* Plutarch - Isis and Osiris [Плутарх - Об Исиде и Осирисе] (I/II). Plutarch's account of the myth is the version that modern popular writings most frequently retell. The writings of these classical authors may give a distorted view of Egyptian beliefs. For instance, On Isis and Osiris includes many interpretations of Egyptian belief that are influenced by various Greek philosophies, and its account of the myth contains portions with no known parallel in Egyptian tradition. Griffiths concluded that several elements of this account were taken from Greek mythology, and that the work as a whole was not based directly on Egyptian sources. His colleague John Baines, on the other hand, says that temples may have kept written accounts of myths that were later lost, and that Plutarch could have drawn on such sources to write his narrative. From: https://en.wikipedia.org/wiki/Osiris_myth Also: Magical healing spells, which were used by Egyptians of all classes, are the source for an important portion of the myth, in which Horus is poisoned or otherwise sickened, and Isis heals him. The spells identify a sick person with Horus so that he or she can benefit from the goddess's efforts. The spells are known from papyrus copies, which serve as instructions for healing rituals, and from a specialized type of inscribed stone stela called a cippus. People seeking healing poured water over these cippi, an act that was believed to imbue the water with the healing power contained in the text, and then drank the water in hope of curing their ailments. The theme of an endangered child protected by magic also appears on inscribed ritual wands from the Middle Kingdom, which were made centuries before the more detailed healing spells that specifically connect this theme with the Osiris myth. // Read (Ru): https://www.litmir.me/br/?b=121898&p=1 Read (En) Loeb Classical Library edition, 1936 (Vol. V) - Plutarch, Moralia - Isis and Osiris ТРАКТАТ ПЛУТАРХА «ОБ ИСИДЕ И ОСИРИСЕ» http://www.egyptology.ru/antiq/DeIside.pdf

* EARLY CHRISTIANITY

* Apocalyptic literature. Apocalyptic literature is a genre of prophetical writing that developed in post-Exilic Jewish culture and was popular among millennialist early Christians. Apocalypse (apokálypsis) is a Greek word meaning "revelation", "an unveiling or unfolding of things not previously known and which could not be known apart from the unveiling". As a genre, apocalyptic literature details the authors' visions of the end times/end of the age as revealed by an angel or other heavenly messenger. The apocalyptic literature of Judaism and Christianity embraces a considerable period, from the centuries following the Babylonian exile down to the close of the Middle Ages. Unfulfilled prophecy. The non-fulfillment of prophecies served to popularize the methods of apocalyptic in comparison with the non-fulfillment of the advent of the Messianic kingdom. Thus, though Jeremiah had promised that after seventy years Israelites should be restored to their own land, and then enjoy the blessings of the Messianic kingdom under the Messianic king, this period passed by and things remained as of old. Some believe that the Messianic kingdom was not necessarily predicted to occur at the end of the seventy years of the Babylonian exile, but at some unspecified time in the future. The only thing for certain that was predicted was the return of the Jews to their land, which occurred when Cyrus the Persian conquered Babylon in circa 539 BC. Thus, the fulfillment of the Messianic kingdom remained in the future for the Jews. Haggai and Zechariah explained the delay by the failure of Judah to rebuild the temple, and so hope of the kingdom persisted, until in the first half of the 2nd century the delay is explained in the Books of Daniel and Enoch as due not to man's shortcomings but to the counsels of God. (...) The Greek empire of the East was overthrown by Rome, and prompted a new interpretation of Daniel. The fourth and last empire was declared to be Roman by the Apocalypse of Baruch chapters 36–40 and 4 Ezra 10:60–12:35. Again, these two books were not considered inspired Scripture by the Jews, and thus were not authoritative on matters of prophecy. In addition, earlier in Daniel chapter 7 and also in chapter 2, the fourth and final world empire is considered to be Rome since Babylon, Medo-Persia (Achaemenid Empire), Greece, and Rome were world empires which all clearly arrived in succession. Thus, it might be interpreted that Daniel was saying that Rome would be the last world power before the kingdom of God. Such ideas as those of "the day of Yahweh" and the "new heavens and a new earth" were re-interpreted by the Jewish people with fresh nuances in conformity with their new settings. Thus the inner development of Jewish apocalyptic was conditioned by the historical experiences of the nation. Traditions. Another source of apocalyptic thought was primitive mythological and cosmological traditions, in which the eye of the seer {shamanic, ritual} could see the secrets of the future. Thus {??} the six days of the world's creation, followed by a seventh of rest, were regarded as at once a history of the past and a forecasting of the future. As the world was made in six days its history would be accomplished in six thousand years {unrelated: theoretical}, since each day with God was as a thousand years and a thousand years as one day; and as the six days of creation were followed by one of rest, so the six thousand years of the world's history would be followed by a rest of a thousand years. The object of this literature in general was to reconcile the righteousness of God with the suffering condition of His righteous servants on earth. Early Old Testament prophecy taught the need of personal and national righteousness, and foretold the ultimate blessedness of the righteous nation on the present earth. Its views were not systematic and comprehensive in regard to the nations in general. Regarding the individual, it held that God's service here was its own and adequate reward, and saw no need of postulating another world to set right the evils of this one. But later, with the growing claims of the individual and the acknowledgment of these in the religious and intellectual life, both problems, and especially the latter, pressed themselves irresistibly on the notice of religious thinkers, and made it impossible for any conception of the divine rule and righteousness to gain acceptance, which did not render adequate satisfaction to the claims of both problems. To render such satisfaction was the task undertaken by apocalyptic, as well as to vindicate the righteousness of God alike in respect of the individual and of the nation. Later prophecy incorporated an idea of future vindication of present evils, often including the idea of an afterlife. Apocalyptic prophets sketched in outline the history of the world and mankind, the origin of evil and its course, and the final consummation of all things. The righteous as a nation should yet possess the earth, either via an eternal Messianic kingdom on earth, or else in temporary blessedness here and eternal blessedness hereafter. Though the individual might perish amid the disorders of this world, apocalyptic prophets taught that the righteous person would not fail to attain through resurrection the recompense that was due in the Messianic kingdom or, alternatively, in heaven itself. Hebrew Bible. Characteristics. The revelations from heavenly messengers about the end times came in the form of angels or from people who were taken up to heaven and returned to earth with messages. The descriptions not only tell of the end times, but also describe both past and present events and their significance, often in heavily coded language. When speaking of the end times, apocalyptic literature generally includes chronologies of events that are to occur, and frequently places them in the near future, which gives a sense of urgency to the prophet's broader message. Though the understanding of the present is bleak, the visions of the future are far more positive, and include divinely delivered victory and a complete reformation of absolutely everything. Many visions of these end times mirror creation mythologies, invoke the triumph of God over the primordial forces of chaos, and provide clear distinctions between light and dark, good and evil. In such revelations, humankind is typically divided into a small group that experiences salvation, while the wicked majority is destroyed. Since the apocalyptic genre developed during the Persian period, this dualism may have developed under the influence of Persian thought. The imagery in apocalyptic literature is not realistic or reflective of the physical world as it was, but is rather surreal and fantastic, invoking a sense of wonder at the complete newness of the new order to come.

* Книга Еноха [Эфиопская книга Еноха; Book of Enoch, 1 Enoch] (-II-I). Первая кни́га Ено́ха (Эно́ха; сокр. «1 Енох») или «Эфиопская книга Еноха» — один из наиболее значимых апокрифов Ветхого Завета, повествует от лица ветхозаветного патриарха Еноха. Помимо данного текста, существуют ещё Вторая книга Еноха («Славянская» или «Книга тайн») и Третья книга Еноха («Книга небесных Дворцов»). (...) Текст Книги Еноха содержит 108 глав и разбит на пять книг. (...) Book of Enoch. The Book of Enoch (also 1 Enoch; Ge'ez: maṣḥafa hēnok) is an ancient Hebrew apocalyptic religious text, ascribed by tradition to Enoch, the great-grandfather of Noah. Enoch contains unique material on the origins of demons and Nephilim, why some angels fell from heaven, an explanation of why the Genesis flood was morally necessary, and prophetic exposition of the thousand-year reign of the Messiah. // Апокрифы от имени Еноха. Известно несколько апокрифических книг, носящих имя Еноха. Наибольшую известность получила Первая Книга Еноха, называемая обычно просто «Книга Еноха». Она упоминается и цитируется в трудах многих отцов церкви, включая Тертуллиана, Иринея, Оригена, Климента Александрийского, Иустина Философа и др. В течение долгого времени о содержании книги Еноха можно было судить лишь по цитатам и отзывам. Однако в XVIII веке был открыт её полный текст на эфиопском языке — на эфиопском языке она полностью сохранилась в силу того, что входила и входит в канон Библии эфиопской православной церкви. С того времени она неоднократно издавалась как в подлиннике, так и в переводах. Текст датируют II—I веками до н. э.; он представляет собой богатый источник для изучения религиозного миросозерцания иудеев той эпохи. Как видно из сравнения послания Иуды и книги Еноха, ей пользовались и раннехристианские писатели. (Енох (сын Иареда)) {<> Енох (сын Каина)} // Text: КНИГА ЕНОХА (Енох 1-5)

* Вторая книга Еноха [Славянская книга Еноха Праведного, Книга Тайн Еноха; 2 Enoch] (I?). Вторая кни́га Ено́ха — апокрифический текст, вероятная дата создания которого относится к I веку н. э.[источник не указан 782 дня] В настоящее время текст книги сохранился только на церковнославянском языке, отчего также называется Славянская книга Еноха[источник не указан 782 дня]. Иногда памятник называется также Книга тайн Еноха[источник не указан 782 дня]. В книге описывается апокрифическая космогония, в том числе посещение Енохом семи небес и встреча с Богом[источник не указан 782 дня]. Необходимо заметить, что с т. н. Первой и Третьей Книгами Еноха данный текст объединяет только имя главного действующего персонажа[источник не указан 782 дня]. Содержание. Явление к Еноху двух светоносных мужей, которые собираются взять его с собой. Перед путешествием Енох наставляет своих сыновей Мафусаила и Ригима следовать путями, заповеданными Богом. Далее герой возносится с этими мужами, оказывавшимися ангелами, на небеса. Первое небо. Место ангелов, правящих движением звёзд, и ангелов, стерегущих хранилища снега, града, облаков и росы. Второе небо. Место заточения ангелов, отступивших от Господа. Они просят Еноха помолиться о них. Третье небо. Рай, в котором растёт Древо Жизни. Однако здесь на севере расположено место для нахождения людей, согрешивших при жизни. Четвёртое небо. Место нахождения колесниц Солнца и Луны и ангелов, их обслуживающих. Пятое небо. Место пребывания особого класса ангелов — Бодрствующих, которые скорбят о своих братьях, нарушивших заповеди Божьи. Енох успешно призывает их оставить скорбь и возобновить служение Богу. Шестое небо. Место нахождения ангелов, управляющих различными аспектами миропорядка. Кроме прочих, здесь находятся ангелы народов, в том числе Феникс, семь херувимов и семь серафимов. Седьмое небо. Место престола Бога, окружённого воинством херувимов и серафимов. Господь через архангела Гавриила призывает Еноха к себе, однако от видения Божьего величия герой падает ниц. Тогда Господь через архангела Михаила приказывает ему встать. Михаил облекает Еноха в одежды славы. Далее Господь призывает архангела Веревеила, который даёт Еноху писчие принадлежности и в течение тридцати дней и ночей описывает законы мироздания. После этого Енох встречается с самим Богом, который рассказывает историю сотворения мира[источник не указан 782 дня]. Необходимо заметить, что с т. н. Первой и Третьей Книгами Еноха данный текст объединяет только имя главного действующего персонажа[источник не указан 782 дня]. 2 Enoch. The Second Book of Enoch (abbreviated as 2 Enoch and also known as Slavonic Enoch, Slavic Enoch or Secrets of Enoch) is a pseudepigraphic text in the apocalyptic genre. It describes the ascent of the patriarch Enoch, ancestor of Noah, through ten heavens of an Earth-centered cosmos. The cosmology of 2 Enoch corresponds closely with beliefs of the Early Middle Ages about the metaphysical structure of the universe. It may have been influential in shaping them. The text was lost for several centuries, then recovered and published at the end of the nineteenth century. The full text is extant only in Church Slavonic, but Coptic fragments have been known since 2009. The Church Slavonic version itself represents a translation from an earlier Greek version. Some scholars attribute 2 Enoch to an unidentified Jewish sect, while others regard it as the work of first-century Christians. Some consider it a later Christian work. It is not included in either the Jewish or the Christian canon. 2 Enoch is distinct from the Book of Enoch, known as 1 Enoch, and there is also an unrelated 3 Enoch. The numbering of these texts has been applied by scholars to distinguish each from the others. // Славянская Книга Еноха Праведного. Text: Славянская Книга Еноха Праведного

* 3 Enoch (V). The Third Book of Enoch (abbreviated as 3 Enoch) is a Biblical apocryphal book in Hebrew. 3 Enoch purports to have been written in the 2nd century, but its origins can only be traced to the 5th century. Other names for 3 Enoch include The Book of the Palaces, The Book of Rabbi Ishmael the High Priest and The Revelation of Metatron. Most commonly, the Book of Enoch refers to 1 Enoch, which survived completely only in Ge'ez. There is also a Second Book of Enoch, which has survived only in Old Slavonic, although Coptic fragments were also identified in 2009. Modern scholars describe this book as pseudepigraphal, as it says it is written by "Rabbi Ishmael" who became a "high priest" after visions of ascension to Heaven. This has been taken as referring to Rabbi Ishmael, a 3rd generation Tanna and a leading figure of Merkabah mysticism. However, this Ishmael lived after the Siege of Jerusalem (70 CE) and the destruction of the Second Temple in 70 CE. He thus could not have been a High Priest of Israel. An alternative identification would be the earlier Tanna Ishmael ben Elisha[citation needed], who lived through the Siege of Jerusalem. The name Sefer Hekhalot (Hekhalot meaning palaces or temples), along with its proposed author, places this book as a member of Hekalot or Merkabah mysticism. Its contents suggest that 3 Enoch's contents and ideas are newer than those shown in other Merkabah texts. The book does not contain Merkabah hymns, it has a unique layout and adjuration. All these facts make 3 Enoch unique not just among Merkabah writings, but also within the writings of Enoch. 3 Enoch contains a number of Greek and Latin words. The book appears to have been originally written in Hebrew. There are a number of indications suggesting that the writers of 3 Enoch had knowledge of, and most likely read, 1 Enoch. Some points that appear in 1 Enoch and 3 Enoch are: 1) Enoch ascends to Heaven in a storm chariot (3 Enoch 6:1; 7:1); 2) Enoch is transformed into an angel (3 Enoch 9:1–5; 15:1–2); 3) Enoch as an exalted angel is enthroned in Heaven (3 Enoch 10:1–3; 16:1); 4) Enoch receives a revelation of cosmological secrets of creation (3 Enoch 13:1–2); 5) The story about precious metals and how they will not avail their users and those that make idols from them (3 Enoch 5:7–14); 6) Hostile angels named 'Uzza, 'Azza, and Azaz'el/Aza'el challenge Enoch before God (3 Enoch 4:6) and are mentioned again in passing (5:9). The main themes running through 3 Enoch are the ascension of Enoch into Heaven and his transformation into the angel Metatron. This Enoch, whose flesh was turned to flame, his veins to fire, his eye-lashes to flashes of lightning, his eye-balls to flaming torches, and whom God placed on a throne next to the throne of glory, received after this heavenly transformation the name Metatron. — Scholem, Gershom G (1961) , Major Trends in Jewish Mysticism, p. 67.

* Epistle of Jude [Послание Иуды] (I). The Epistle of Jude, often shortened to Jude, is the penultimate book of the New Testament as well as the Bible. It is traditionally attributed to Jude, servant of Jesus and brother of James the Just. (...) As the brother of James the Just, it has traditionally meant Jude was also the brother of Jesus, since James is described as being the brother of Jesus. (...) There is also a dispute as to whether "brother" means someone who has the same father and mother, or a half-brother, cousin, or more distant familial relationship. This dispute over the true meaning of "brother" grew as the doctrine of the Virgin Birth evolved. (...) Debate continues as to whether the author of the epistle is the apostle, the brother of Jesus, both, or neither. (...) Content. Jude urges his readers to defend the deposit of Christ's doctrine that had been closed by the time he wrote his epistle, and to remember the words of the apostles spoken somewhat before. He warns about false teachers who use grace as a pretext for wantonness. Jude then asks the reader to recall how even after the Lord saved his own people out of the land of Egypt, he did not hesitate to destroy those who fell into unbelief, much as he punished the angels who fell from their original exalted status and Sodom and Gomorrah. He also paraphrases (verse 9) an incident in a text that has been lost about Satan and Michael the Archangel quarreling over the body of Moses. Continuing the analogy from Israel's history, he says that the false teachers have followed in the way of Cain, have rushed after reward into the error of Balaam {"mixed truth with falsehood"}, and have perished in the rebellion of Korach {led a rebellion against Moses}. He describes in vivid terms the apostates of his day, calling them "clouds without rain", "trees without fruit", "foaming waves of the sea", and "wandering stars" He exhorts believers to remember the words spoken by the Apostles, using language similar to the second epistle of Peter to answer concerns that the Lord seemed to tarry, "How that they told you there should be mockers in the last time, who should walk after their own ungodly lusts...", and to keep themselves in God's love, before delivering a doxology {a usually liturgical expression of praise to God} to "the only, the wise God our savior". Jude quotes directly from the Book of Enoch, part of the scripture of the Ethiopian and Eritrean churches but rejected by other churches. He cites Enoch's prophecy that the Lord would come with many thousands of his saints to render judgment on the whole world.

