знаки (kinovarnye znaki)), which consisted of small letters in red and which were placed before each Znamenny sign. These indicate the highest note of the sign it stands before. This is generally regarded as the first step towards a certain simplification of the system. The use and evolution of the system stopped in the middle of the 17th century, after the church reforms by Patriarch Nikon. From that time Western music started to penetrate into Russian culture, and the Russian-Orthodox Church introduced a "Latin", polyphonic way of singing, based on Polish, German and Italian harmonies. The term "Latin" however was considered derogatory, since it also referred to "heretical Latin faith". Znamenny Chant, however, has been preserved to a certain degree in the chanting traditions that are directly descended from it. Currently, stolp notation (Znamenny signs) continues to be used by Russian Old Believers, mostly in combination with the above-mentioned "red marks", as shown in the first illustration. In the 19th century Edinovertsy, particularly outside Russia, have tried to move to the modern neumatic form of notation that tries to capture exact relations between pitches; and they currently use a standard linear notation. // Некоторые беспоповские согласы (поморы, федосеевцы и др.) используют хомовое пение, вышедшее из употребления в XVII веке. (Старообрядчество)

* Букварь (азбука). Буква́рь (азбука, буквица) — учебное пособие для обучения грамоте. Букварь помогает учащимся усвоить печатные и рукописные буквы и их звуковые значения, научиться читать слитно простейшие слоги и слова и правильно понимать читаемое, уметь читать и понимать небольшие тексты и уметь писать простейшие слова и предложения. // У старообрядцев сохранялась своя система образования, включающая заучивание наизусть множества молитв, обучение чтению и началам арифметики, знаменному пению. Основными учебниками традиционно были Азбука, Псалтырь и Часослов. Особо одарённых детей учили славянскому письму и иконописи. (Старообрядчество) Alphabet book. An alphabet book is a book primarily designed for young children. It presents letters of the alphabet with corresponding words and/or images. Some alphabet books feature capitals and lower case letter forms, keywords beginning with specific letters, or illustrations of keywords. Alphabet books may consist of sentences, paragraphs, or entire pages highlighting letters and corresponding keywords in a variety of creative and imaginative formats.

The Old Believers themselves try to live as apart as possible. They are sedentary. They are mainly engaged in agriculture: they plow the land, plant crops, vegetables and some fruits. In the summer, they often collect all kinds of berries, nuts and mushrooms. Old Believers keep different types of animals: chickens, goats, rams, cows, horses. According to their faith, it is allowed to use the flesh of killed animals for food.

Old Believers try to observe all fasts, pray before meals, and hold joint prayers. They cook food on fire and in ovens. To guests who are not related to the Old Believer tradition, they serve food in a dish specially designated for guests. They do not like being filmed, they try to hide their face. They claim that it is a sin for them and then they have to make a thousand bows to the ground in order to atone for this sin. Old Believers are not allowed inside their church, they say that non-believers are forbidden to enter. Well, and accordingly, they also do not allow to shoot inside the temple {??}. Some Old Believers are more willing to make contact and allow themselves to be filmed, tells how everything is arranged with them, invites them home and feeds them with food. And the older generation is not in the mood to associate with non-believers.

They mainly buy clothes, utensils for the kitchen, and many other tools in the store, since there are practically no craftsmen who produce these things among the small settlements of Old Believers. They cut and sew clothes for going to church themselves, albeit from fabric bought in the store. Horses replace cars and tractors. From an early age, the Old Believers already know how to ride a horse. A horse is always needed in a village: to plow the land, and take the dried hay from the field, and bring firewood from the forest in a cart, and go to a distant place.

Particularly reserved Old Believers do not have a passport of a citizen of the country {internal passport, ID}. They do not receive any pensions or benefits. All hope is only on your own strength and on the Lord God. Since all Old Believers are family people and have many children, there is no need for them to worry in old age: about receiving a pension, about their diseases and other hardships. Children will always help elderly parents.

Basically Old Believers are strong and seasoned people who live outside the best conditions and climate. The harsh Siberian winters, the lack of emergency medical care, constant physical labor made the Old Believers really strong and responsible people.