* Вознесение Моисея [Assumption of Moses] (I). «Вознесение Моисея» («Завещание Моисея») — иудейский апокриф, дошедший до нас не полностью. Начинается с увещеваний, которые Моисей перед своей смертью преподал народу израильскому, но здесь он точнее описывает грядущие события и указывает годы, когда то или иное событие должно произойти. Трогательно описывается прощание Моисея с Иошуей (Иисусом Навином), его преёмником. В следующем отделе, который сохранился отрывочно, лишь в цитатах Оригена, описывается вознесение Моисея, причём между ангелом Михаилом и Сатаной происходит спор из-за его тела. Assumption of Moses. The Assumption of Moses (otherwise called the Testament of Moses) is a 1st century Jewish apocryphal pseudepigraphical work. It purports to contain secret prophecies Moses revealed to Joshua before passing leadership of the Israelites to him. It contains apocalyptic themes, but is characterized as a "testament", meaning it has the final speech of a dying person, Moses. The text is thought to have been originally written in Hebrew or another Semitic language, and then translated to Koine Greek. The only surviving manuscript is a 6th-century Latin translation of the Greek text. The manuscript was incomplete, and the rest of the text is lost. From references in ancient works, it is thought that the missing text depicted a dispute over the body of Moses, between the archangel Michael and the devil.

* 2 Esdras [Apocalypse of Ezra] (I-III). 2 Esdras (also called 4 Esdras, Latin Esdras, or Latin Ezra) is the name of an apocalyptic book in some English versions of the Bible. Tradition ascribes it to Ezra, a scribe and priest of the 5th century BCE, but scholarship places its composition between 70 and 218 CE. It is reckoned among the apocrypha by Roman Catholics, Protestants, and most Eastern Orthodox Christians. 2 Esdras was excluded by Jerome from his Vulgate version of the Old Testament, but from the 9th century onwards the Latin text is sporadically found as an appendix to the Vulgate, inclusion becoming more general after the 13th century. (...) As with 1 Esdras, there is some confusion about the numbering of this book. (...) The fifth vision concerns an eagle with three heads and twenty wings (twelve large wings and eight smaller wings "over against them"). The eagle is rebuked by a lion and then burned. The explanation of this vision is that the eagle refers to the fourth kingdom of the vision of Daniel, with the wings and heads as rulers. // 1 Esdras, also Esdras A, Greek Esdras, Greek Ezra, or 3 Esdras, is an ancient Greek version of the biblical Book of Ezra in use among the early church. The 'Apocalypse of Ezra', an additional work associated with the name Ezra, is denoted '4 Esdras' in the Clementine Vulgate and the Articles of Religion, but called '2 Esdras' in the King James Version and in most modern English bibles. (1 Esdras)

* Апокриф Иоанна [Тайная книга Иоанна; Apocryphon of John, Secret Book/Revelation of John] (II). Апокриф Иоанна. Апокриф Иоанна (или «Тайная книга Иоанна») — это гностическая апокрифическая рукопись, написанная на папирусе и датируемая IV—V вв н. э. В апокрифе излагаются основы космологического учения секты Гностиков. Апокриф Иоанна следует отличать от более позднего апокрифа (X—XI века) не гностического происхождения «Тайной книги богомилов», иногда также называемой «Тайной книгой Иоанна». Apocryphon of John. The Apocryphon of John, also called the Secret Book of John or the Secret Revelation of John, is a 2nd-century Sethian Gnostic Christian text of secret teachings. Since it was known to Irenaeus, a Church Father, it must have been written before 180 CE. // Апокриф Иоанна (или «Тайная книга Иоанна») — это гностическая апокрифическая рукопись, написанная на папирусе и датируемая IV—V вв н. э. В апокрифе излагаются основы космологического учения секты Гностиков. Апокриф Иоанна следует отличать от более позднего апокрифа (X—XI века) не гностического происхождения «Тайной книги богомилов», иногда также называемой «Тайной книгой Иоанна».

* Деяния Иоанна [апокриф; Acts of John, apocrypha] (II). В апокрифе «Деяния святого апостола и евангелиста Иоанна Богослова, написанные Прохором, учеником его» сказано, что перед получением Откровения Иоанн удалился с учеником Прохором в безлюдное место и провел 10 дней в пещере, не ев. Когда он собирался выйти из пещеры, был к нему глас, говорящий: «Иоанн, Иоанн!» Он же сказал: «что, Господи!» И сказано: «сотвори в пещере другие десять дней и откроются тебе многие и великие тайны в месте этом». Он же сотворил другие десять дней, не ев. И был в ужасе великом, и видел силы великие, и ангела Божия, разъясняющего ему всё, что он видел и слышал. Затем позвав Прохора, сказал: «то, что услышишь из уст моих, запиши на бумагу». Согласно апокрифу, Иоанн диктовал Откровение Прохору в течение двух дней. (Иоанн Богослов) // Text: Деяния Иоанна (сохранившиеся отрывки) // Acts of John, an apocryphal (noncanonical and unauthentic) Christian writing, composed about AD 180, purporting to be an account of the travels and miracles of St. John the Evangelist. Photius, the 9th-century patriarch of Constantinople, identified the author of the Acts of John as Leucius Charinus, otherwise unknown. The book reflects the heretical views of early Christian Docetists, who denied the reality of Christ’s physical body and attributed to it only the appearance of materiality. The Acts of John likewise has a hymn containing formulas to evade demons who, according to Gnostic teachings, could impede one’s journey to heaven. The book was condemned by the second Council of Nicaea, in AD 787, because of its subversion of orthodox Christian teachings. Britannica - Acts of John

* Clement of Alexandria - Stromata [Строматы] (II/III). The Stromata, a mistake for Stromateis ("Patchwork," i.e., Miscellanies), attributed to Clement of Alexandria (c. 150 – c. 215), is the third of a trilogy of works regarding the Christian life. The oldest extant manuscripts date to the eleventh century. The work is titled Stromateis ("patchwork”) because it deals with such a variety of matters. It goes further than its two predecessors and aims at the perfection of the Christian life by initiation into complete knowledge. It attempts, on the basis of Scripture and tradition, to give such an account of the Christian faith as shall answer all the demands of learned men, and conduct the student into the innermost realities of his belief. The contents of the Stromateis, as its title suggests, are miscellaneous. Its place in the trilogy is disputed – Clement initially intended to write the Didascalus, a work which would complement the practical guidance of the Paedagogus with a more intellectual schooling in theology. The Stromata is less systematic and ordered than Clement's other works, and it has been theorized by André Méhat that it was intended for a limited, esoteric readership. Contents of the books {8}. The first book starts on the topic of Greek philosophy. Consistent with his other writing, Clement affirms that philosophy had a propaedeutic {introductory course into an art or science} role for the Greek, similar to the function of the law for the Jews. He then embarks on a discussion of the origins of Greek culture and technology, arguing that most of the important figures in the Greek world were foreigners, and (erroneously) that Jewish culture was the most significant influence on Greece. In an attempt to demonstrate the primacy of Moses, Clement gives an extended chronology of the world, wherein he dates the birth of Christ to 25 April or May, 4-2 B.C., and the creation of the world to 5592 B.C. The book ends with a discussion on the origin of languages and the possibility of a Jewish influence on Plato. The second book is largely devoted to the respective roles of faith and philosophical argument. Clement contends that while both are important, the fear of God is foremost, because through faith one receives divine wisdom. To Clement, scripture is an innately true primitive philosophy which is complemented by human reason through the Logos. Faith is voluntary, and the decision to believe is a crucial fundamental step in becoming closer to God. It is never irrational, as it is founded on the knowledge of the truth of the Logos, but all knowledge proceeds from faith, as first principles are unprovable outside a systematic structure {Kant}. The third book covers asceticism. He discusses marriage, which is treated similarly in the Paedagogus. Clement rejects the Gnostic opposition to marriage, arguing that only men who are uninterested in women should remain celibate, and that sex is a positive good if performed within marriage for the purposes of procreation. However it has not always been so: the Fall occurred because Adam and Eve succumbed to their desire for each other, and copulated before the allotted time. He argues against the idea that Christians should reject their family for an ascetic life, which stems from Luke 14:25–27, contending that Jesus would not have contradicted the precept to "Honour thy Father and thy Mother" (Exodus 20:12), one of the Ten Commandments. Clement concludes that asceticism will only be rewarded if the motivation is Christian in nature, and thus the asceticism of non-Christians such as the gymnosophists is pointless. (...) Строматы. Содержит апологию философии как «дела Божественного промышления». Также в произведении содержится полемика с гностиками и сторонниками докетизма. Упоминается и отвергается евангелие от Египтян. При этом христиане именуются истинными гностиками, поскольку всякое знание исходит от Бога. Ставится проблема соотношения веры и знания: «веры не может быть без знания» (V:I). В произведении обосновывается христианская свобода через оправдание Бога. Грех объявляется следствием свободы выбора. Счастье христианина полагается в надежде на загробное воздаяние. В трактате превозносится аллегорический метод толкования Писания: «Виноградная лоза — это аллегория Господа» (I:IX). // Полемика с гностиками отражена в «Строматах» Климента Александрийского. (Ереси в христианстве)

* Псевдо-Климент - Климентины [апокриф; Clementine literature, apocrypha] (II-III). «Клименти́ны» (также «Псевдо-Климентины» или «Клементины») — памятник апокрифической литературы раннего христианства; христианский греческий роман II или III в. н. э., написанный, вероятно, в Сирии и известный в двух версиях, восходящих к какому-то общему источнику. Когда-то приписывался святому Клименту (Клементу Римскому), жившему в I веке. Сочинение представляет собой сравнительное изложение учения иудействовавших христиан и христиан из язычников: автор заметно склоняется на сторону первых. Одна версия существует на греческом языке и носит название: «Беседы (homiliae) Климента Римского» (эту редакцию обычно называют «Гомилии»), вторая — в латинском переводе Руфина (Recognitiones, «Воспоминания» или «Узнавания»). Некоторые их части совпадают дословно, в других обнаруживаются различия в деталях сюжета. Кроме того известны: а) сокращение (epitome) бесед и б) отрывочные фрагменты из «бесед» и «воспоминаний». Авторы ЕЭБЕ характеризуют «Клементины», как ряд родственных по содержанию сочинений одной иудейско-христианской секты второго столетия, из которых сохранились только гомилии, Recognitiones и эпитомы. Гомилии, впервые опубликованные в 1853 году, представляют гностическую систему, в основании которой лежит Откровение: только через Откровение может быть приобретено знание, а не путем философии (Гомилии, I, 19, II, 5). Это положение иллюстрируется историей Климента, который тщетно пытался посредством философии дойти до познания истины. Clementine literature. Clementine literature (also called Clementina, Pseudo-Clementine Writings, Kerygmata Petrou, Clementine Romance) is the name given to the religious romance which purports to contain a record made by one Clement (whom the narrative identifies as both Pope Clement I, and Domitian's cousin Titus Flavius Clemens) of discourses involving the Apostle Peter, together with an account of the circumstances under which Clement came to be Peter's travelling companion, and of other details of Clement's family history. The author is sometimes called Pseudo-Clement (as distinct from Pope Clement I).

* Acts of Andrew (II-III). The Acts of Andrew (Acta Andreae), is the earliest testimony of the acts and miracles of the Apostle Andrew. The surviving version is alluded to in a 3rd-century work, the Coptic Manichaean Psalter, providing a terminus ante quem, according to its editors, M.R. James (1924) and Jean-Marc Prieur in The Anchor Bible Dictionary (vol. 1, p. 246), but it shows several signs of a mid-2nd-century origin. Prieur stated that "The distinctive christology of the text", its silence concerning Jesus as a genuinely historical figure, and its lack of mention of church organisation, liturgy, and ecclesiastical rites, lead one to "militate for an early dating". By the 4th century, the Acta Andreae were relegated to the New Testament apocrypha. Prieur also stated that its "serene tone" and innocence of any polemic or disputes concerning its ideas or awareness of heterodoxy, particularly in the area of christology, show that "it derived from a period when the christology of the Great Church had not yet taken firm shape". (...) Traditionally the text is said to have been based on the Acts of John and the Acts of Peter, and even to have had the same author, the "Leucius Charinus" who is credited with all the 2nd-century romances. Like these works, the Acts of Andrew describes the supposed travels of the title character, the miracles he performed during them, and finally a description of his martyrdom. (...) Like those in the two books of Acts on which it appears based, the miracles are extremely supernatural, and highly extravagant. For example, aside from the usual miracles of raising the dead, healing the blind, and so forth, he survives being placed amongst fierce animals, calms storms, and defeats armies simply by crossing himself. There is also a great deal of moralising - Andrew causes an embryo which was illegitimate to die, and also rescues a boy from his incestuous mother, an act resulting in her laying false charges against them, requiring God to send an earthquake to free Andrew and the boy. So much does the text venture into the realm of extreme supernatural events, that, while being crucified, Andrew is still able to give sermons for three days.[citation needed] Eusebius of Caesarea knew the work, which he dismissed as the production of a heretic and absurd. Gregory of Tours was delighted to find a copy and wrote a drastically reduced rescension of it about 593, leaving out the parts for "which, because of its excessive verbosity, was called by some apocryphal", for which he felt it had been condemned. His free version expunges the detail that the apostle's ascetic preaching induced the proconsul's wife to leave her husband—socially and morally unacceptable to a Merovingian audience—brings the narrative into conformity with catholic orthodoxy of his time, then adds new material. The Acts of Andrew was often classed as a gnostic work before the library of Nag Hammadi clarified modern understanding of Gnosticism. In his book, Christianizing Homer: The Odyssey , Plato, and the Acts of Andrew, Dennis MacDonald posits the theory that the non-canonical Acts of Andrew was a Christian retelling of Homer's Odyssey.

* Acts of Thomas (III). The early 3rd-century text called Acts of Thomas is one of the New Testament apocrypha. References to the work by Epiphanius of Salamis show that it was in circulation in the 4th century. The complete versions that survive are Syriac and Greek. There are many surviving fragments of the text. Scholars detect from the Greek that its original was written in Syriac, which places the Acts of Thomas in Edessa. The surviving Syriac manuscripts, however, have been edited to purge them of the most unorthodox overtly Encratite passages, so that the Greek versions reflect the earlier tradition. Fragments of four other cycles of romances around the figure of the apostle Thomas survive, but this is the only complete one. It should not be confused with the early "sayings" Gospel of Thomas. "Like other apocryphal acts combining popular legend and religious propaganda, the work attempts to entertain and instruct. In addition to narratives of Thomas' adventures, its poetic and liturgical elements provide important evidence for early Syrian Christian traditions," according to the Anchor Bible Dictionary. Acts of Thomas is a series of episodic Acts (Latin passio) that occurred during the evangelistic mission of Judas Thomas ("Judas the Twin") to India. It ends with his martyrdom: he dies pierced with spears, having earned the ire of the monarch Misdaeus because of his conversion of Misdaeus' wives and a relative, Charisius. He was imprisoned while converting Indian followers won through the performing of miracles. Embedded in the Acts of Thomas at different places according to differing manuscript traditions is a Syriac hymn, The Hymn of the Pearl, (or Hymn of the Soul), a poem that gained a great deal of popularity in mainstream Christian circles. The Hymn is older than the Acts into which it has been inserted, and is worth appreciating on its own. The text is interrupted with the poetry of another hymn, the one that begins "Come, thou holy name of the Christ that is above every name" (2.27), a theme that was taken up in Catholic Christianity in the 13th century as the Holy Name.[citation needed] Mainstream Christian tradition rejects the Acts of Thomas as pseudepigraphical and apocryphal,[citation needed] and for its part, the Roman Catholic Church declared Acts as heretical at the Council of Trent.[citation needed] See also Leucius Charinus.[why?] Thomas is often referred to by his name Judas (his full name is Thomas Judas Didymus), since both Thomas and Didymus just mean twin, and several scholars believe that twin is just a description, and not intended as a name.[citation needed] The manuscripts end "The acts of Judas Thomas the apostle are completed, which he did in India, fulfilling the commandment of him that sent him. Unto whom be glory, world without end. Amen.".

* Ипполит - Слово и Сказание святого Ипполита об антихристе [Слово о скончании мира] (III). В православной традиции этот текст читается в неделю мясопустную (предшествует Великому посту), в старообрядческой традиции кроме того считается пророчеством о предстоящем конце света. Слово о скончании мира, антихристе и втором пришествии Иисуса Христа. Автор: Ипполит Римский (епископ) // Слово и Сказание святого Ипполита об антихристе — переводные эсхатологические сочинения, известные в древнерусской книжности. Четыре статьи Ипполита Римского, христианского писателя III в., входят в состав Изборника 1073 г.: «Иполутово от того еже о песньх песньм» (л. 155), «Иполутово, чьто есть мудрость създавъшия себе дом» (л. 155 об.), «Иполутово от того еже о Данили» (л. 163), «Иполутово о 12 апостолу, къде кыижьдо из проповеде или къде умреша» (л. 261). Толкования Ипполита на книгу пророка Даниила встречаются в отдельных списках, входят в состав Летописца Еллинского и Римского 2-й редакции, Русского хронографа редакции 1512 г. и других хронографических компиляций. Фрагмент из толкований (толкование на 10 главу книги Даниила) вошел в состав статьи 1111 г. 3-й редакции Повести временных лет. Особую известность получили эсхатологические сочинения Ипполита. В «Сказании о Христе и антихристе» (нач.: «Помыслившу ти по истовому научитися, предложения от тебе нам главы...») в форме ответа некоему Феофилу рассказывается о приходе антихриста и последних днях мира. Источниками «Сказания» явились книги пророков Даниила, Исайи и Иеремии, Апокалипсис, книги Бытия и Второзакония. Тому же Ипполиту приписывается «Слово о скончании мира и о антихристе» (нач.: «Понеже убо блажении пророци очи нам быша...»), основанное на «Сказании», но дополненное новыми выборками из библейских пророческих книг. С названными памятниками связано также сочинение, озаглавленное в рукописях: «Дамаскина инока иподиакона и студита слово общим сказанием о скончании мира и о антихристе...» (нач.: «Обычаи имуть царие благословении христиане, егда хотеть пойти на брань...»). Институт русской литературы (Пушкинского Дома) РАН - Слово и Сказание святого Ипполита...

* Огласительное слово [жанр]. Огласи́тельное сло́во — жанр христианской святоотеческой литературы, представляющий собой краткое изложение основных догматов Православия и предназначенный для наставления в вере желающих принять крещение (т. н. оглашенных called ??). К наиболее известным сочинениям данного рода относится «Огласительное слово Иоанна Златоуста», читаемое в Православной церкви на пасхальной заутрене. Кроме этого огласительного слова, Иоанном Златоустом был написан целый ряд сочинений такого рода. Традиция написания огласительных слов на Пасху связана с тем, что в древней церкви было принято совершать крещение в Великую субботу накануне праздника Воскресения Христова. Кроме Иоанна Златоуста, известны: «Большое огласительное слово» Григория Нисского; 18 огласительных слов Кирилла Иерусалимского, истолковывающих смысл Символа веры; Огласительное слово преподобного Ефрема Сирина «Об оскудении добрых дел и о долготерпении Божием».

* Иоанн Златоуст - Маргарит (IV). «Маргари́т» — византийский и древнерусский сборники слов Иоанна Златоуста {ок 347-407}. Не имели строго определённого содержания: разные списки включают различные беседы Иоанна Златоуста. Состав. В наиболее обширных греческих списках число слов достигает 70 и 80, в славянских списках их обычно помещается около 20. В древнерусских рукописях Маргарита, сохранивших греческое название (греч. Μαργαρίτα — жемчужины), чаще встречаются: шесть слов «О непостижимом», против аномеев; шесть слов на иудеев; шесть слов «О серафимах»; пять слов «О богатом и Лазаре»; три слова «О Давиде и Сауле»; три слова «О Иове». Перевод этих сочинений был сделан в Болгарии в XIV веке, и старейшие русские рукописи восходят к южнославянским. Текстология. Маргарит пользовался большим распространением на Руси. Он был издан в Остроге {Острожская типография } в 1595—1596 годах, в Москве — в 1641 и 1698 годах. Имеются также указание, что в Маргарит был напечатан Вильне не позже 1588 года. «Новый Маргарит». Значительным опытом самостоятельного русского сборника из творений Иоанна Златоуста является труд князя Андрея Курбского {Курбский, Андрей Михайлович, 1528-1583; приближённый Ивана Грозного} «Новый Маргарит» — западно-русский перевод избранных слов Иоанна Златоуста, с различными дополнительными статьями. Труд Курбского сохранился в двух списках. Андрей Михайлович написал оригинальное предисловие, в котором описывает причины создания своего труда, в частности то, что труды очень немногих греческих отцов доступны в славянских переводах. «Предисловие к Новому Маргариту» было издано в первый раз Н. Д. Иванишевым в сборнике актов «Жизнь кн. Курбского в Литве и на Волыни» (Киев, 1849), перепечатано Н. Г. Устряловым в «Сказаниях князя Курбского» (3-е изд., 1868). Значительная часть «Нового Маргарита» посвящена переводу жития Златоуста, составленного Эразмом Роттердамским, «сказу» самого князя Курбского и переводу дополнительных к житию Златоуста сведений из хроники Никифора Каллиста, а остальные главы этого сборника в том виде, как они сохранились, представляют перевод различных слов и бесед Златоуста.

* Иоанн Златоуст - О терпении, кончине этого века и втором пришествии (IV). О терпении, кончине этого века и втором пришествии, непрерывном царствовании праведных и нескончаемом наказании грешников; основание исповедания, увещание к занятию божественным Писанием, и каковы хитрости врага, и в чем полезно безмолвие. Иоанн Златоуст, свт. О терпении, кончине века и втором пришествии. Spuria // Азбука веры - святитель Иоанн Златоуст - О втором пришествии Господа нашего Иисуса Христа, и на слова // text: О терпении, кончине этого века и втором пришествии, непрерывном царствовании праведных и нескончаемом наказании грешников; основание исповедания, увещание к занятию божественным Писанием, и каковы хитрости врага, и в чем полезно безмолвие

* Иоанн Златоуст - Хождение апостола Павла по мукам [Слово и видение апостола Павла] (IV ??). Хождение апостола Павла по мукам («Слово и видение апостола Павла») — апокриф, восходящий к греческому оригиналу, изданному Тишендорфом в его «Apocalypses apocryphae». Основанием для создания его послужило место во Втором послании к Коринфянам, где говорится (2Кор. 12:2–4) о том, что апостол Павел восхищен был в рай до третьего неба. Хождение начинается с повеления Господа апостолу Павлу призвать людей к покаянию. Вся природа жалуется на прегрешения человеческого рода: и солнце, и нощные светила (луна и звёзды), и особенно земля повествуют о беззакониях людей. В сильных выражениях негодует земля: она осуждена более всей твари и не может более терпеть блуда, воровства, разбойства, обмана и всех зол человеческих. Ангелы добрых людей являются с радостью к Богу, ангелы злых людей — доносят Господу о грехах с плачем и рыданием. После этого вступления идёт самое Хождение. Ангел показывает апостолу места праведников и муки грешников. Павел видел ничтожество земли и познал суетность «величества человеческого». Он видел, как покидают тело души грешника и праведника и как являются пред судом Божиим. Рай в «Хождении» изображён как роскошнейший сад с рекой, текущей млеком и мёдом; в нём живут и наслаждаются праведные люди. Далее следует описание мучений. На первую часть «Хождения» оказал влияние ветхозаветный апокриф «Книги Еноха», где также, между прочим, есть параллель между природой и человеком. Далее влияло церковное учение о мытарствах, доведённое в «Хождении» до крайностей. Есть общее между «Хождением» и хождением Богородицы по мукам; в обоих есть обращение к милосердию Божию. В Хождении Павла Христос даёт грешникам льготу. Духовный стих «Плач земли» основан на «Хождении». На «Хождение» ссылался святой Епифаний Кипрский[1]. // Хождение апостола Павла по мукам — или, точнее, «Слово и видение ап. Павла» — апокриф, восходящий к греческому оригиналу, изданному Тишендорфом в его «Apocalypses apocryphae». Основанием для создания его послужило место в послании к Коринфянам, где говорится (гл. XII, ст. 2—4) о том, что ап. Павел восхищен был в рай до третьего неба. Х. начинается с поведения Господа апост. Павлу призвать людей к покаянию. Вся природа жалуется на прегрешения человеческого рода: и солнце, и нощные светила (луна и звезды), и особенно земля повествуют о беззакониях людей. В сильных выражениях негодует земля: она осуждена более всей твари и не может более терпеть блуда, воровства, разбойства, обмана и всех зол человеческих. Ангелы добрых людей являются с радостью к Богу, ангелы злых людей — доносят Господу о грехах с плачем и рыданием. После этого вступления идет самое Х. Ангел показывает апостолу места праведников и муки грешников. Павел видел ничтожество земли и познал суетность «величества человеческого». Он видел, как покидают тело души грешника и праведника и как являются пред судом Божиим. Рай в Х. изображен как роскошнейший сад с рекой, текущей млеком и медом; в нем живут и наслаждаются праведные люди. Далее следует описание мучений. На первую часть Х. оказал влияние ветхозаветный апокриф «Книги Еноха», где также, между прочим, есть параллель между природой и человеком. Далее влияло церковное учение о мытарствах, доведенное в Х. до крайностей. Есть общее между Х. и хождением Богородицы по мукам; в обоих есть обращение к милосердию Божию. В Х. Павла Христос дает грешникам льготу. Духовный стих «Плач земли» основан на Х. — Тексты Х. у Тихонравова и др. Ср. В. Сахаров, «Эсхатолог. сказания в древнерус. письменности»; Л. Шепелевич, «Очерки из истории средневековой литературы. Хождение по мукам. Этюд о Данте. Видение ап. Павла» (СПб., 1892). ЭСБЕ/Хождение апостола Павла по мукам // Необходимо подчеркнуть, что в народном сознании солнце было неразрывно связано с правдой, выступая зачастую в роли ее блюстителя. Последнее представление нашло свое отражение как в русских поговорках типа «Правда краше солнца» или «От всех уйдешь кривыми путями-дорогами, только не от очей солнечных», так и в старинном чешском обычае, когда от присягавшего в особо важных случаях требовали, чтобы он стал лицом на восток, повернувшись к утреннему солнцу. Этот источник света не только следит за соблюдением людьми правды, но и способен наказать ее нарушителей. Отголоски этого представления нам встречаются в древнерусском апокрифе «Слово от видения Павла апостола». Видя сверху человеческие грехи, «Солнце многажды бо моляшеся Богу глаголя: Господи, все содержал, и доколѣ неправдѣ человѣчь терпиши и беззаконiи многих! Вели, Господи, да ихъ пожгу, да не творятъ зла». Исходя из этого древнего, языческого в основе своей представления, 197-й псалом духоборов однозначно предписывал участникам этой секты следующее: «Солнце светит на всех правдою, такожде подобает и человеку быть не лживому, справедливому…» Как видим, «Животная книга» духоборов не только подчеркивает параллелизм человека и солнца, но и изображает последнее как источник правды на Земле. Дневное светило выступает хранителем правды не только в памятниках письменности или учении отдельной секты, но и в таком жанре русского фольклора, как загадка. МЛ. Серяков - ДУХОВНАЯ ПРАРОДИНА СЛАВЯН

* “Слово” святого Кирилла Иерусалимского [Огласительныя слова] (IV). Из творений св. отца, писанных на греческом языке, сохранились до нашего времени следующия: «Огласительныя слова», числом 18 и «Слова тайноводственныя», числом 5. Они произнесены были св. Кириллом {315-386} в 347 или 348 году: «огласительныя» назначались для научения в вере готовящихся ко крещению и говорены в течение четыредесятницы, а «тайноводственныя» имели целию укрепление в вере новокрещенных и говорены были в течение Пасхи, после того, как оглашенные удостоились крещения. профессор Алексей Петрович Лебедев - Краткие сведения о св. Кирилле архиепископе Иерусалимском <> {??} святитель Кирилл Иерусалимский - Слово на Сретение Господа нашего и Спасителя (Сретение Candlemas) // Кроме Иоанна Златоуста, известны: (...) 18 огласительных слов Кирилла Иерусалимского, истолковывающих смысл Символа веры. (Огласительное слово)

* Иоанн Златоуст - Огласительное слово [Jonh Chrysostom - Paschal Homily] (IV/V ??). Слово огласительное во святый и светоносный день преславного и спасительного Христа Бога нашего Воскресения — огласительное слово святителя Иоанна Златоуста. В Православной церкви читается на пасхальной заутрене после того как верующие целуют друг друга, делясь своей радостью в честь празднования Воскресения Иисуса Христа. В богослужебном уставе указание о чтении «Огласительного слова» известно с IX-X веков. В XI веке оно уже известно из текста Студийского устава. В русских богослужебных уставах оно известно с XVI века. Торжественное Огласительное слово выражает всеобъемлющий и всепрощающий характер праздника Пасхи: "Постившиися и не постившиися, возвеселитеся днесь. Трапеза исполнена, насладитеся вси. Телец упитанный {well-fed}, никтоже да изыдет алчай {алчба – голод} {Kapiton}; вси насладитеся пира веры; вси восприимите богатство благости. Никтоже да рыдает убожества: явися бо общее Царство. Никтоже да плачет прегрешений, прощение бо от гроба возсия. Никтоже да убоится смерти, свободи бо нас Спасова смерть." Завершается Слово известной фразой, рассказывающей о сошествии Иисуса Христа в ад и его победе над смертью: «Смерть, где твое жало? Ад, где твоя победа? Воскрес Христос — и ты повержен». Paschal Homily. The Paschal homily or sermon (also known in Greek as Hieratikon or as the Catechetical Homily) of St. John Chrysostom (died 407) is read aloud at Paschal matins, the service that begins Easter, in Eastern Orthodox and Byzantine Catholic churches. According to the tradition of the Church, no one sits during the reading of the Paschal homily.[citation needed] Portions of it are often done with the interactive participation of the congregation. "(...) Ye sober and ye slothful, honor the day. Ye that have kept the fast and ye that have not, be glad today. The table is full-laden, delight ye all. The calf is fatted; let none go forth hungry. Let all enjoy the feast of faith, receive all ye the riches of goodness. Let no one bewail his poverty, for the universal kingdom hath been revealed. (...)"

* Добротолюбие [Филокалия; Philokalia, Orthodox mysticism, Hesychasm] (IV-XV). «Добротолю́бие» (греч. «Филокали́я», церк.-слав. Добротолю́бїе) — сборник духовных произведений православных авторов IV—XV веков. Большая часть текстов принадлежит к традиции исихазма. Сборник составлен митрополитом Коринфским Макарием и Никодимом Святогорцем и был впервые опубликован на греческом языке в 1782 году в Венеции у Антония Вортоли. Philokalia. The Philokalia (Ancient Greek: "love of the beautiful, the good") is "a collection of texts written between the 4th and 15th centuries by spiritual masters" of the Eastern Orthodox Church mystical hesychast tradition. They were originally written for the guidance and instruction of monks in "the practice of the contemplative life". The collection was compiled in the 18th century by Nicodemus the Hagiorite and Macarius of Corinth based on the codices 472 (12th century), 605 (13th century), 476 (14th century), 628 (14th century) and 629 (15th century) from the library of monastery of Vatopedi, Mount Athos. Although these works were individually known in the monastic culture of Greek Orthodox Christianity before their inclusion in the Philokalia, their presence in this collection resulted in a much wider readership due to its translation into several languages. The earliest translations included a Church Slavonic language translation of selected texts by Paisius Velichkovsky (Dobrotolublye, Добротолю́бїе) in 1793, a Russian translation by Ignatius Bryanchaninov in 1857, and a five-volume translation into Russian (Dobrotolyubie) by Theophan the Recluse in 1877. There were subsequent Romanian, Italian, French, German, Spanish, Finnish and Arabic translations. The book is a "principal spiritual text" for all the Eastern Orthodox churches. The publishers of the current English translation state that "the Philokalia has exercised an influence far greater than that of any book other than the Bible in the recent history of the Orthodox Church." Philokalia (sometimes Philocalia) is also the name given to an anthology of the writings of Origen compiled by Basil of Caesarea and Gregory of Nazianzus. Other works on monastic spirituality have also used the same title over the years.

* Hexameron [Шестоднев] (IV-XVII). The term Hexameron (Greek: Hē Hexaēmeros Dēmiourgia) refers either to the genre of theological treatise that describes God's work on the six days of creation or to the six days of creation themselves. Most often these theological works take the form of commentaries on Genesis. As a genre, hexameral literature was popular in the early church and medieval periods. The word derives its name from the Greek roots hexa-, meaning "six", and hemer-, meaning "day". The order of creation in Genesis (1,1 to 2,3) is: 1) Light - first day. 2) A vault between the waters, to separate water from water called the heavens - second day. 3) The water ... gathered ... so that dry land may appear ... and ... growing things, ... plants that bear seed, and trees bearing fruit each with its own kind of seed - third day. 4) Lights in the vault of the heavens - fourth day: sun, moon, and stars. 5) "Let the water teem with living creatures, and let birds fly above the earth" - fifth day. 6) "Let the earth bring forth living creatures ... and ... let us make human beings in our image" - sixth day. 7) On the seventh day, having finished all his work, God blessed the day - the Sabbath. Based on this framework, Christian and Jewish authors have written treatises that cover a wide variety of topics, including cosmology, science, theology, theological anthropology, and God's nature. Saint Basil wrote an early and influential series of homilies around 370 AD which figure as the earliest extant Hexameron. Basil originally performed the work as a series of sermons, and later collected them into a written work which was influential among early church leaders. Among the Latin Fathers, Ambrose and Augustine of Hippo wrote some of the earliest extant hexameral literature. Ambrose's Hexameron is heavily influenced by Basil's work of the same name. In contrast, Augustine wrote several works that serve as commentaries on the Genesis narrative, including the final section of The Confessions and The Literal Meaning of Genesis (published in 416). One of the more influential elements of Augustine's writings is his argument that God created the world all at once. At the same time, this instantaneous creation included a progression of events. Thus, creation happened over six days and in one single event. Following these figures, medieval writers such as Thomas Aquinas, Bonaventure, and Robert Grosseteste wrote hexameral literature. Шестоднев. Шестодне́в, Гексамерон (от греч. «шесть дней»), Беседы на Шестоднев — распространённые в византийской и славянской и других христианских письменных традициях письменности экзегетические произведения религиозно-философского и богословского характера, представляющие собой толкование первых глав книги Бытия, направленные против физических теорий «эллинских мудрецов» и объяснявшие основы мироздания с точки зрения христианского учения. Состоят, как правило, из шести отдельных трактатов, по числу шести дней творения мира. Шестодневы созданы известными церковными писателями на рубеже поздней Античности и раннего Средневековья. Представляют собой соединение выработанного классической наукой знания о мире и христианской теории мироздания. В славянской книжности известно несколько переводных Шестодневов. (...) Значение. Шестодневы оказали большое влияние на славянскую письменность. Древнейшие из них тесно связаны с первой частью «Толковой палеи», {Палея толковая} составитель которой заимствует из Шестодневов сведения о физических явлениях и силах человеческой природы: например, «о тверди небесной», «о земле», «о водах воздушных», «о возмущении моря», «о захождении солнечном и о ночи», «чего ради бывает ночь», «о кругах земли и временах года», «о тепле и стуже», «о лунном умалении», «о разных чудовищных рыбах и птицах» и др. Таким образом, Шестодневы давали готовый материал для богословско-символических толкований Палеи {supersessionism ??} и «полемики с иудеем». Из Шестодневов заимствовали свои сравнения из явлений видимой природы и более поздние южнославянские и русские проповедники, вплоть до позднейшего периода развития русского церковного красноречия.