Old Believers and Old Believers: some statistics

There are several main names for communities of Old Believers:

Chapel {Часовенное согласие}

Starikovshchina

Nikolaev Bespopovtsy

Kerzhaki

Old Believer settlements were noticed in the Urals at the beginning of the 19th century. It is customary for Old Believers to call "consent" {согласие} a large religious movement that unites all communities: priestly and non-popovs. Popov {priested} communities are communities that have clergymen and have their own hierarchy. Accordingly, proceeding from the very name "bespopovtsy" means that such communities did not have their own clergy. Among bespopovtsy, the head of the family (husband) himself took care of the religious enlightenment of his family. For example, unlike other settlements, the Chapel society accepted fugitive priests into its communities. They did not baptize them, but simply performed a simple ceremony. By the early 19th century, the Chapel community began to be called Bespopovskoe. In this society, this type of baptismal ceremony was practiced as baptism with repeated full immersions of the body of a person who underwent this ritual. {Часовенное согласие. Согласие старообрядцев-беспоповцев, которые после смерти последних дораскольных священников отказались от практики приёма беглых попов (беглопоповство), то есть священников, переходящих из Русской православной церкви. В условиях отсутствия священства службы стали вестись избранными грамотными мирянами. (Беглопоповцы) // первоначально бывшие поповцами, но из-за гонений, особенно усилившихся при императоре Николае I, оставшиеся без священства. (Часовенное согласие)}

There were more Bespopov communities of Old Believers than priests, with a ratio of 3: 1. Among the popov-free communities are such as: Pastukhovo, Lyubushkino, Filippovskoe consent and others. Popov's Consent: Newly Blessed, Novozybkovskoe, Suslovskoe and others... Look at the picture.

After cruel reprisals and persecution, the Old Believers, saving their lives, fled deep into Siberia and other countries. The consent of the Old Believers was noted in many regions of Russia: Altai, Altai Territory, Krasnoyarsk Territory, Kemerovo Region, Tomsk Region, Far East, Khabarovsk Territory, Primorsky Territory, Amur Region. In other countries: Brazil, the USA (Oregon, Alaska), there were also Old Believers who fled because of persecution and persecution for their faith in Russia. The Old Believers number about 25 communities (not to be confused with a settlement, since one community could include several dozen settlements). The total number of Old Believers and Old Believers in Russia alone was about two million people (2,000,000).

Old Believers and Old Believers: Differences from the Orthodox

* Old Believers cross themselves with two fingers folded together instead of three.

* Baptism takes place by being completely immersed in water, not by pouring water from a bucket.

* A rare use of the eight-pointed crucifix. The four-pointed Crucifixion is not fully applied. Old Believers prefer a simple four-pointed cross. {cross <> crucifix}

* Old Believers in their scriptures wrote down the name Jesus with one letter "I", without adding the second letter Jesus again. {Исус <> Иисус}

* Old Believers prefer unison and monodic singing of prayers. The following types of singing are unacceptable for them: partisan {??}, operatic, chromotic {??}. {не признаёт классическую постановку голоса; должен петь своим естественным голосом, в фольклорной манере}

* Services to God are carried out according to the ancient scripture "Church Eye", which corresponds to the Jerusalem liturgical charter. {богослужение проходит по Иерусалимскому уставу в версии древнерусского типикона «Церковное око(*)». Typikon (or typicon, pl. typica) is a liturgical book which contains instructions about the order of the Byzantine Rite office and variable hymns of the Divine Liturgy.}

* Full performance of canon songs and prayers.

* Akathists and other later prayer compositions are practically not used.

* The service of Great Lent does not pass Passion. {??}

* The Old Believers have initial and initial obeisances {bows}, which were removed after the reform of Patriarch Nikon.

* In the Old Believers' services, everything should happen synchronously: simultaneous bows, baptism, prayers in voice, and so on. {??}

* Holy water is the water that is consecrated on the birthday of Jesus Christ or on the day of his baptism.