* Аврелий Августин - О граде Божьем [Augustine of Hippo - The City of God] (early V). On the city of God against the pagans (Latin: Dē cīvitāte Deī contrā pāgānōs), often called The City of God, is a book of Christian philosophy written in Latin by Augustine of Hippo in the early 5th century AD. The book was in response to allegations that Christianity brought about the decline of Rome and is considered one of Augustine's most important works, standing alongside The Confessions, The Enchiridion, On Christian Doctrine, and On the Trinity. As a work of one of the most influential Church Fathers, The City of God is a cornerstone of Western thought, expounding on many profound questions of theology, such as the suffering of the righteous, the existence of evil, the conflict between free will and divine omniscience, and the doctrine of original sin. The sack of Rome by the Visigoths in 410 left Romans in a deep state of shock, and many Romans saw it as punishment for abandoning traditional Roman religion for Christianity. In response to these accusations, and in order to console Christians, Augustine wrote The City of God as an argument for the truth of Christianity over competing religions and philosophies. He argues that Christianity was not responsible for the Sack of Rome, but instead responsible for its success. Even if the earthly rule of the Empire was imperiled, it was the City of God that would ultimately triumph. Augustine's focus was Heaven, a theme of many Christian works of Late Antiquity. Despite Christianity's designation as the official religion of the Empire, Augustine declared its message to be spiritual rather than political. Christianity, he argued, should be concerned with the mystical, heavenly city, the New Jerusalem, rather than with earthly politics. The book presents human history as a conflict between what Augustine calls the Earthly City (often colloquially referred to as the City of Man, but never by Augustine) and the City of God, a conflict that is destined to end in victory for the latter. The City of God is marked by people who forego earthly pleasure to dedicate themselves to the eternal truths of God, now revealed fully in the Christian faith. The Earthly City, on the other hand, consists of people who have immersed themselves in the cares and pleasures of the present, passing world. Augustine’s thesis depicts the history of the world as universal warfare between God and the Devil {Manichaean ??}. This metaphysical war is not limited by time but only by geography on Earth. In this war, God moves (by divine intervention, Providence) those governments, political/ideological movements and military forces aligned (or aligned the most) with the Catholic Church (the City of God) in order to oppose by all means—including military—those governments, political/ideological movements and military forces aligned (or aligned the most) with the Devil (the City of the World). {So a kind of Symfonia ??}.

* Хождение Зосимы к рахманам [Apocalypse of Zosimus] (V). «Хождение Зосимы к рахманам» — византийский апокриф, датируемый приблизительно V в. Прототипом главного героя мог являться Зосима Киликиец, о котором упоминается в «Луге духовном» Мосха, или Зосима из «Жития Марии Египетской». На Руси «Хождение Зосимы» было известно уже в XIV в. Наиболее ранний список апокрифа, к сожалению не сохранившийся полностью, вошел в состав Паисьевского сборника. [ХОЖДЕНИЕ ЗОСИМЫ К РАХМАНАМ] || Часть II Библиография по Ветхозаветным псевдоэпиграфам в славянской традиции

* Поучение Агапита (V/VI). «Поуче́ние» («Э́ктезис» или «Э́кфезис») Ага́пита (др.-греч. «изложение глав убеждающих») — одно из византийских «Зерцал» (наставлений правителю), переводы которого получили широкое распространение в Западной Европе, Древней Руси и у южных славян. Адресованное императору Юстиниану I сочинение включает основные представления об идеальном христианском императоре, изложенное чеканными embossed формулировками изысканным языком. Оно было наиболее популярным в Средние века учебником по искусству государственного управления. «Княжеские зерцала» в византийской литературе. Традиционным жанром теоретической политической литературы в Византии был назидательный трактат, обращённый к императору. Современные исследователи обозначают такие произведения как «княжеские зерцала», термин, который не использовался в Византии и появился в Западной Европе в XII веке. Византийские зерцала, развивавшиеся независимо от западноевропейских, восходят к эллинистической традиции назидательной литературы, ведущей своё начало от речи Исократа «Никокл». Византийские авторы зерцал видели своей целью обучение императора или юного принца на основе принципов хорошего и справедливого царствования. Составление таких руководств было освящённой временем традицией, а их популярность выходила далеко за пределы собственно двора, являясь источником моральной философии. Согласно классификации Херберта Хунгера, византийские зерцала могут быть разделены на две категории. К первой категории он относит 1) литературно обработанные речи, такие как «О царстве» Синезия. Второй тип, отличающийся от первого как структурно, так и стилистически, представляет собой 2) набор коротких, написанных акростихом {acrostic - a poem in which the first letter of each line spells out a word, message or the alphabet}, глав. Пронизанные христианским духом, они являлись чисто средневековым явлением. Самым ранним и наиболее влиятельным произведением подобного рода было «Поучение» Агапита, адресованное императору Юстиниану I. Создание. Вскоре после вступления на престол императора Юстиниана I диакон столичного храма Святой Софии Агапит, о котором не сохранилось никакой информации, кроме содержащейся в акростихе «Поучения», составил сборник наставлений об императорской власти и управлении подданными. Сочинение, известное в византиноведческой литературе под различными названиями, такими как «Царский (Императорский) свиток)» или «Изложение наставительных глав», включало основные элементы христианских представлений об идеальном императоре, которые восходят к позднеантичным концепциям императорской власти. Среди источников Агапита выделены тексты Платона, Исократа, Василия Великого и Григория Нисского, Григория Богослова, а также целого ряда неопифагорейцев {central to neopythagorean thought was the concept of a soul and its inherent desire for a unio mystica with the divine. Neopythagoreanism was an attempt to re-introduce a mystical religious element into Hellenistic philosophy (dominated by the Stoics) in place of what had come to be regarded as an arid formalism. The founders of the school sought to invest their doctrines with the halo of tradition by ascribing them to Pythagoras and Plato. They went back to the later period of Plato's thought, the period when Plato endeavoured to combine his doctrine of Ideas with Pythagorean number theory, and identified the Good with the Monad (which would give rise to the Neoplatonic concept of the One), the source of the duality of the Infinite and the Measured with the resultant scale of realities from the One down to the objects of the material world. They emphasized the fundamental distinction between the soul and the body. God must be worshipped spiritually by prayer and the will to be good, not in outward action. The soul must be freed from its material surrounding, the "muddy vesture of decay," by an ascetic habit of life. Bodily pleasures and all sensuous impulses must be abandoned as detrimental to the spiritual purity of the soul. God is the principle of good, Matter the groundwork of Evil. In this system can be distinguished not only the asceticism of Pythagoras and the later mysticism of Plato, but also the influence of the Orphic mysteries and of Oriental philosophy. The Ideas of Plato are no longer self-subsistent entities but are the elements which constitute the content of spiritual activity. The non-material universe is regarded as the sphere of mind or spirit. Numenius of Apamea (c. 160) combined Platonism with Neopythagoreanism and other eastern philosophies, in a move which would prefigure the development of Neoplatonism.}. Небольшой текст, состоящий из 72 коротких глав отличается тщательностью литературной отделки refinement отобранного материала, приданием строгого изящества стилю, в нём автор успешно осуществил поиск наиболее изысканного сочетания речевых созвучий и параллельных конструкций. Влияние на политическую мысль. У славянских народов. Болгария и Древнерусское государство. Древнейший славянский перевод «Поучения» был изготовлен в Болгарии в начале X века. На Русь, вероятно, «Поучение» попало в виде обширных извлечений, включенных в Изборник Святослава 1076 года. Источником данных извлечений, через подробно проанализированную исследователями цепь заимствований, была рукопись, созданная в Болгарии при царе Симеоне I или, что менее вероятно, его сыне Петре. Более поздних изданий «Поучений» в Древнерусском государстве не известно, хотя небольшие фрагменты из них есть в сборнике «Пчела» и через него в Лаврентьевской летописи, где под 1175 годом появляется знаменитое изречение «Естьством бо земным подобен есть всякому человеку царь, властью же сана, яко Бог» {a human as person, a god as ruler}, отнесённое к князю Андрею Боголюбскому. Не позднее XII века на Руси стал известен перевод «Повести о Варлааме и Иосаафе», в котором императорские идеалы обрели монашескую окраску. Известно, что через неё с «Поучением» познакомился епископ Кирилл Туровский. Московское государство. Первый полный русский перевод «Поучения» появился в конце XIV века. В то время оно приписывалось Иоанну Златоусту, и воспринималось не как политический манифест, а как назидательное душеполезное чтение. Затем перевод вошёл в Великие Четьи Минеи под 29 февраля. Оригинальный текст при этом потерял несколько глав и получил название «Поучение благого цесарства, се же и к боляром и к епископом и ко игуменом, лепо есть и чернцем». В начале XVI века произведение оказалось востребованным в иосифлянских кругах. В «Послании» игумена Волоколамского монастыря Иосифа Волоцкого, используя тезис Агапита о богоизбранности императорской власти, были изложены теоретические основы прочного единства духовной и светской власти. Иосиф приветствовал покровительство великого князя московского, провозгласив божественное происхождение его власти и её неограниченный божественный характер. Автор анонимного рассказа о рождении Ивана IV, включённого позднее в Степенную книгу, использовал слова Агапита применительно к великому князю Василию III. Сам Иван Грозный неоднократно использовал цитаты из труда Агапита в своей политической полемике. Так, словами Агапита он чётко обозначил обязанности государя: «И всегда убо царем подобает обозрительным быти, овогда кротчайшим, овогда же ярым; ко благим убо милость и кротость, к злым же ярость и мучение». В XVI веке получил распространение более полный перевод, получивший название «Изложение совещателных глав царю Иустиниану, сложеных Агапитом, диаконом святейшиа божиа великиа церкви». Заимствования из этой версии можно проследить в одной из редакций жития митрополита Филиппа, а также «Послании» авантюристов И. Таубе и Э. Крузе. Малороссия. Первое печатное издание труда Агапита на славянском языке появилось в 1628 году в типографии Киево-Печерской лавры благодаря Петру Могиле. Для своей работы он использовал все известные ему переводы «Поучения», а также появившиеся к тому времени западные печатные издания. В 1660 году его перевод был переиздан в Москве, затем появились и другие переводы. Киевское издание было в библиотеке Петра I. (...) В Западной Европе. Хотя тезис о влиянии Византии на средневековую европейскую политическую мысль не нов, «Поучение» Агапита является одним из немногих примеров, на котором эту мысль можно наглядно проиллюстрировать. Editio princeps было осуществлено Захарией Каллиерги в 1509 году в Венеции. Затем последовало несколько переизданий «зерцала» гуманистами эразмианского направления (Иоганном Фробеном в Базеле в 1518 году и Петром Мозелланом в 1520 году в Лейпциге). С этого времени можно считать, что данный труд становится доступен широкому кругу европейских эллинистов. Игорь Шевченко убедительно показал, что знакомство Эразма с «Поучением» более, чем вероятно, а влияние на его «Воспитание христианского князя», несмотря на совершенно разные идеологические установки, возможно, хотя доказать это текстуальными совпадениями нельзя. В качестве упражнения «Поучение» перевёл на французский король Людовик XIII.

* Ефрем Сирин - Поучения (VI-VII). В том же 1641 г. (1 ноября), сразу после первого издания Пролога, был напечатан не менее популярный на Руси начиная с XV в. сборник постоянного состава Маргарит, который включал поучения, слова и беседы Иоанна Златоуста общеморального, экзегетического и догматико-полемического содержания и на протяжении нескольких веков был достаточно популярен на Руси. Не менее популярными среди читателей были Поучения Ефрема Сирина – одного из великих учителей Церкви IV в., удивительного мастера искренней нравоучительной проповеди. Для характеристики этой книги авторы МПД нашли самые яркие и трогательные слова о том, что эта книга никого не оставит равнодушным, ни властителей, ни самых жестокосердных людей, все «умилятся» и покаются {!!}. В первый раз Поучения Ефрема Сирина были изданы на Московском печатном дворе в феврале 1647 г. Издание было повторено в августе того же года, а затем – в январе 1652 г., когда в книгу также вошли Поучения аввы Дорофея. Ирина Поздеева - Человек. Книга. История. Московская печать XVII века // Книга издана в 1667 г. в Москве. Повторение издания 1647 г.1 Гравюра на дереве исполнена Ф. И. Поповым по рисунку Г. Аврамова. Книга в кожаном переплете XIX в. Текст напечатан в два столбца и украшен заставками {miniatiure} и красными инициалами. Перед листом 4 помещена гравюра с изображением преп. Ефрема Сирина в пышной орнаментальной рамке. Поучения Ефрема Сирина 1667 г.

* Ефрем Сирин - Слово на пришествие Господне (VI-VII в). Слове на пришествие Господне, на скончание мира и на пришествие антихристово. 36. Слово на второе пришествие Господа нашего Иисуса Христа; 37. Слово о всеобщем воскресении, о покаянии и любви, о втором пришествии Господа нашего Иисуса Христа; 38. Слово на пришествие Господне, на скончание мира и на пришествие антихристово СВЯТОЙ ЕФРЕМ СИРИН – ТВРОРЕНИЯ

* Ефрем Сирин - Слово на еретиков (VI-VII). Говорю же это, чтобы предотвратить возражения, будто Господь и Человеком явился также образно {figuratively}, как во многих других Своих действиях. Иное дело – естество, иное – знание; иное – образ, иное – ипостась. Строителем и земледелателем, скудельником {potter ??} и кормчим, победителем и подателем необходимого бывает один и тот же; и не для каждого знания рождается, но, родившись единожды, с помощью упражнения производит требуемое каждым из этих искусств. Человек, родившись, чтобы произвести еще человека, не упражнением достигает этого, но естественно производит совершенного человека. Сын Божий не через упражнение научился, как явиться Человеком, но с помощью естества восприял на Себя Человека, чтобы стать тем, Кем не был, и среди человеков быть Человеком. Говорю это против Маркиона, который подобные бредни внушал ученикам своим. Обращаю речь к Манесу {Mani}, который хуже Маркиона рассуждал о восприятии человечества Сыном Божиим. Слово на еретиков, в котором бисером и другими столь же ясными указаниями доказывается необходимость верования, что святая Богородица для спасения мира зачала и родила Господа и Бога нашего не по естественным законам. 40. Слово на еретиков, в котором бисером и другими столь же ясными указаниями доказывается необходимость верования, что святая Богородица для спасения мира зачала и родила Господа и Бога нашего не по естественным законам СВЯТОЙ ЕФРЕМ СИРИН – ТВРОРЕНИЯ

* Икумений Триккский - Толкование на Апокалипсис (VI/VII-X). Следует главным образом св. Иоанну Златоусту и другим святым отцам.

* Андрей Кесарийский - Толковый апокалипсис (VI-VII). Известность ему принесло толкование на книгу Откровения Иоанна Богослова, включённое в 106 том Patrologia Graeca и пользующиеся популярностью среди православных, особенно у русских старообрядцев. Толкование Андрея Кесарийского (написано между 563 и 614 годами) является одним из первых святоотеческих комментариев Апокалипсиса и оказало огромное влияние на последующих богословов. При его написании Андрей доказывает подлинность данной новозаветной книги ссылками на раннехристианских авторов: Папия Иерапольского, Иринея Лионского, Мефодия Патарского и Ипполита Римского. Хотя Андрей Кесарийский при толковании указывает на то, что Конец света является скорым событием, он в предисловии отмечает: "мы приступаем к изъяснению виденного блаженным Богословом не как постигшие глубину сокрытого в нем духа, ибо не осмеливаемся и не имеем в виду даже изъяснить всего сказанного в буквальном смысле… совершенное же познание сего предоставляем Божественной премудрости, знающей и те времена, в которые исполнится предсказанное, испытание нами коего запрещено Апостолами." Толкование Андрея Кесарийского было переведено с греческого языка на грузинский в X веке, армянский в XI веке, на старославянский язык (скорее всего в Болгарии) вместе с текстом книги Откровения не позднее X века. До середины XV века у славян Апокалипсис в основном существовал только в толковании Андрея Кесарийского, а не в оригинальном тексте. Сочинение Андрея Кесарийского украшалось миниатюрами при создании которых авторы следовали древнерусской традиции лицевых изображений в рукописях. (Андрей Кесарийский) His principal work is a commentary on the Book of Revelation (Patrologia Graeca vol. 106, cols. 215–458 and 1387–94) and is the oldest Greek patristic commentary on that book of the Bible. The very first Greek commentary on Revelation barely predates Andrew's work and is attributed to Oikoumenios. “Oikoumenios” is not a recognized Father of the Church. Therefore, Andrew of Caesarea's work is correctly identified as the earliest Greek patristic commentary on the Apocalypse. Most subsequent Eastern Christian commentators of the Book of Revelation have drawn heavily upon Andrew and his commentary, which was preserved in nearly 100 complete Greek manuscripts, as well as in translation in Armenian, Georgian, and Slavonic manuscripts. Andrew's most important contribution was that he preserved many existing Eastern traditions associated with Revelation, both oral and written. His commentary was so influential that it preserved a specific text type for Revelation, known as the Andreas type. (Andreas of Caesarea) // В книге представлены наиболее ясные, глубокие и авторитетные православные толкования Апокалипсиса архиепископа Андрея Кесарийского, Александра Лопухина, Митрополита Вениамина (Федченкова), архиепископа Аверкия (Таушева), которые будут интересны современному читателю. Толковый Апокалипсис. Откровение святого Иоанна Богослова и самые авторитетные толкования от древности до наших дней. Архиепископ Андрей Кесарийский, Лопухин Александр Павлович // Иоанн Богослов, Андрей Кесарийский - Апокалипсис лицевой толковый (PDF, scan)