* The procession of the Old Believers goes in the direction of the sun, that is, clockwise.

* A more preferable presence at services and prayers of Christians in traditional Russian attire: caftan, sundress, kosovorot, etc.

* Also, Old Believers use the Old Slavonic spelling of some words. For example, David - David, Eve - Eve, Hierousalim - Hierosalim, and the like.

* Old Believers in their prayers say the word Hallelujah (at the end or beginning of prayers) two times and then comes the phrase "glory to you God." If you translate the word "Hallelujah", then it will literally mean "glory to you God." In the modern church, the word Hallelujah is pronounced three times in a row: "Hallelujah, hallelujah, hallelujah, glory to Thee, God." Thus, they affirm the glory of the Holy Trinity. But the Old Believers make a remark that the third word hallelujah is already superfluous, since "glory to you God" is the third hallelujah and veneration of the Holy Trinity.

* Церковное око. В 1610 году по благословению патриарха Ермогена был издан первый русский печатный устав «Церковное Око». Эта была одна из немногих церковных книг, изданных в период так называемого Смутного времени. Помимо «Церковного ока» при патриархе Ермогене также были изданы Евангелие, Минеи служебные за сентябрь-ноябрь и первую половину декабря. Составлением и печатью церковного Устава 1610 года руководили головщик Троице-Сергиевого монастыря Логгин Корова и уставщик инок Филарет. Печатный устав 1610 года стал сводным уставом из ряда рукописных Уставов XVI в. с дополнениями из Чиновников и Обиходников. Он включил в себя следующие разделы: общелитургический, дисциплинарный, Марковы главы (с русскими святыми), «Указ о святых новых чудотворцах» (т.е. русские Марковы главы), празднуемых в период Пятидесятницы, храмовые главы, месяцесловная и триодная части. В 1633 г. Патриарх своей грамотой повелел отобрать экземпляры этого Устава по всем храмам и монастырям России. Они были свезены в Москву и публично сожжены. В грамоте же говорилось, что «те Уставы печатал вор, бражник, Троицкаго Сергиева монастыря крылошанин чернец Логин без благословения Святейшаго Ермогена, Патриарха Московского и всея Русии, и всего Священного Собора, и многие в тех Уставех статьи напечатаны не по апостольскому и не по отеческому преданию, своим самовольством». В том же году при патриархе Филарете был издан новый Устав. Это издание отличается большей краткостью и по составу близко к "Оку церковному" преподобного Афанасия Высоцкого в его расширенной редакции XV в. По сравнению с Уставом 1610 г. из него исключены многие статьи о русских праздниках (в т.ч. и "Указ о святых новых чудотворцах"), статьи из других Уставов, выписки из Чиновников и Обиходников. В 1634 г. Устав 1633 г. был переиздан с прибавлением статьи о Пасхалии. В 1641 г. вышло очередное издание русского Типикона. Издатели его вновь обратились к Уставу 1610 г. и заимствовали из него многие статьи. Современное старообрядческое богослужение основывается именно на этих, дораскольных уставах. Древлебиблиотека - Око церковное

Discuss

Many people ask the question: "Old Believers and Old Believers - what is the difference in terminology and is there any at all?" The history of the emergence of these unusual groups of people is directly related to one famous person. His name is Nikon, and it was this man who was predicted by fate to lead the Russian Orthodox Church and become a lever that led to the formation of a strange, distinctive culture of the Old Believers.

----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Man as a schism theory

The future patriarch was born into a poor peasant family in May 1605 in the village of Veldemanovo near Nizhny Novgorod. The boy's mother died immediately after his birth, and his father married a second time. The stepmother did not like the child. She starved him and mocked him in every way.

There is evidence that the woman has repeatedly tried to take the life of the named son. But each time Nikita (Nikon received such a name at birth) was saved by a fluke. Later, memories of amazing, fantastic situations, where he overcame death, gave him confidence in his divine mission.

It was great ambitions that led to the formation of such a trend as the Old Believers. Who they are and what role the patriarch plays in their formation, the material will tell further.