* Иоанн Лествичник - Лествица [райская] [Скрижали духовные; Ladder of Divine Ascent] (VI-VII). Ле́ствица (со ст.-слав. «Лестница»), Лествица райская, Скрижали духовные — основное сочинение Иоанна Лествичника. Текст «Лествицы» включён в 88-й том Patrologia Graeca. Сочинение Иоанна Лествичника состоит из 30 глав, представляющих собой «ступени» добродетелей, по которым христианин должен восходить на пути к духовному совершенству. Символика использованного числа «30» объясняется в предисловии к Лествице следующим образом: "Преподобный отец премудро рассудил, устроивши для нас восхождение, равночисленное возрасту Господнему по плоти; ибо в возрасте тридцати лет Господнего совершеннолетия гадательно изобразил лествицу, состоящую из тридцати степеней духовного совершенства, по которой достигши полноты возраста Господня, мы явимся поистине праведными и непреклоняемыми к падению." Особое место в богословии Иоанна занимает т. н. «механизм искушения», который начинается с «прилога» (простой мысли или представления). Затем следует «сосложение» или внимание. Грехом является акт согласия, после которого возникает зависимость. Впрочем, человек способен бросить вызов греховной привычке и встать на путь борьбы. The Ladder of Divine Ascent. The Ladder of Divine Ascent, or Ladder of Paradise (Scala or Climax Paradisi), is an important ascetical treatise for monasticism in Eastern Christianity written by John Climacus in ca. AD 600 at the request of John, Abbot of Raithu, a monastery located on the shores of the Red Sea. The Scala, which obtained an immense popularity and has made its author famous in the Church, is addressed to anchorites and cenobites and treats of the means by which the highest degree of religious perfection may be attained. Divided into thirty parts, or "steps", in memory of the thirty years of the life of Christ, the Divine model of the religious, it presents a picture of all the virtues and contains a great many parables and historical touches, drawn principally from the monastic life, and exhibiting the practical application of the precepts. At the same time, as the work is mostly written in a concise, sententious form, with the aid of aphorisms, and as the reasonings are not sufficiently closely connected, it is at times somewhat obscure. This explains its having been the subject of various commentaries, even in very early times. The most ancient of the manuscripts containing the Scala is found in the Bibliothèque Nationale in Paris and was probably brought from Florence by Catherine de' Medici. In some of these manuscripts, the work bears the title of "Spiritual Tables" (Plakes pneumatikai). // Рукописи. (...) Лествица Иоанна Лествичника, списанная митрополитом Киприаном. // Artwork: Христианство в искусстве - Лествица Иоанна Лествичника

* Псевдо-Мефодий Патарский - Откровение [Apocalypse of Pseudo-Methodius] (конец VII в). "Откровение Мефодия Патарского", Апокалипсис Псевдо-Мефодия. В известном византийском апокалипсисе, так называемом «Откровении Мефодия Патарского», вкратце изложена история мира, разделенная на семь периодов-тысячелетий, начиная от сотворения Адама до конца света. При этом последнему тысячелетию посвящена вся вторая половина текста. Хотя это сочинение приписано раннехристианскому апологету Мефодию Патарскому (ум. 310), оно не принадлежит ему. Не является его автором и Константинопольский патриарх Мефодий Исповедник (ум. 846), как это считалось одно время. По мнению современных исследователей, сочинение это было написано в конце VII в. на сирийском языке, причём автором его был несторианин, ещё до 700 г. Основная идея «Откровения» состоит в том, что нашествие и бесчинства «сынов Измаила» (арабов-мусульман) знаменуют собою наступление «последних времен». Автор предсказывает гибель «сынов Измаила» от руки «последнего» византийского императора («царя Римского»), после чего тот должен явиться в Иерусалим и передать свою власть Богу. В заключение рассказывается о царствовании Антихриста, который представляется евреем, родившимся и воспитанным в Палестине, воссевшим в Иерусалимском храме и требующим всеобщего поклонения. Показательно, что Антихристу отводится в «Откровении» гораздо меньше места, чем арабам-мусульманам, насилия которых описываются обстоятельно и подробно. Когда речь заходит о «сыне погибели», пророчество Псевдо-Мефодия превращается в собрание цитат и парафраз из Священного Писания. Ясно, что в этом случае у автора не было перед глазами живого примера, такого, каким были мусульманские завоеватели. Его Антихрист – это достаточно условная фигура. Несмотря на это{,} рассказ Псевдо-Мефодия об Антихристе оказал сильнейшее влияние на последующую апокалиптическую литературу как Восточной, так и Западной Церкви. Зависимость от Откровения Псевдо-Мефодия (как и от Видения пророка Даниила) обнаруживается в средневековом пророчестве так называемой Тибуртинской Сивиллы {Tiburtine Sibyl: advent in the world's ninth age of a final Emperor vanquishing the foes of Christianity: "Then will arise a king of the Greeks whose name is Constans."; victory over the foes of Christianity, an end of paganism and the conversion of the Jews; come to Jerusalem; give way to the Antichrist; the Antichrist will be slain by the power of God through Michael the Archangel on the Mount of Olives}, в знаменитом {??} трактате об Антихристе, приписываемом аббату Адсону из Монтье-эн-Дера {Adso of Montier-en-Der - De ortu et tempore Antichristi} {??} (Х в.), и др. (+text:) FACETIAE - Откровение Мефодия Патарского // (see also: Псевдо-Мефодий Патарский) // Apocalypse of Pseudo-Methodius. Written in Syriac in the late seventh century, the Apocalypse of Pseudo-Methodius shaped and influenced Christian eschatological thinking in the Middle Ages. Falsely attributed to Methodius of Olympus, a fourth century Church Father, the work attempts to make sense of the Islamic conquest of the Near East. The Apocalypse is noted for incorporating numerous aspects of Christian eschatology such as the invasion of Gog and Magog, the rise of the Antichrist, and the tribulations that precede the end of the world. The Apocalypse, however, adds a new element to Christian eschatology: the rise of a messianic Roman emperor. This element would remain in Christian apocalyptic literature until the end of the medieval period {modern era: colonialism: Europe would turn away from the Near East; would become of interest to the Orthodox again after the Turkish conquest of Constantinople (??)}. The manuscript begins with a history of the world, starting with Adam and Eve in the Garden of Eden, through to the Muslim conquests, and into the end-times. One notable feature about the work is the presence of sexuality with regards to Christian behavior in the end days—specifically discussing swinging, homosexuality, and cross-dressing as indicators of a sinful society. It is only then that the text says the "sons of Ishmael", that is Muslims, will emerge from the desert of Ethribus to inflict God's punishment upon the Christians who "slipped into depravity". The Apocalypse also recounts the events that took place at the hands of Muslims in the previous decades. In invoking figures in other Christian eschatological literature, such as Gog and Magog, Pseudo-Methodius attempts to legitimize his place as a fourth century Church Father. The manuscript also notes the rise of an Emperor-Saviour figure, echoing the fourth century AD prophecy contributed to the legendary Tiburtine Sibyl. This Roman emperor will save the Christian lands from "the sons of Ishmael", place his crown upon the cross "for the sake of the common salvation of all" thereby saving Christendom as a whole. The work is notable for its vivid description and brutality. Descriptions of drinking the blood of cattle, stabbing pregnant women, and feeding babies to animals permeate throughout the author's work. Ballard notes, however, that Pseudo-Methodius deviates from previous eschatological literature, such as Revelation, in that the Apocalypse utilizes Roman emperors as agents of change. For this reason, Griffith notes, the Apocalypse marks the end of the antique era and the dawn of the Middle Ages.[failed verification] Guenther also notes that Pseudo-Methodius was influenced by the books Revelation and Daniel, maintaining the lineage of Christian literature. This is an important feature as it shows the author was most likely a Christian cleric and was familiar with past Christian writings. By introducing new features into Christian literature while keeping core Christian beliefs and teachings intact helped to make the Apocalypse accessible to the laity, as well. Part of the Apocalypse's influence is attributed to its ability to reflect the beliefs of Eastern Roman citizens; they are merely acting out foretold events, and mankind is bound with the fate of the empire and the capital. This, again, helped to endear the piece to a widespread Byzantine audience. // Revelation of Pseudo-Methodius [Apocalypse of Pseudo-Methodius]. Long before Christianity established itself as the majority religion of the Roman Empire, Judaism and Christianity developed an interest in the Last Things. This interest is recorded in writings later recognized as canonical (Daniel, 2 Thessalonians ii, Matthew xxiv, Revelation), and in works that never or only sporadically obtained such recognition: apocryphal or pseudepigraphic writings such as Enoch, Ezra or Baruch. To these eschatological texts there was added in the seventh century another apocalypse that, without displacing the earlier material, rapidly made its influence felt in many areas of the medieval world, especially the Byzantine Empire. This was the Revelation of Pseudo-Methodius. Paul J. Alexander - THE MEDIEVAL LEGEND OF THE LAST ROMAN EMPEROR AND ITS MESSIANIC ORIGIN // Апокалипсис Псевдо-Мефодия Написанный на сирийском языке в конце седьмого века, Апокалипсис Псевдо-Мефодия сформировал и повлиял на христианское эсхатологическое мышление в средние века. Произведение, ошибочно приписываемое Мефодию Олимпийскому , отцу церкви четвертого века, пытается объяснить исламское завоевание Ближнего Востока. Апокалипсис известен включающий многочисленные аспекты христианской эсхатологии , таких как вторжение в Гог и Магог , подъемом антихриста , и невзгоды , которые предшествуют конец света. Апокалипсис , однако, добавляет новый элемент в христианской эсхатологии: подъем мессианской римского императора. Этот элемент останется в христианской апокалиптической литературе до конца средневекового периода . Перевод в греческий, латинский, славянский, арабский и другие языки с начала восьмого века и далее будет облегчать Апокалипсис's влияние. Апокалипсис приписываются Мефодий Олимпа в сирийском тексте, Патар в греческом, оба из которых жили в четвертом веке. Однако, по всей вероятности, текст был написан в седьмом веке неназванным христианским священнослужителем, отсюда и прозвище Псевдо-Мефодий, который, скорее всего, принадлежал к якобитской , халкидонской или мелькитской ветви христианства. Ученые утверждали, что эта работа была написана как современник арабских завоеваний в ответ на трудности, с которыми столкнулись христиане, и широко распространенное отступничество во избежание налогов. Кроме того, автор рассматривает вторжение как наказание от Бога. Таким образом, в тексте используются историография, география и апокалиптические пророчества. Содержание Рукопись начинается с истории мира, начиная с Адама и Евы в Эдемском саду, заканчивая мусульманскими завоеваниями и последними временами. Одной из примечательных особенностей работы является наличие сексуальности в отношении христианского поведения в последние дни, в частности, обсуждение свинга, гомосексуализма и переодевания в одежду противоположного пола как индикаторов греховного общества. Только тогда в тексте говорится, что «сыновья Измаила », то есть мусульмане, выйдут из пустыни Этриба, чтобы наложить Божье наказание на христиан, которые «впали в разврат». Апокалипсис также рассказывает о событиях , которые имели место в руках мусульман в предыдущих десятилетиях. Обращаясь к фигурам из другой христианской эсхатологической литературы, такой как Гог и Магог, Псевдо-Мефодий пытается узаконить свое место Отца Церкви четвертого века. В рукописи также отмечается рост фигуры Императора-Спасителя, что повторяет пророчество четвертого века нашей эры, внесенное в легендарную тибуртинскую сивиллу . Этот римский император спасет христианские земли от «сыновей Измаила», возложит свою корону на крест «ради общего спасения всех», тем самым спасая христианство в целом. Работа отличается ярким описанием и жестокостью. Описания питья крови крупного рогатого скота, нанесения ран беременным женщинам и кормления младенцев животными пронизывают всю работу автора. Баллард, однако, отмечает, что Псевдо-Мефодий отклоняется от предыдущей эсхатологической литературы, такой как Откровение , в том, что Апокалипсис использует римских императоров как агентов перемен. По этой причине, отмечает Гриффит, Апокалипсис знаменует конец античной эпохи и начало средневековья. Гюнтер также отмечает, что Псевдо-Мефодий находился под влиянием книг Откровение и Даниил , поддерживая линию христианской литературы. Это важная особенность, поскольку она показывает, что автор, скорее всего, был христианским священнослужителем и был знаком с христианскими писаниями прошлого. Внесение новых элементов в христианскую литературу при сохранении неприкосновенности основных христианских верований и учений помогло сделать Апокалипсис доступным и для мирян. Часть из Apocalypse's влияние приписывается его способности отражать верования Восточной римских граждан; они просто разыгрывают предсказанные события, и человечество связано с судьбой империи и столицы. Это опять же помогло полюбить произведение широкой византийской аудитории. Исторический контекст. Рим и Сасанидская Персия воевали друг с другом большую часть первой четверти седьмого века. Поскольку обе империи все еще ощущали на себе последствия столь длинной серии сражений, арабская угроза воспользовалась ослабляющими империями. Персы потерпели поражение к западу от Евфрата в Кадисии, что Гриффит назвал «началом окончательной гибели как римского, так и персидского владычества». Этот упадок продолжался в 630-х и 640-х годах, когда арабы завоевали большую часть Ближнего Востока и Средиземноморья . В 635 г. пал Дамаск, за ним последовали Иерусалим и Антиохия в 637 г., Эдесса в 640 г., Александрия в 642 г. и Селевкия / Ктесифон в 645 г. Три из пяти патриархатов римского христианского мира находились под властью арабов-мусульман. В 674 году омейядский халиф Муавия начал наступление на Константинополь с суши и с моря . Через три года он потерпел поражение и обратил свое внимание на оставшуюся часть уцелевшей Римской империи, а именно на Ближний Восток, Грецию и Балканы. Как отмечает Баллард, Константинополь «превратился в небольшой христианский анклав в океане ислама». Новые мусульманские правители развернули кампанию по пресечению любого публичного проявления христианской символики путем строительства зданий в исламском стиле и выпуска монет, провозглашающих исламский триумф. Самым драматичным из таких сооружений был Купол Скалы в Иерусалиме. Надписи на Куполе Скалы взяты из Корана и «провозглашают прибытие могущественной империи, основанной на чистой монотеистической вере». Это, как отмечают Баллард и Гриффит, было реакцией христиан на веру в Троицу и на их предполагаемое поклонение Деве Марии и Святым, что мусульмане считали политеистическим. Чтобы защитить себя, не имея реальной силы или власти, христиане обратились к письму. Трудности, с которыми христиане столкнулись на мусульманской территории, вызвали «литературное пробуждение», и самые ранние из этих текстов были написаны на сирийском, греческом и арабском языках. Сирийские писатели, в частности, отреагировали на свой мир апокалиптическими терминами - падение их христианской империи продолжалось с каждым мусульманским завоеванием, и сирийские писатели рассматривали эти завоевания как наказание от Бога. Самым известным из этих текстов был Апокалипсис, приписываемый Псевдо-Мефодию. Апокалипсис Псевдо-Мефодия // Видение Мефодия Патарского (Откровение Мефодия Патарского). На греческий язык этот апокалипсис был переведен не ранее 678 г. «Видение Мефодия Патарского» — это краткий рассказ об истории мира в стиле устных легенд от Адама до светопреставления {Judgment Day}, распределенный по тысячелетиям на 7 периодов. Во второй половине «Откровения» повествуется о седьмом тысячелетии, о тех событиях, которые будут предшествовать кончине мира и происходить в последний период его существования (царство Антихриста, второе пришествие Христа, Страшный суд). Пророческая часть привлекала к себе наибольшее внимание средневековых читателей. В ней среди прочего имеется предсказание о завоевании Византии и Персии «измаильтянами». Согласно пророчеству, они ворвутся в Константинополь, разрушив ворота Ксилокерка, рядом с Золотыми воротами. Однако затем император ромеев восстанет, разгромит врагов, установит мир и спокойствие на земле. После этого через «ворота Севера» вторгнутся могучие и жестокие племена, но стараниями пророков Еноха и Илии, посланными Господом с небес, чтобы разоблачить обман «сына погибели», северные племена покинут лагерь зла и присоединятся к праведникам. Вслед за тем появится знак, предвещающий приход Сына Человеческого, побивающего «сына погибели» и ввергающего нечестивых в ад. http://www.hrono.ru/biograf/bio_p/psevdomefodi.php // В отличие от современных антиутопий, в которых «последний герой», Безумный Макс или Джон Коннор, открывает перед человечеством новую и потенциально бесконечную перспективу, Псевдо-Мефодий очень пессимистичен: да, христианство восторжествует, но ненадолго {??}. «Видение» пришлось по душе средневековому, особенно западному, читателю, который жил в эпоху сражающихся мелких королевств и тосковал по большой христианской (=Римской) империи. Средневековое богословие стремилось адаптировать идею Рима к текущим политическим реалиям. К примеру, в трактате аббата Монтье-ан-Дер «О времени и происхождении Антихриста» (X век) в роли последнего императора выступает король франков. Впрочем, другие авторы могли приписать провиденциальную роль Византии или Священной Римской империи. Средневековый человек не мелочился. Если он хотел объяснить себе, что власть его короля прекрасна и эффективна, он объявлял его спасителем мира и и.о. мессии. ВОДА ЖИВАЯ - Будущее по-христиански (2035 MEDIA) // Апокалипсис Псевдо-Мефодия. Написанный на сирийском языке в конце седьмого века, Апокалипсис Псевдо-Мефодия сформировал и повлиял на христианское эсхатологическое мышление в средние века. Произведение, ошибочно приписываемое Мефодию Олимпийскому , отцу церкви четвертого века, пытается понять смысл исламского завоевания Ближнего Востока. Апокалипсис известен включающий многочисленные аспекты христианской эсхатологии , таких как вторжение в Гог и Магог , подъемом антихриста , и невзгоды , которые предшествуют конец света. Апокалипсис , однако, добавляет новый элемент в христианской эсхатологии: подъем мессианской римского императора. Этот элемент останется в христианской апокалиптической литературе до конца средневекового периода . Переводы на греческий, латинский, славянский, арабский и другие языки с начала восьмого века и далее способствовали бы влиянию Апокалипсиса. Содержание Рукопись начинается с истории мира, начиная с Адама и Евы в Эдемском саду, заканчивая мусульманскими завоеваниями и последними временами. Одной из примечательных особенностей работы является наличие сексуальности в отношении христианского поведения в последние дни, в частности, обсуждение свинга, гомосексуализма и переодевания в одежду другого пола как индикаторов греховного общества. Только тогда в тексте говорится, что «сыновья Измаила », то есть мусульмане, выйдут из пустыни Этриба, чтобы наложить Божье наказание на христиан, которые «впали в разврат». Апокалипсис также рассказывает о событиях , которые имели место в руках мусульман в предыдущих десятилетиях. Обращаясь к фигурам из другой христианской эсхатологической литературы, такой как Гог и Магог, Псевдо-Мефодий пытается узаконить свое место Отца Церкви четвертого века. В рукописи также отмечается рост фигуры Императора-Спасителя, что отражает пророчество четвертого века нашей эры, внесенное в легендарную тибуртинскую сивиллу . Этот римский император спасет христианские земли от «сыновей Измаила», возложит свою корону на крест «ради общего спасения всех», тем самым спасая христианство в целом. Работа отличается ярким описанием и жестокостью. Описания питья крови крупного рогатого скота, нанесения ножевых ранений беременным женщинам и кормления младенцев животными пронизывают всю работу автора. Баллард, однако, отмечает, что Псевдо-Мефодий отклоняется от предыдущей эсхатологической литературы, такой как Откровение , в том, что Апокалипсис использует римских императоров как агентов изменений. По этой причине, отмечает Гриффит, Апокалипсис знаменует конец античной эпохи и начало средневековья. Гюнтер также отмечает, что Псевдо-Мефодий находился под влиянием книг Откровение и Даниил , поддерживая родословную христианской литературы. Это важная особенность, поскольку она показывает, что автор, скорее всего, был христианским священнослужителем и был знаком с христианскими писаниями прошлого. Внесение новых элементов в христианскую литературу при сохранении неприкосновенности основных христианских верований и учений помогло сделать Апокалипсис доступным и для мирян. Отчасти влияние Апокалипсиса объясняется его способностью отражать верования граждан Восточной Римской империи ; они просто разыгрывают предсказанные события, и человечество связано с судьбой империи и столицы. Это опять же помогло полюбить произведение широкой византийской аудитории. Исторический контекст Рим и Сасанидская Персия воевали друг с другом большую часть первой четверти седьмого века. Поскольку обе империи все еще ощущали на себе последствия столь длинной серии сражений, арабская угроза воспользовалась ослабляющими империями. Персы потерпели поражение к западу от Евфрата в Кадисии, что Гриффит назвал «началом окончательной гибели как римского, так и персидского владычества». Этот упадок продолжался в 630-х и 640-х годах, когда арабы завоевали большую часть Ближнего Востока и Средиземноморья . В 635 г. пал Дамаск, за ним последовали Иерусалим и Антиохия в 637 г., Эдесса в 640 г., Александрия в 642 г. и Селевкия / Ктесифон в 645 г. Три из пяти патриархатов римского христианского мира находились под властью арабов-мусульман. В 674 году омейядский халиф Муавия начал наступление на Константинополь с суши и с моря . В течение трех лет он потерпел поражение и обратил свое внимание на остальную часть уцелевшей Римской империи, а именно на Ближний Восток, Грецию и Балканы. Как отмечает Баллард, Константинополь «превратился в небольшой христианский анклав в океане ислама». Новые мусульманские правители развернули кампанию по пресечению любого публичного проявления христианской символики путем строительства зданий в исламском стиле и выпуска монет, провозглашающих исламский триумф. Самым драматичным из таких сооружений был Купол Скалы в Иерусалиме. Надписи на Куполе Скалы взяты из Корана и «провозглашают прибытие могущественной империи, основанной на чистой монотеистической вере». Это, как отмечают Баллард и Гриффит, было реакцией христиан на веру в Троицу и на их предполагаемое поклонение Деве Марии и Святым, что мусульмане считали политеистическим. Чтобы защитить себя, не имея реальной силы или власти, христиане обратились к письму. Трудности, с которыми христиане столкнулись на мусульманской территории, вызвали «литературное пробуждение», и самые ранние из этих текстов были написаны на сирийском, греческом и арабском языках. Сирийские писатели, в частности, отреагировали на свой мир апокалиптическими терминами - падение их христианской империи продолжалось с каждым мусульманским завоеванием, и сирийские писатели рассматривали эти завоевания как наказание от Бога. Самым известным из этих текстов был Апокалипсис, приписываемый Псевдо-Мефодию. https://ru.qaz.wiki/wiki/Apocalypse_of_Pseudo-Methodius [K14]

* Апокалипсис Псевдо-Мефодия - Михаил [Козьма Косой] (??). {Pseudo-Methodius never mentions a Michail ??} Более широко предание, связанное с пришествием царя Михаила, рассказывается в Откровении Мефодия Патарского. Скорее всего, этот памятник письменности, а не книга пророка Даниила, оказал решающее влияние на учение Кузьмы Косого. Откровение Мефодия Патарского принадлежит к жанру эсхатологической литературы. В этом апокрифе подробно рассказывается всемирная история от Адама до Конца света. Этот памятник был весьма популярен на Руси. На славянский язык Откровение было переведено с греческого еще в XIII веке. В РГАДА хранится интерполированная редакция Откровения Мефодия Патарского из сборника XVI—XVII веков. Вот что рассказывается в Откровении о царе Михаиле. Когда наступят «последние времена», все христианские народы подвергнутся нашествию многочисленных варварских племен («измаильтян»), которые уничтожат и завоюют все страны христианского мира. Тогда придет время царя Михаила. Он будет перенесен из Рима в Святую Софию, и сюда устремятся все оставшиеся христиане. За тем он же, Михаил, стремительно поднимется, как от сна, и возьмет меч свой и скажет: «Дайте мне коня быстролётного {fast-flying. high-speed быстрокрылый swift-winged}» . Далее рассказывается, как царь Михаил пойдет войной на варваров, «и тогда побеждено будет Михаилом-царем множество бесчисленное измаильтян, а некоторые из них отогнаны будут, как скот». Освобожденные от варваров народы придут поклониться освободившему их царю Михаилу и станут его рабами. 30 лет Михаил будет царствовать над ними и обходиться жестоко. Но в это время не будет войн, появятся новые храмы и города. После этого людям начнут показываться скрытые ранее от них клады и все разбогатеют, «нищие будут как бояре, а бояре как цари» . После этого начнут люди «пить и есть как при Ное» без всякой меры. После начнется всеобщее грехопадение, которое разгневает Бога. Царь Михаил отправится на корабле на скрытый в море остров и будет снова ждать своего часа. После этого Бог снова обрушит на христианские земли бесчисленное множество варваров, цари которых имеют песьи головы, шесть крыльев и т.д. После этого нашествия родится Антихрист. С этого момента Господь повелит Михаилу вернуться для спасения от варваров. Возмужав {grown up} же, Антихрист, придет служить Михаилу, и тот, не зная, кто он на самом деле, полюбит его и сделает своим советником. Через 11 лет «сын зла» проявит «свою волю и господство». Тогда Михаил «снимет свой венец и возложит на крест», после чего скончается. Место нового царя займет Антихрист. «И СМЕРТИ НЕ ИМУТ ВО ВЕКИ»: ЖИЗНЬ И УЧЕНИЕ КУЗЬМЫ ЛАРИОНОВА

* Минея [Menaion, book, liturgical, fixed dates] (VII). Мине́я, (от греч. «месячный, одномесячный, длящийся месяц»; от месячная книга или месячный Тропологий) — в православии общее название для церковнослужебных (предназначенных для богослужения) сборников, содержащих службы неподвижных (приходящихся на фиксированные даты) праздников церковного года (церковнослужебные минеи), а также че́тьих (предназначенных для домашнего или келейного чтения) сборников, содержащих тексты житийного и поучительного характера (Четьи-Минеи). (...) Минея восходит к единому византийскому комплексу песнопений тропарно-стихирного типа, предположительно сложившемуся в VII веке и носившему название Тропологий. Тропологий включал последования как подвижного, так и неподвижного циклов. Впоследствии единый кодекс распался на минейную (тексты неподвижного годового круга, последования неподвижных праздников), триодную (тексты подвижного пасхального круга, последования подвижных праздников) части и Октоих (тексты седмичного круга, последования по дням недели). Древнейшие сохранившиеся византийские минеи датируются концом IX — X веками. Menaion. The Menaion (Slavonic: Miniya, "of the month") is the liturgical book used by the Eastern Orthodox Church containing the propers for fixed dates of the calendar year, i.e. entities not dependent of the date of Easter. The Menaion is the largest volume of the propers for the Byzantine Rite and is used at nearly all the daily services. Editions. The complete Menaion is published in twelve volumes, one for each month; the first volume is for September which commences the Byzantine liturgical year. The Festal Menaion is an abridged version containing texts for those great feasts falling on the fixed cycle, some editions also containing feasts of the major saints. The General Menaion contains services for each type of celebration (apostles, martyrs, etc.) with blank spaces for the name of the saint(s) commemorated. Originating before the invention of printing when the enormous volume of the complete Menaion could not be copied for every church, this is still used for saints that do not have complete services, e.g., for the patron feast of a church named after a minor saint; it is also used by missions and parishes unable to afford a complete Menaion. Supplementary volumes to the Menaion exist for local saints, e.g., one for all the Saints of the Kiev Caves Monastery, or for newly canonized saints or icons which have their own locally observed feasts.

* Хроника Георгия Амартола [Chronicle of George Hamartolos] (IX). Хроника Георгия Амартола (или «Временник Георгия монаха»; англ. Chronicle of George Hamartolos; Hamartolos' chronicle; фр. Chronique d'Amartol; Chronique d'Hamartolos) — сочинение византийского монаха IX века Георгия Амартола. Охватывает обзор событий от Адама до кончины царя Феофила (842 год). Хроника состоит из краткого вступления и четырёх книг. В первой книге изложена история человечества до потопа, затем — древнейших государств: Вавилона, Ассирии, Персии, Египта, Древнего Рима (до царствования Александра Македонского включительно). Вторая книга включает в себя библейскую историю от Адама до Антиоха; третья — историю Римской империи и Византии вплоть до 30-х гг. IV века. Четвёртая книга посвящена христианскому периоду истории Византии до 842—843 гг. и заканчивается упоминанием поместного Константинопольского собора, восстановившего почитание икон. Хроника Георгия Амартола переведена на книжный славянский язык в XI веке. Самый ранний известный русский список (тверской или троицкий) был написан в Твери на рубеже XIII—XIV веков (обнаружен в Троицко-Сергиевской лавре). «Книгы временныя и образныя Георгия Мниха» известны более чем в 20 списках XIV—XVII веков. (...) Хроника Георгия Амартола — один из древнейших переводных памятников Древней Руси. Она охватывает значительный период истории, от Адама, первого человека до начала правления византийского императора Михаила III. Далее она была продолжена до событий 948 г. Симеоном Логофетом. Перевод Хроники имел широкое распространение на Руси, о чем свидетельствуют многочисленные списки, в которые она была включена. Значительное влияние хроника оказала на «Повесть временных лет». Установлено, что летопись Нестора имеет около 7 сходных мест с хроникой Георгия Амартола. В первую очередь, это походы Аскольда и Дира (866 г.) и Олега (906 г.) на Византию. Также хроникой пользуется П. Строев при издании «Софийского временника».

* Южнославянская школа - письменность (IX). В связи с организацией русской церкви на Русь перешла богатая болгарская письменность и литература, которую в эпоху Симеона Великого и его наследников создали ученики Кирилла и Мефодия и их южнославянская школа. Главную часть этой письменности составляют переводы произведений византийской литературы: прежде всего тексты св. Писания. Ветхого и Нового Завета, частью с толкованиями; вся литургическая литература; канонические труды, как Номоканон XIV титулов и, вероятно. Синодик в неделю православия; творения отцов церкви и позднейшая литература поучений, дошедшая в многочисленных русских сборниках, начиная от Святославова Изборника 1073 г., Златоструях и т. д.; большое число произведений житийной литературы в виде особых житий прославленных подвижников и в больших сборниках — Четьях-Минеях; поучительная аскетическая литература в Патериках; апокрифы; исторические труды, в частности Хроника Иоанна Малалы с включенным в нее сказанием о Троянской войне; Откровение Мефодия Патарского; вероятно, Физиолог. Многие из этих произведений переводной литературы носят имена переводчиков — тех же писателей, которые известны и как авторы самостоятельных произведений: Климент Охридский, биограф и панегирист своих учителей Кирилла и Мефодия, переводчик «Цветной Триоди», автор многочисленных поучений, составленных простым и ясным языком, и похвальных «Слов» в византийском риторическом стиле; Константин, сначала пресвитер, а позднее епископ, переводчик «Учительного евангелия» (51 «слово» за воскресные дни с его введениями и нравоучениями и с прибавлением одного собственного поучения) и «Слов» Афанасия Александрийского против ариан, автор «Азбучной молитвы» и, по всей вероятности, «Прогласа св. Евангелия» (стихотворного предисловия к славянскому переводу «Четвероевангелия»), а также, вероятно, ряда других произведений; Иоанн Экзарх, переводчик Дамаскинова «Слова о правой вере» и составитель «Шестоднева» по творениям Василия Великого и других византийских писателей, автор нескольких художественно стилизованных «Слов»; Григорий Пресвитер, переводчик 8 библейских книг и автор поучений, большей частью компилированных из творений Златоуста. В качестве оригинальных писателей известны Черноризец Храбр, автор полемического произведения «О писменех» в защиту Кириллового дела против «троязычной ереси»; сын Симеона Великого, царь Петр, который позднее принял монашество и под именем Черноризца Петра известен как автор поучений; Козма Пресвитер, автор известного полемического труда против богумилов «Слова на еретики». Full text of "Trudy Otdela drevnerusskoy literatury" (В. Мошин - О периодизации русско-южнославянских литературных связей X-XV вв.) (Сборник - Из истории русской культуры. Т. II. Кн. 1. Киевская и Московская Русь)

* Пчела [сборник изречений] (IX). «Пчела́» (греч. Μέλισσα) — сборник изречений IX века византийского происхождения, получивший весьма широкое распространение на Балканах и на Руси. Один из основных источников сведений о древнегреческой философии и политической мысли Античности на Руси. Автором оригинального греческого сборника большинство исследователей считают Антония Мелиссу. Оригинал издан в 136 томе Patrologia Graeca. «Пчела» содержит поучительные высказывания из многочисленных греческих памятников и Священного Писания. Среди авторов святоотеческих трудов «Пчела» содержит выдержки из Иоанна Богослова, Василия Великого, Иоанна Златоуста и др., из античных философов выдержки из Аристотеля, Анаксагора, Пифагора, Демокрита, Сократа, Плутарха, Софокла, Еврипида, Феогнида и др., из числа царей содержит высказывания, приписываемые Александру Македонскому и его отцу — Филиппу, спартанским царям Агесилаю и Леониду, афинскому государственному деятелю Алкивиаду, а также восточным царям — Дарию, Артаксерксу, Киру, Крезу и др.).

* Хроника Георгия Амартола (IX). Хроника Георгия Амартола (или «Временник Георгия монаха»; англ. Chronicle of George Hamartolos; Hamartolos' chronicle; фр. Chronique d'Amartol; Chronique d'Hamartolos) — сочинение византийского монаха IX века Георгия Амартола. Охватывает обзор событий от Адама до кончины царя Феофила (842 год).

* Сказание Афродитиана (IX?). «Сказание Афродитиана» (или «Афродитиана»; англ. Tale (Legend) of Aphroditian; нем. Erzählung des Aphroditian; фр. Récit d'Aphroditian) — новозаветный апокриф, переведённый с греческого языка; повествует о знамениях в персидской земле, сопровождавших рождение Иисуса Христа, и о поклонении волхвов, — объясняет, каким образом персидские маги узнали о рождении Христа. По содержанию, в персидской кумирнице (языческий храм) случились необыкновенные знамения: статуи богов в ночь рождения Христа стали петь и ликовать и пали ниц перед статуей богини мира Иры (Небесной). Апокриф известен по пергаменной рукописи XIII века, был издан в России в конце XIX века. Об этом сказании говорит Максим Грек (1470—1556), что оно у некоторых православных «честно и прелюбимо». Характерная черта «Сказания Афродитиана» — синкретизм языческих и христианских верований. // The Legend of Aphroditianus. The Legend of Aphroditianus is a supple­ment to the pericope of the adoration of the Magi in Matthew 2:1–12. It first explains how the Magi knew about the birth of the Messiah in Bethlehem and then describes their journey and their encounter with Christ and Mary in more detail than the canonical account. In its first part (chaps. 1-6), Leg. Aphr. describes a miracle in the temple of Hera in Persia at the time of Jesus’ birth (1). In the presence of the Persian king and a priest, the statues of the temple dance and sing, announcing that Hera has been made pregnant by Zeus and will give birth to a child (2). Then a star appears above the statue of Hera. A voice proclaims the birth, and all the other statues fall down upon their faces (3). The wise men of Persia interpret the miracle as an announcement of the birth of the Messiah in Judah (4). In the evening, the god Dionysus appears to confirm this interpretation and to proclaim the end of the worship of the pagan gods (5). Then the king sends the Magi to Judea with gifts, the star pointing them along their way (6). The second part of Leg. Aphr. (chaps. 7-9) is a report of the Magi about their journey to Jerusalem and Bethlehem, including a discussion between the Magi and the Jewish leaders (7), and their meeting and encounter with Mary and the two-year-old Jesus (8). Of interest here are the precise description of Mary’s appearance (8:4) and the remark that the Magi brought back to Persia a likeness of the mother and child, which they placed in the temple where the star originally appeared. The report of the Magi concludes with the appearance of an angel who, warning the Magi of a plot against them, advises them to return home (9). Legend of Aphroditianus (The Slavonic Tale of Aphroditian) // The sources for the Legend are quite extensive. It is embedded in multiple Greek manuscripts of De gestis in Perside, an anonymous 5th/6th-century fictional account of a dispute between Pagans, Christians, and Jews set in Persia. In addition, it is incorporated in John Damas­cene’s Homily on the Incarnation of Christ (also Greek; 8th cent.), and available in two Slavonic recensions translated from Greek (one of these has been translated into Romanian), and an Armenian version (unedited). Apocryphicity - More Christian Apocrypha Updates 1: Legend of Aphroditianus

* Гадательные книги (IX-X). Гадательные книги — памятники славянской книжности, служащие для предсказания будущего, определения судьбы. Это в основном переводные произведения, заимствованные православными славянами из Византии (и в меньшей степени с Востока), а славянами-католиками — из Западной Европы. Генетическая связь славянских Гадательных книг с древнееврейскими, арабскими, греческими предсказательными сочинениями — свидетельство их древности как книжного жанра. Общие представления о славянских гадательных книгах дают индексы отреченных книг XIV—XVII веков, включающие перечень «богоотметных и ненавидимых книг». Некоторые гадательные книги, упомянутые в индексах, до сих пор неизвестны (например, «Чаровник», «Волховник»). В индексы отреченных книг вносились не только названия сочинении, но и названия суеверных примет, не связанных с определенными текстами (стенотреск, мышеписк, окомиг, ухозвон). Хотя эти книги представлены у славян относительно поздними списками (за исключением гадательных приписок к Псалтыри, известных с XI века, они не встречаются в рукописной традиции ранее XIII века), появление Гадательных книг правомерно рассматривать в русле формирования славянской переводной литературы (IX — первая половина X века). Выделяются две группы славянских гадательных книг: 1) прогностики — сборники предсказаний, примет с толкованиями относительно природных и физиологических явлений (Громник, Лунник, Трепетник и др.); 2) книги, гадание по которым сопровождалось выполнением определенных действий (бросанием жребия) или вычислительных операций (Рафли, Планетник, Зверинец, Sortilegia). С этой группой текстов связаны гадания по Псалтыри (гадательные приписки на полях, «Число псалтырьно», «Гадания царя и пророка Давида»). В то же время Псалтырь может быть инструментом гадания (аналогично могут быть использованы любые книги Священного Писания, чаще всего Евангелие). Книга «Чаровник» известна по индексам отреченных книг, где сказано, в частности, что она состояла из 12 глав. Судя по показанию индекса, это было сочинение по оборотничеству. Его описание в индексе обнаруживает близкое сходство со сведениями скандинавского «Круга Земного» о чародейских способностях Одина: «Один мог менять свое обличье. Тогда его тело лежало, как будто он спал или умер, а в это время он был птицей или зверем, рыбой или змеей и в одно мгновение переносился в далекие страны».