She often stood up for her grandson and grandmother. From childhood, the boy was supportive of religious literature. The priest who taught literacy was the ideal for the child. Sometimes Nikita could not sleep. He was constantly troubled by nightmares that he might forget the church texts. The devout boy fled without the permission of his parents to the monastery.

In 1624, under the pretext of the mortal state of his beloved grandmother, the young man was returned home. There he was married to a stranger. Nevertheless, the man did not leave religion. The young husband got a job as a priest in a local church. Then he did not even know that the Old Russian Church of the Old Believers, in which Nikon began to rule, would later hate him.

Readiness, deep faith, and extreme diligence have made him a good reputation. The merchants who came to the city noticed the talents of the young priest and offered him to move to work in Moscow.

First steps towards tragedy

The death of all his children was a heavy blow. Nevertheless, in this event he saw a divine symbol. Nikon sent his wife to a monastery and himself devoted his life to serving the Most High.

Very quickly he achieved success and soon entered the highest circles of the clergy. Then the idea arose to refresh the church and improve the morality of the people. The ideas that emerged during this period later led to a movement that was dubbed "Old Believers". Who they are, until the XVII did not know. This word appeared after Nikon came to the patriarchal throne in 1652.

As soon as he mastered the new title, reforms were not slowed down. Throughout the entire Christian history of the Russian lands, the clergy kept the reference point to the Byzantine Church. In the mid-1600s, the canons of Russian Orthodoxy were very different from the Greek ones. This led to different methods of performing ceremonies and customs in rituals. Nikon tried in every possible way to correct the differences.

At first, the traditions of Russian and Byzantine churches were identical, but after a certain period of time the rituals of the latter changed. Most of the features were acquired after the fall of Constantinople.

The conditions for changing customs on Russian lands were tough. Books with ingrained rituals were publicly burned, and those who adhered to the old laws were called heretics.

The consequences of life's mission

Now historians firmly declare that if the patriarch introduced changes gradually, then there would be no such thing as the Old Believers. Who they are and what their principles are, humanity today would not know.

The church reform of the Patriarch of 1650-1660 was aimed at introducing new and destroying old canons. This was the reason for the emergence of Nikon's supporters. On the other hand, there were followers of his enemy - Avvakum. The latter believed that the entries in Russian books better reflect Orthodoxy, and Greek works were incorrectly changed by time.

Regarding the further fate of the man who split the Russian Church, it was disappointing. For a long time, Tsar Alexei Mikhailovich respected the patriarch. But in connection with the aggressive {hostile} sentiments towards Nikon of a large group of clergy, their relations cooled.

In 1666 he was demoted to office and sent to prison in a monastery {self-exile ??}. This was partly at the initiative of the sovereign. It is worth noting here that although this person lost his respect, the church did not support the Old Believers, and the laws that the priest defended so vehemently were adopted at the official level.

The former patriarch spent 15 years in exile. Before his death, Alexei Mikhailovich asked the priest for forgiveness. The king's son, Fyodor, also felt affection for the priest. He allowed him to return from exile. But on the way, the old man died. Despite significant protests from the new head of the church, Nikon the reformer was buried as patriarch. He was buried in the Cathedral of the Resurrection New Jerusalem Monastery. Fyodor Alekseevich himself read the Apostle over him with tears in his eyes.

700 year road

The Old Believers have been leading their history since the times of Kievan Rus. "Who are they?" - a question that requires deep analysis.

The theory of their religion was born immediately after the adoption of Christianity by Prince Vladimir. Then the ruler took the Greek Orthodoxy as a basis. Since 988, the inhabitants of a great power began to live according to new laws, which in many ways contradicted paganism.

In the course of historical events, since 1439, the Russian Church fell out of the power of Constantinople and began to develop independently {1448 де-факто автокефалия; 1589 достоинство Патриархов и окончательное признание автокефалии}. This happened before Nikon came to the patriarchal throne, who in 1653 again headed for the Greek canons. Of course, the drastic changes in the rules provoked considerable resistance from the masses, who considered the innovations unacceptable and illegal. There was a public condemnation of all those who ignored Greek laws and continued to adhere to the rites of their ancestors, which have been known since the time of Prince Vladimir. The manner of prayer, the exclamation "Hallelujah", the number of prosphora and the cross of the Old Believers were changed.