* Волховник (IX-X?). «Волхо́вник» (от др.-рус. волхвъ — «колдун, волшебник, волхв») — отречённая книга гадательного характера. Исследователи характеризуют «Волховник» как сборник примет sign, omen. Известно, что эта книга делилась на главы, каждая из которых была посвящена отдельной примете и носила соответствующее заглавие, например: «Воронограй» (приметы и гадания по крику воронов, который с древнейших времён на Руси считался недобрым знаком); «Куроклик» («Куроглашенник»; по крику петухов); «Птичник» («Поточник», «Птичье чарове»; по крику и полёту птиц вообще); «Трепетник» (приметы, связанные с подёргиваниями различных частей тела и другими физиологическими явлениями); «Сносудец» («Сновидец», «Сонник»); «Путник» (приметы, связанные со встречами); «Зелейник», который разделялся на: «Травник» (со словами, молитвами, заговорами, или вещими приметами); «Цветник» (не путать с «цветником»-сборником мелких выписок); «Лечебник». Отдельные главы «Волховника» распространялись в народе как самостоятельные произведения, причём тексты некоторых из них дошли до наших дней. Таким образом, хотя полный текст книги неизвестен, исследователи могут составить представление об отдельных её частях. // В. принадлежит к разряду запретных сочинений в русской народной письменности, составляющих особенный отдел суеверных и гадательных книг. Здесь излагались, главным образом, правила, как по разным приметам гадать, т. е. узнавать то, что скрыто перед глазами человека в настоящем и в будущем времени. Книга делилась на главы, из которых каждая занималась одной приметой и носила соответствующее заглавие, например воронограй, куроклик, птичник, трепетник, сносудец, путник, зелейник; последний разделялся еще на травник, цветник и лечебник. Главы эти часто переписывались и распространялись среди народа отдельно. Об отношении В. к другим отреченным книгам — см. Апокрифы. Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона - Волховник

* Четьи-Минеи [Menaion ??] (IX-XVII). {четьий - предназначенный для домашнего или келейного чтения; тексты житийного и поучительного характера} Че́тьи-Мине́и, или Мине́и-Че́тьи (от слав. «читать» и церк.-слав. минíа; греч. месячный) — в православии че́тьи (предназначенных для домашнего или келейного чтения) сборники, содержащие тексты житийного и поучительного характера. Эти повествования излагаются по порядку месяцев и дней каждого месяца, откуда их название минеи. Именуются четьими, то есть предназначенными для чтения, в отличие от церковнослужебных миней, предназначенных для богослужения. К Четьим-Минеям примыкает более древнего происхождения сборник краткой редакции житий, именуемый «Про́лог»; обычно издается в четырёх трёхмесячных томах. Содержат тексты житий, патерики, поучения и сказания, расположенные по дням месяцев. Как правило, представляют собой сборники из 12 томов на каждый месяц года. Четьи-Минеи возникли в IX веке в Византии. На Руси появились ещё в домонгольский период. Русские Четьи-Минеи. Ранние русские Четьи-Минеи содержали лишь переводы греческих текстов. В поздние включались также русские произведения. 1) Волоколамские. XVI век. Старшие из известных русских Четьих-Миней. Восходят к комплекту Четьих-Миней, переведённому, вероятно, в конце XI — начале XII веках в Константинополе по заказу новгородцев. 2) «Великие Четьи-Минеи». XVI век. Наиболее полные Четьи-Минеи. Составлены архиепископом Новгородским Макарием, впоследствии митрополитом Московский и всея Руси. Представляют собой свод почти всех произведений церковно-повествовательного и духовно-учительного характера. Известны в четырёх списках. 3) Чудовские. Конец XVI века. Созданы в Чудовом монастыре в Московском Кремле. 4) Тулуповские. 1630-е годы. Минеи иеромонаха Германа Тулупова. Находятся в библиотеке Троице-Сергиевой лавры. 5) Милютинские. 1646—1654 годы. Минеи священника Иоанна Милютина. 6) Минеи святителя Димитрия Ростовского {1651-1709}. Составлены по труду Макария и по «Acta Sanctorum» болландистов {учёные-иезуиты}. Наиболее распространены. Написаны хорошим церковнославянским языком. Издаются в разном виде: 12 месячных томов, 24 полумесячных полутома, четыре (по числу времен года) огромного формата трёхмесячные книги. Четьи-Минеи Киракоса Гандзакеци. Сохранились также Четьи-Минеи, доработанные и дополненные армянским историком периода монгольских завоеваний (XIII век) Киракосом Гандзакеци, над которыми он работал в течение более 15 лет.

* Месяцеслов [Menologium] (X). Месяцесло́в — православный календарь, церковно-богослужебная книга с указанием дней памяти святых, годового круга церковных праздников. В православной церкви входит в состав таких богослужебных книг, как служебник, апостол, минея и типикон; может содержать также указания на особенности богослужения в тот или иной день. На основе церковного месяцеслова оформился русский народный земледельческий месяцеслов, в котором христианские праздники переосмыслены по-своему, в месяцеслов были внесены свои обряды, ритуалы и поверья, а христианским святым приписаны чудесные свойства покровительства и заступничества, охраны дома, человека, домашних животных, земледельческого труда и ремёсел. В Типиконе содержится отдельная глава «О зна́мениях пра́здников месяцесло́ва» которая указывает: «Подоба́ет ве́дати, я́ко пра́здницы разделе́ни суть на вели́кие, сре́дние и ма́лые». (...) История. Ученые считают, что церковный месяцеслов берет свое начало на древнехристианском Востоке, где с возникновением христианства стали вестись записи происходящих в церковной жизни событий, в том числе дней памяти святых и мучеников. Разные христианские общины пополняли свои месяцесловы по мере появления важных, с их точки зрения, событий, что привело к несоответствию между календарями. Такие разночтения приводили к путанице и разобщению христианских общин. Первым толчком к обобщению всех месяцесловов стал акт императора Льва Мудрого 911 года, где упоминались обязательные для почитания святые. Затем Василий II Болгаробойца {958-1025} приказал издать Синаксарь, чтобы распространить имена святых и сделать их общим достоянием церкви. Menologium. Menologium, also written menology, and menologe, is a service-book used in the Eastern Orthodox Church and those Eastern Catholic Churches which follow the Byzantine Rite. From its derivation from Greek menológion, from mén "a month", via Latin menologium, the literal meaning is "month-set"—in other words, a book arranged according to the months. Like a good many other liturgical terms (e.g., lectionary), the word has been used in several quite distinct senses. (...) "Menologion" is not infrequently used as synonymous with "Menaion" (pl. Menaia) {Минея}. The Menaia, usually in twelve volumes—one for each month—but sometimes bound in three, form an office-book, which in the Orthodox Church, corresponds roughly to the Proprium Sanctorum of the Latin Breviary.

* Житие Василия Нового (X). Житие Василия Нового — византийский агиографический памятник X века, описывающий жизнь святого Василия Нового (ум. 944 или 952). В русской традиции большое значение имели входящие в Житие апокрифические Видение ученика Василия Григория о Страшном суде {видение Григория (ученика Василия) о Страшном суде} и пространный рассказ о Феодоре, старице, прислуживавшей святому Василию, и её посмертных мытарствах {ordeal}.

* Митарства блаженной Феодоры (X). {Хождение Феодоры по воздушным мытарствам, Видение святой Феодоры} See also: Житие Василия Нового. Мытарства в Православии - это препятствия, через которые должна пройти каждая душа на пути к престолу Божию для частного суда. Учение о мытарствах является частью аскетического учения и говорит об окончательной и решающей стадии «невидимой брани», которую христианин ведет на земле, когда бесы, искушавшие его всю жизнь, в конце её предпринимают свое последнее нападение, но имеют власть только над теми, кто при жизни недостаточно подвизался в невидимой брани. Наиболее известным рассказом о посмертных мытарствах является видение ученика Василия Нового преподобного Григория о мытарствах преподобной Феодоры, описанное в составе жития преподобного Василия. Данное сочинение было известно на Руси начиная с XI-XII веков и оказало огромное влияние на древнерусскую литературу, изобразительное искусство и фольклор. (????) // Мытарства Прп.Феодоры - Порядок мытарств // Хождение Феодоры по воздушным мытарствам [Хождение преподобной Феодоры Цареградской по воздушным мытарствам]. ИЗ "ЖИТИЯ ВАСИЛИЯ НОВОГО". ХОЖДЕНИЕ ФЕОДОРЫ ПО ВОЗДУШНЫМ МЫТАРСТВАМ // Here is how St. Theodora, a disciple of the great saint Basil the New, describes the horrors of the hour of death: “When the hour of my death came, I saw faces that I had never seen before, I heard words that I had never heard. What shall I say? Terrible and serious calamities, about which I had no understanding, met me because of my deeds. How can I relate the physical pain, heaviness and difficulty that the dying are put through? It is as if an unclothed person falls into the fire, is burned, melted, and turns into ash—that is how a person is destroyed by fatal illness at the bitter hour of the separation of soul and body. When I neared the end of my life and the time came for my departure, I saw a multitude of ethiopians {?? supposedly demons} milling around my bed. Their faces were dark like soot and pitch, and their eyes like burning coals. This vision is as terrible as fiery Gehenna itself. They began causing disturbance and noise. They roared like wild animals and beasts; some barked like dogs, others howled like wolves. Looking at me they threatened angrily, grasping at me, gnashing their teeth, wanting to devour me then and there. Meanwhile, they prepared charters and unfurled scrolls on which were written my evil deeds, as if they were waiting for a judge that was bound to come. My wretched soul was seized with great fear and trembling. Not only did the bitterness of death torment me but also the terrible appearance and rage of the frightening ethiopians were like another, terrible death. I looked away in order not to see their horrible faces or hear their voices, but I could not get away from them. They milled around everywhere, and there was no one to help me. When I had lost all strength I saw two light-bearing angels of God in the form of two inexpressibly beautiful youths, coming toward me.” WHAT HAPPENS TO THE SOUL AFTER DEATH // Преподобная Феодора Цареградская. Преподобная Феодора Цареградская жила в Константинополе в первой половине Х в. Она была замужем, но вскоре овдовела и вела благочестивую жизнь, служа бедным и странникам, а затем приняла монашество и жила под руководством преподобного Василия Нового (память 26 марта), обитавшего в ее доме в уединенной келии. Скончалась преподобная в преклонном возрасте в 940 году. Преподобная Феодора Цареградская

* Мытарства [~жанр]. Возду́шные мыта́рства — название препятствий, согласно сочинению X века «Житию преподобного Василия Нового» о загробной жизни, через которые должна пройти душа каждого человека на пути к престолу Бога для частного суда. Согласно житию, по этому пути душу ведут два ангела. Каждым из мытарств, число которых 20, управляют бесы — нечистые духи, пытающиеся забрать проходящую мытарства душу в ад. Бесы предоставляют список грехов, относящихся к данному мытарству (например, на мытарстве лжи — список поступков произнесения неправды и т. п.), а ангелы — добрые дела, совершённые душой при жизни. В случае, если добрые дела перевешивают злые, душа переходит к следующему испытанию. Если злые дела перевешивают добрые и ангелам нечего предъявить для оправдания души, бесы уносят душу в ад. Когда же ангелы представят добрые дела к оправданию души и злые духи припомнят столько же грехов к её осуждению и будет равновесие, тогда побеждает человеколюбие Божие. Тем же милосердием Божиим восполняется иногда недостаток добрых дел против преобладающего количества злых. Список добрых дел ведётся ангелом-хранителем, который даётся каждому человеку при крещении, список грехов ведёт бес, посылаемый сатаной к каждой душе для того, чтобы приводить человека к грехопадениям. Наиболее известным рассказом о посмертных мытарствах является «Житие преподобного Василия Нового», описывающее видение преподобного Григория, ученика преподобного Василия Нового, о мытарствах блаженной Феодоры (кормилицы патриция Константина, бывшей в услужении у Василия Нового). Данное сочинение было известно на Руси начиная с XI-XII веков и оказало огромное влияние на древнерусскую литературу, изобразительное искусство и фольклор. Порядок мытарств согласно Житию преподобного Василия Нового (...).

* Видение Григория о Страшном суде (X). {Видение Григория, ученика преподобного Василия, о мытарствах преподобной Феодоры} {"второе видение Григория о Страшном Суде" ??} See also: Житие Василия Нового. Published as: Чудное видение Григория, ученика преподобного Василия Нового о Страшном Суде Христовом; Страшный суд Божий. Видение Григория, ученика Святого и Богоносного Отца нашего Василия Нового Цареградского. // Можно ли верить "Видению Григория о Страшном Суде"? Это продолжение рассказа Феодоры о мытарствах {??}, оно упоминается в самом житии Василия Нового. "И вот Григорий опять увидел дивное видение, в котором пред его духовными очами предстал образ совершения страшного суда Божия. Увидел он вечного Судью, на престоле сидящего, праведников, одесную to the right of Судии стоящих, и грешников, находящихся ошуюю to the left и судимых по делам их. Были там и иудеи, и язычники, причем Григорий увидел иудеев, осужденных вместе с язычниками и низвергнутых в геенну {!!}. Вместе с осуждением грешников Григорий узрел и прославление праведников, и все сие описал впоследствии весьма пространно. Это описание можно найти в Великой Четьи-Менее2206, где подробно изображена жизнь блаженного отца нашего Василия и все видения ученика его Григория; нам же надлежит окончить свое повествование, предложенное в сокращенном виде." Но если на мытарства Феодоры еще ссылаются в проповедях, то об этом видении ничего не говорят. Основанием в это видение не верить можно считать слишком жестокий и диктаторский образ Бога, как в ВЗ. Форум - Тема: Видение Григория о Страшном Суде // Q: — Видение Григория о Страшном Суде — почему оно принимается за истину, ведь святые отцы не советовали доверять видениям {??}? И Страшный Суд там изображен отнюдь не по-евангельски, например, сначала люди делятся на категории сообразно вере, которую исповедовали. A: — Для меня немного странно рассуждать о том, что будет на Страшном суде в виде некой ретроспективы, то есть о чем-то уже случившемся, причем в таких подробностях. Кроме того, не является ли достаточными для человека те сведения о Суде, что уже нам доступны в Евангелии и Откровении? И еще: много ссылок на этот текст приходится на сайты, которые спекулируют на эсхатологических страхах людей {!!}. Что это? Заряд бдительностью такой, такая мотивация к спасению, чтобы обязательно попасть в категорию спасаемых? В одну из тех, что описываются в видении? Не лучше ли прислушаться к словам Спасителя и сделать для себя нормой поступать с ближним так, как если бы мы встретили Его Самого? Священник Андрей Мизюк: Мы носим в себе суд как радиацию