The biggest blow for them was the official adoption of innovations. For some time the country was on the verge of a religious war. Repression and pursuit of all those who were against the new products of the church began. From now on, those who disagree were not just called heretics, excommunicated from the holy trinity and thrown curses, but physically exterminated. And all this was done at the national level and with the assistance of the tsarist government.

Religious community as a political threat

During the reign of Peter the Great, a double tax was imposed on the Old Believers. In 1722, a decree was issued on the death penalty for those who would contribute to the schism of the church, that is, to continue to pray according to the old traditions.

By that time, some of the representatives began to hide. Many families left the places where their ancestors lived for centuries and worked. They went to distant, wild lands deep into Russia. Thousands of people left the empire and sought their fortune abroad.

During the reign of Catherine II, a policy of religious tolerance was promoted. It was then that the terminology "Old Believers" and "Old Believers" arose {старообрядчество/староверие}. What is the difference between these two concepts?

In nothing, they are absolutely identical. The first meaning originated as a word that characterized people who remained true to their religious preferences. All who did not obey the innovations bore the insulting name of schismatics, heretics and Old Believers. The synonym "Old Believers" was introduced by Catherine II. The queen introduced fresh reforms to the religious sphere of her country. So, for a while, the persecution of these groups stopped.

Entire families returned from abroad. But such changes did not last long. Despite the fact that representatives of this trend were socially active and, thanks to their hard work, brought profit to the state, they also posed a great threat to the tsarist regime.

In the rhythm of time

The Orthodox Old Believers were perceived by the authorities as a political movement that played the role of opposition for the imperial court. Indeed, as soon as Catherine II gave them official permission to build churches, this movement in a short period of time founded and arranged its own city. Today it is located on the territory of Belarus {Ветка ??}. In the 18th century, there were about 5,000 Old Believers.

* Ветка (слобода). Ве́тка (Ве́тковская слобода́) — слобода, основанная старообрядцами в конце XVII века на острове Ветка при впадении одноимённой реки в реку Сож. На протяжении XVIII века крупный культурный и духовный центр старообрядчества. В настоящее время — город Ветка в Гомельской области Белоруссии (статус города с 1926 года). В 1682 году, после неудачного выступления стрельцов в Москве, правительство царевны Софьи издало указ о сыске и высылке беглых людей (старообрядцев), живущих в Стародубских слободах. Руководители стародубского старообрядчества Козма Московский и Стефан Белёвский со своими единомышленниками решают уйти в Речь Посполитую, где и ранее были поселения старообрядцев. На острове Ветка, на землях пана Халецкого основывают старообрядческое поселение, в котором была построена часовня, а позже и монастырь. Со временем Ветковская слобода становится крупным духовным центром староверия, влияние которого в течение всего XVIII века распространялось по всей России и Восточной Польше. // Старообрядцы основали на белорусских землях два крупных центра - вокруг Браслава и Видз (Подвинье) и вокруг Ветки (Полесье). (Старообрядцы в Белоруссии)

Some of these people were killed by order of the queen {??}. All who survived were forcibly resettled to the east of Russia. Their descendants still live there. Today they are known as Semeiskiye.

It should be noted that other religious minorities, from Protestants to Buddhists, received government support.

According to official sources, in the 19th century, a third of the population of the Russian Empire still lived according to the rules of their ancestors who were baptized in Kievan Rus.

Later, the authorities began to be more loyal to this trend. More and more often the question arose: "Old Believers - who are they?" Their customs and canons were not considered as those that could damage the integrity of the state. But they were forbidden to build temples, print books, spread the teachings, and even hold high positions. Even marriage for couples was illegal.

In the early 1900s {1905}, the rights of this denomination were equated to other religious minorities.