----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

* KIEVAN RUS

* Новгородский кодекс (999). Новгоро́дский ко́декс (также «Новгородская псалтирь», по наиболее надёжному читаемому тексту) — древнейшая известная книга Руси (обнаружена в 2000 году). Содержит полный текст псалмов 75 и 76 и часть псалма 67, записанных на старославянском языке. Несёт в себе скрытые, затёртые тексты, датируемые 999 годом. Состоит из липовых дощечек с четырьмя страницами (церами), покрытыми воском для написания с помощью писа́ла. По стратиграфическим, радиоуглеродным и палеографическим данным, восковой кодекс использовался в первой четверти XI века и, возможно, начиная с последних лет X века, так что он на несколько десятилетий старше Остромирова евангелия, считавшегося самой древней на Руси книгой с точно установленной датой написания 1056—1057 года. Помимо основного текста, Андрей Зализняк сообщил о реконструкции части предыдущих («скрытых») текстов по отпечаткам и царапинам стилоса на деревянных дощечках, находящихся под воском. По его словам, проблема восстановления этих текстов заключается прежде всего в том, что друг на друга наложились очень слабые отпечатки десятков тысяч букв, едва ли отличаемые от случайных штрихов и трещин на дереве (Зализняк говорит о «гиперпалимпсесте»). (In textual studies, a palimpsest is a manuscript page, either from a scroll or a book, from which the text has been scraped or washed off so that the page can be reused for another document.) Некоторые учёные (К. Станчев, Д. М. Буланин) высказывали сомнения в возможности существования скрытых текстов и в возможности их прочтения. Наличие неизвестных до сих пор сочинений среди «скрытых текстов» Новгородского кодекса было объяснено тем, что писец принадлежал к христианской общине (возможно, дуалистической, близкой к богомильству), которую победившая христианская («кафолическая», «всеобщая», «соборная») церковь провозгласила еретической, так что эти тексты после вытеснения секты больше не переписывались, и христианская церковь стерла из исторической памяти почти все следы существования этой ереси. Особенно показателен фрагмент из «Духовного наставления от отца и от матери к сыну». Существует также версия (А. А. Алексеев)^{[источник не указан 471 день]}, что скрытые тексты данной книги (или по крайней мере их часть) не связаны с серьёзной идеологией, а представляют собой особую литературную игру, образцы которой известны в западноевропейской монашеской письменной культуре (лат. joca monachorum). В таком случае, по утверждению автора версии, речь должна идти об очень высоком уровне славянской книжной культуры, способной на такие игры. The Novgorod Codex is the oldest book of the Rus’, unearthed on July 13, 2000 in Novgorod. It is a palimpsest consisting of three bound wooden tablets containing four pages filled with wax, on which its former owner wrote down dozens, probably hundreds of texts during two or three decades, each time wiping out the preceding text. According to the data obtained by stratigraphy (and dendrochronology), carbon dating and from the text itself (where the year 999 occurs several times), the wax codex was used in the first quarter of the 11th century and maybe even in the last years of the 10th century. It is therefore older than the Ostromir Gospels, the earliest precisely dated East Slavic book. Russian linguist Andrey Zaliznyak, one of the foremost experts on the early medieval Novgorod dialect, has taken tremendous effort to reconstruct so far only a small portion of the texts preceding the basic text. The main difficulty with this task is the fact that the feeble traces of dozens of thousands of letters left by the stylus, often hardly discernible from the natural shading of the soft lime wood, have been superimposed on each other, producing an impenetrable labyrinth of lines (Zaliznyak speaks of a “hyper-palimpsest”). Consequently, ‘reading’ a single concealed text of one page can take weeks. According to Zaliznyak, reading the concealed texts in the scratches is a unique challenge unlike anything attempted by any research team previously. (...) “Spiritual Instruction from the Father and the Mother to the Son” continues onto increasingly more gloomy analysis of the state of the world, showing that the writer identifies with people excluded from the official church for believing unorthodox teachings. Zaliznyak therefore postulates that the writer was this monk Isaakiy, who followed a previously unknown schismatic teaching of a self-proclaimed prophet Alexander, an Armenian by birth, and that Alexander himself was based in Thracia, and Isaakiy was sent to spread Alexander's word in Suzdal. The 'church of St. Alexander', according to Zaliznyak, does not mean a physical church building, but rather a church in the sense of teachings or doctrine. As there were no monasteries anywhere in Rus during the time these texts were written, Zaliznyak believes that Isaakiy was taught outside of Rus, and became a monk elsewhere. He was likely a witness to the Christianization of Kievan Rus' in 988, and operated in a still largely pagan Rus of the early 11th century. The concealed texts contain a conversion prayer, which in first person singular and plural (I and we) denies idolatry and accepts Christianity, so it is likely Isaakiy himself converted pagan Slavs. The teachings of Alexander the Armenian were likely an early form of Bogomilism. The Nikonian Chronicle contains a mention of a schismatic monk Andreyan jailed for disagreeing with the official church in 1004, during the timeframe the codex texts were written. According to Evgeniy Golubinskiy, this Andreyan was a Bogomil. So the Novgorod Bogomil codex being found in the vicinity of a courthouse in the early 11th century therefore leads to some theories. Finally, a feature of the texts is common allusions to the city of Laodicea, without any direct references to any events there. Zaliznyak believes that Laodicea was a sort of a secret word among the Bogomils, which identified a Bogomil teaching to other believers, without making anything apparent to outsiders. In this context, the strange title of a schismatic work written 500 years later by a heretic Fedor Kuritzyn, The Message of Laodicea, takes on a new light. The great number of so far unknown texts in the Novgorod Codex might be explained by the fact that the writer belonged to a Christian community declared heretical by the ‘official’ church — probably a dualistic group similar to the Bogomils. After the ‘official’ church had prevailed, the sect’s texts were no longer copied and most traces of the existence of this heresy were erased. An especially symptomatic example of the scribe’s attitude to the ‘official’ church is the following excerpt from the “Spiritual Instruction from the Father and the Mother to the Son”: The world is a town in which heretics are excluded from the church. (...) The world is a town in which people not forsaking the true faith in Christ are excluded from the church.

* Новгородская первая летопись [Novgorod First Chronicle] (XI). Новгоро́дская пе́рвая ле́топись (НIЛ, Н1Л, НПЛ) — русская летопись, древнейший сохранившийся памятник новгородского летописания, отражающий ранний этап его развития. Содержит многочисленные важные сведения по истории Великого Новгорода и других русских земель. Важнейший письменный источник по истории и культуре Новгородской республики. Наряду с «Повестью временных лет», ключевой памятник для реконструкции наиболее ранних этапов русского летописания. Известна в двух изводах (редакциях). К старшему изводу относится единственный пергаменный Синодальный список XIII—XIV веков (хранится в ГИМ) — древнейшая сохранившаяся русская летописная рукопись. Novgorod Chronicle. The Novgorod First Chronicle (Russian: Новгородская первая летопись) or The Chronicle of Novgorod, 1016–1471 is the most ancient extant Old Russian chronicle of the Novgorodian Rus'. It reflects a tradition different from the Primary Chronicle of the Kievan Rus'. As was first demonstrated by Aleksey Shakhmatov, the later editions of the chronicle reflect the lost Primary Kievan Code (Начальный Киевский свод) of the late 11th century, which contained much valuable information that was suppressed in the later Primary Chronicle. However, an author to the chronicle was never established. Parallels with pagan beliefs. Many historians have paid attention to the information contained in the Novgorod chronicle about the acts of the Volkhvs (Magi), which is mentioned in 1024 and 1071. Historian Igor Froyanov cites as an example a scene from the Novgorod Chronicle, where the Magi talk about the creation of man. According to legend, under the year 1071, two Magi appeared in Novgorod and began to sow turmoil, claiming that soon the Dnieper will flow backwards and the land will move from place to place. 'Yan Vyshatich asked: "how do you think man came to be?" The Magi answered: "God bathed in the bath and sweated, wiped himself with a rag and threw it from heaven to the earth; and the devil created man, and God put his soul into him. Therefore, when a person dies, the body goes to the earth, and the soul goes to God"'— Novgorod Chronicle. Froyanov was the first to draw attention to the similarity of the text with the Mordovian-Finn legend about the creation of man by God (Cham-Pas) and the devil (Shaitana). In the retelling of Melnikov-Pechersky, this legend sounds like this: 'Shaitan modeled the body of a man from clay, sand and earth; he came out with a pig, then a dog, then reptiles. Shaitan wanted to make a man in the image and likeness of Cham-Pas. Then Shaitan called a mouse-bird and ordered it to build a nest in one end of the towel with which Cham-Pas wipes himself when he goes to the bath, and to breed children there: one end will become heavier and the towel with a carnation from the uneven weight will fall to the ground. Shaitan picked up the fallen towel and wiped his cast with it, and the man received the image and likeness of God. After that, Shaitan began to revive a person, but he could not put a living soul into him. The soul was breathed into the man by Cham-Pas. There was a long dispute between Shaitan and Cham-Pas: who should a person belong to? Finally, when Cham-pas got tired of arguing, he offered to divide the person, after the death of a person, the soul should go to heaven to Cham-pas, who blew it, and the body rots, decomposes and goes to Shaitan.'— Melnikov-Pechersky. The similarity of the legend with the words of the Magi under the year 1071 (presumably they were of Fino-Ugric origin) indicates that the worldview of the Magi of that period was no longer pagan, but was a symbiosis of Christianity with folk beliefs. Influence. The text of the First Novgorod chronicle was repeatedly used in other Novgorod chronicles. It became one of the main sources of the so-called Novgorodsko-Sofiysky Svod, which in turn served as the protograph of the Fourth Novgorod and First Sofia Chronicles. The Novgorodsko-Sofiysky Svod was included in the all-Russian chronicle of the XV-XVI centuries. Independently it was reflected in the Tver chronicle. // Валентина Кузнецова - Дуалистические легенды о сотворении мира в восточнославянской фольклорной традиции, 1997.

* Летописец Нестор - Повесть временных лет [Primary Chronicle] (XI). «По́весть временны́х лет» (ПВЛ, церк.-слав. Повѣсть врємѧнныхъ лѣтъ, также «Первоначальная летопись», «Начальная летопись», «Несторова летопись») — наиболее ранняя из сохранившихся в полном объёме русских летописей. Создана в Киеве в 1110-х годах. Составила основу большинства более поздних русских летописей. Охватывает период истории начиная с библейских времён во вводной части и заканчивая в третьей редакции 1117 годом. Датированная часть истории Киевской Руси начинается с лета 6360 (852 год), к которому отнесено начало правления византийского императора Михаила III Как и у большинства средневековых произведений оригинал не сохранился. Известна по двум редакциям, условно именуемым второй и третьей (по А. А. Шахматову первая не сохранилась) и нескольким спискам с незначительными изменениями, внесёнными переписчиками. В Хлебниковском списке середины XVI века в качестве автора летописи указан Нестор, агиограф рубежа XI—XII веков, монах Киево-Печерского монастыря. Ряд исследователей отрицает его авторство, а упоминание в Хлебниковском списке рассматривает как вторичную вставку. Несмотря на недостоверность многих дат и описаний событий, «Повесть временных лет» при условии сопоставления с независимыми источниками, позволяющими проверить сведения, является одним из главных источников по истории Древней Руси. // "ПОВЕСТЬ ВРЕМЕННЫХ ЛЕТ" Летописание, как специфический литературный жанр, зародилось в Киеве в конце X века. Первым летописным сводом Древней Руси был Киевский летописный свод 996-997 годов. Позднее, в 1037-1039 годах, он перерабатывался и вошел в состав древнейшего Киевского свода, который велся при храме св. Софии по повелению кн. Ярослава Мудрого. Этот свод впоследствии также многократно перерабатывался и переписывался иноками Киево-Печерского монастыря, пока не принял окончательный вид и стал называться "Повестью временных лет". Эта дошедшая до нас летопись излагает события русской истории до 10-х годов XII века. Ее первая редакция была составлена около 1113 года Нестором, монахом Киево-Печерского монастыря, по заказу кн. Святополка II Изяславича. Ее вторая редакция относится к 1116 году и была составлена Сильвестром, игуменом Киевского Выдубицкого монастыря, для кн. Владимира Мономаха. А в 1118 году в Переяславле безымянным летописцем была создана третья редакция "Повести временных лет" для князя Мстислава Владимировича. На этом работа летописцев в XII веке на текстом "Повести" не закончилась. Согласно вероятному предположению ряда ученых (М.Х.Алешковский и др.) в 1119 году пресвитер Василий, близкий к Владимиру Мономаху, в четвертый раз отредактировал текст "Повести временных лет" и его сохранила нам Ипатьевская летопись. Этот Василий - автор "Повести об ослеплении князя Василька Теребовльского", вошедшей в "Повесть временных лет". В 1123 году в Переяславле епископ Сильвестр, бывший игумен Выдубицкого монастыря, скопировал текст Васильевой редакции. В процессе многократных переписок текст Васильевой редакции "Повести временных лет" вошел в состав Тверского свода 1305 года, который дошел до нас в Лаврентьевской летописи 1377г. Только Новгородская первая летопись старшего извода {извод - ling. recension} (Синоидальный список) сохранила до наших дней более или менее цельный текст первой редакции "Повести" в составе свода 1118 года, с поправками Добрыни Ядрейковича 1225-1228 годов. {with text:} ГПНТБ СО РАН - "ПОВЕСТЬ ВРЕМЕННЫХ ЛЕТ"

* Повесть временных лет - Рюрик. В год 6370 (862). Изгнали варяг за море, и не дали им дани, и начали сами собой владеть, и не было среди них правды, и встал род на род, и была у них усобица, и стали воевать друг с другом. И сказали себе: "Поищем себе князя, который бы владел нами и судил по праву". И пошли за море к варягам, к руси. Те варяги назывались русью, как другие называются шведы, а иные норманны и англы, а еще иные готландцы, - вот так и эти. Сказали руси чудь, словене, кривичи и весь: "Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами". И избрались трое братьев со своими родами, и взяли с собой всю русь, и пришли, и сел старший, Рюрик, в Новгороде, а другой, Синеус, - на Белоозере, а третий, Трувор, - в Изборске. И от тех варягов прозвалась Русская земля. Новгородцы же - те люди от варяжского рода, а прежде были словене. Через два же года умерли Синеус и брат его Трувор. И принял всю власть один Рюрик, и стал раздавать мужам своим города - тому Полоцк, этому Ростов, другому Белоозеро. Варяги в этих городах - находники, а коренное население в Новгороде - словене, в Полоцке - кривичи, в Ростове - меря, в Белоозере - весь, в Муроме - мурома, и над теми всеми властвовал Рюрик. И было у него два мужа, не родственники его, но бояре, и отпросились они в Царьград со своим родом. И отправились по Днепру, и когда плыли мимо, то увидели на горе небольшой город. И спросили: "Чей это городок?". Те же ответили: "Были три брата" Кий" Щек и Хорив, которые построили городок этот и сгинули, а мы тут сидим, их потомки, и платим дань хазарам". Аскольд же и Дир остались в этом городе, собрали у себя много варягов и стали владеть землею полян. Рюрик же княжил в Новгороде.

* Литературный этикет. ЛИТЕРАТУРНЫЙ ЭТИКЕТ {etiquette} - прием в др.-рус. лит-ре, объясняющий ее традиционность. Описан Д. Лихачевым. Л. Э. зависит от церк. и светской обрядности феод. об-ва. Выражается в использовании др.-рус. книжниками устойчивых лит. формул и образов (напр., "воинских", "житийных", "летописных" и т. д.). Л. Э. складывается из представлений о том, как должны были происходить те или иные события (ситуация микропорядка), как должны вести себя определ. персонажи в соотв. со своим соц. положением {fixed roles} (поведение героя), какими словесными выражениями поступки героя описаны в тексте (речевая характеристика). Т. о. выделяются три уровня Л. Э.: 1) этикет ситуации; 2) этикет поведения; 3) этикет речевой, или словесный (см., напр., анонимное "Сказание о Борисе и Глебе", где автор стремится дать образы идеальных героев - князей-мучеников, идущих на "вольную жертву". Еще сильнее Л. Э. выражен в Несторовом "Чтении о Борисе и Глебе"). Выбор писателем средств выражения зависел от предмета изображения и, соответственно, жанра." http://www.az-customs.net/rus/arxlaw/he4164.htm // "Феодализм времени своего возникновения и расцвета с его крайне сложной лестницей отношений вассалитета-сюзеренитета создал развитую обрядность: церковную и светскую. Взаимоотношения людей между собой и их отношения к богу подчинялись этикету, традиции, обычаю, церемониалу, до такой степени развитым и деспотичным, что они пронизывали собой и в известной мере овладевали мировоззрением и мышлением человека. Из общественной жизни склонность к этикету проникает в искусство. Изображения святых в живописи в какой-то степени подчиняются этикету: иконописные подлинники предписывают изображение каждого святого в строго определенных положениях, со всеми присущими ему атрибутами. Этикету подчинялось также и изображение событий из жизни святых или событий священной истории." https://ksana-k.ru/Book/3tom/1/poet/05.html // Следуя средневековому литературному этикету, требовавшему некоторой недоговоренности, Иларион прямо не называет этот “новый народ”, который, подобно “мехам новым”, станет хранителем благодати, как некогда хранителем “закона” был Израиль. Но он подсказывает читателю ответ таким {by such} построением {construction, composition} “Слова”, при котором тема развивается от общего к частному: первая часть – общая формулировка христианской идеи преимущества “благодати” (Нового Завета) перед “законом” (Ветхим Заветом); вторая – противопоставление “старых” и “новых” народов; третья – славословие князю Владимиру, крестившему Русь. Таким образом, священная история в представлении Илариона распадается на две эпохи – эпоху Ветхого завета (“закона”), хранителем которого был Израиль, и эпоху Нового Завета (“благодати”), оберегать которую призвана Русь. Андрей Кореневский - “Новый Израиль” и “Святая Русь”: этноконфессиональные и социокультурные аспекты средневековой русской ереси жидовствующих

* Умышленные искажения текстов. Если учесть, что переписывали текст не с оригинальной рукописи, а с копии, уже имеющей искажения, то понятно, что вариаций текста может быть очень много. Но были также и умышленные искажения текста, когда переписчик заведомо искажал оригинальный текст, чтобы придать своему учению "авторитетное основание" - такие факты также имеются в истории Библейского текста {examples ??}. И вот теперь, с одной стороны есть множество более древних рукописей, но все они так или иначе различаются, а с другой стороны есть огромное число рукописей не столь древних, но более-менее одинаковых. Какова вероятность того, что те древнейшие рукописи могут быть образцами умышленно искаженного текста? Какова вероятность того, что наиболее распространенный общепринятый текст оказался заведомо искаженным, в то время как первоначальный текст сохранился лишь в отдельных древних разрозненных образцах, которые при этом также не совпадают между собой? Папирус Фуада 266 LXXp. Fouad Inv.266, который содержит в тексте имея Бога на еврейском языке