Canons - the foundation for disagreement

Before the arrival of Nikon, the Russian people for almost 700 years lived according to the rules that were formed during the baptism of Rus. The Patriarch introduced a reform, which resulted in a split of religion into two strong directions. The first trend was supporters of innovations. Other dissenters were left out of society because they did not accept the proposed theories. So who are the Old Believers, what is the difference between this part of the people and the other?

The first and foremost difference is the translation and editing of the scriptures. The process went down in history under the name "book business" {книжное дело (старообрядчество)}. The Symbol of Faith {Creed} was also subject to changes, which indicated the fundamental dogmas of religion. Several important words have been removed or replaced from the text. For example, the Holy Spirit {God} was henceforth used without the characteristic "true", and in the lines where the future was mentioned, the phrase "there will be no end" was replaced by "there will be no end."

In addition, liturgical literature has acquired a different form {spelling}. Nikon wrote the Russian word "Isus" in the new style "Iesus".

Remained in the past and the {sign of the} cross of the Old Believers. The prayer gesture used to be performed with the help of two fingers (a special addition of the fingers of the right hand), and after the reform, the church switched to three fingers. Admirers of ancient Orthodoxy argued that two fingers are a cross, which symbolizes the divine and human principles. And three folded fingers (three fingers) is a sign of the Trinity, which has nothing to do with the crucifix.

Bows were done differently. From now on, walking {in procession} around the church was performed against the sun. Hallelujah was sung three times instead of twice. The number of prosphora has changed.

The culture of antiquity in the present

The Old Believers have >>> preserved the traditions of their ancestors <<<. You can see them to this day. In addition to the above canons, they are guided by other laws. The baptism process takes place only through a full three-time immersion. These people do not recognize four-pointed crucifixes, but such a cross (without Jesus) is present in their homes.

The icons of the Old Believers are still decorated in the style that was adopted and approved by the clergy 1000 years ago. The service is held according to books that were published in the period before Nikon's reforms.

These communities lead humble lifestyles. They have little fun and are very devout. But their religious holidays are no less fun and colorful than in other religions. The family charter is patriarchal. A woman obeys the orders of her husband and relatives on his part (even those who are younger than herself). Since often a small village consists of one family, the guys had to look for girls for themselves, in fact, far away. They travel thousands of kilometers to another community to get married and get married.

Morality in the theory of life

All this knowledge was constantly carried with them by Old Believers, Old Believers. Who they are, the peculiarities of their faith, the essence of their principles was understood by Catherine II. It was at the initiative of the tsarina that these people left the cultivated land and went with their families to an unknown direction to the edge of Russia. There they began a new life, albeit difficult, but free and safe.

Their characteristic feature is boundless love for work and God. They are guided by these rules in life. According to their theory, the Almighty created a person similar to himself, therefore it is considered a great sin to change something in his appearance. Haircuts and shaving are not practiced.

The prayers of the Old Believers occupy a special place in life. It is imperative to talk with the Lord in the morning and in the evening. If at the beginning of the day it is difficult to allocate time, then you can pronounce the holy words in a minute free from work during the bright part of the day.

The clothes of this community are also unique. Dress festively for the church. Men wear caftans, young ladies wear sundresses and headscarves. Hats are mandatory for a married woman, since exposed hair and naked body is considered a great obscenity.

The girls studied the art of tailoring from childhood. Usually, before marriage, they did not do heavy housework, but only watched. Boys were taught from childhood to work in the field and to housekeeping.

Through the centuries

Today science is especially interested in the phenomenon called "Old Believers". Who are they? The photo in the material shows communities from different parts of the world, but they are all united by deep family values.

These people lead a closed life, rarely give interviews and believe that filming on camera is unkind. They believe that photographs take away the divine energy that is stored in the human body. But without someone else's, unusual equipment, they are good-natured, welcoming and pleasant.

Many families still live without electricity, the Internet, they are not interested in the crisis and defaults. Previously, the Old Believers did not use money, did not buy clothes, food, medicines and did not even eat overseas potatoes. They do not visit hospitals, very rarely enjoy the benefits of civilization.